Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Нет, не имеет, – сказал Эссекс.

– И британское правительство не озабочено судьбой своих нефтяных промыслов? Оно не боится, что политический переворот в стране может лишить его этих владений?

– Наша нефть находится в полной безопасности, мистер Джордж, – спокойно ответил Эссекс. – Я уверен, что Россия не посягает на наши нефтепромыслы.

– Я не говорил о России!

– Ну, хватит об этом, Генри, – сказал Стайл.

– Нет, почему же! Он вправе поднять этот вопрос, – быстро вмешался Эссекс, мысленно посылая к чорту этого болвана Стайла. – Едва ли можно думать об Иране, не думая о нефти. С этим я вполне согласен. Но сейчас на очереди стоит более важный вопрос, чем нефть. Это вопрос об Иране как таковом и обо всех остальных малых нациях, которые страшатся расчленения. Мистер Джордж ищет в этом вопросе своекорыстные интересы Англии. Так вот, наш своекорыстный интерес состоит в том, чтобы малые нации остались в неприкосновенности, потому что малые нации всегда были нашими друзьями и, может быть, нашей главной опорой в Европе.

Эссекс не удовольствовался этим. Он подробно разъяснил корреспондентам, что Англия заинтересована в том, чтобы Иран не был большевизирован, не подвергся агрессии, не стал жертвой подрывной деятельности, чтобы иностранные государства не использовали его в своих сомнительных целях.

Мак-Грегор с трудом терпел все это, недоумевая, как Эссекс ухитряется не распространять эти обвинения на свою же собственную политику. Мысленно он называл Эссекса то лицемером, то лжецом, то круглым дураком и невеждой, так и не решив, кто же он на самом деле. Эссекс умел подрывать в людях уверенность в их собственной правоте. Слушая этого человека, трудно было не соглашаться с его мнением. Мак-Грегору начинало казаться, что и сам он лицемер.

Кончив свою речь, Эссекс обернулся к нему и спросил: – Хотите что-нибудь добавить, мой милый?

Мак-Грегор сказал: – Нет, мне нечего добавить. – Он чувствовал, что Эссекс поступил так нарочно, чтобы и перед другими и перед самим собой связать его всем тем, что было сейчас сказано. Мак-Грегор мысленно предостерег себя: он был в одной клетке с тигром.

Официальная часть закончилась, когда Эссекс отошел от камина, почувствовав, что начинает потеть в своем толстом джемпере. Но это было еще не все. К Эссексу обратился Гаспар Форд, седовласый делец-американец, который сейчас выражался уже совершенно бессвязно и смотрел посоловевшими глазами.

– Я не задаю вам вопросов, – говорил он заплетающимся языком, – я видел, как вы тут со всеми разделались! Ну, да я не такой, как эти молодчики, а сегодня их день. Я приехал сюда с Лизой Корт. Мы объезжаем весь свет и добиваемся свободы печати. Я создал крупнейшее газетное объединение у нас, в юго-западных Штатах, и каждая из моих газет окупает себя. Мое предприятие вполне ответственное.

– Гэс, – сказала ему миссис Лиза Корт-Энтри, – вы опять напились.

Эссекс ускользнул от них и заговорил с Джеком Теннером.

– Я читал все ваши корреспонденции, мистер Теннер, – сказал он.

Теннер явно не поверил ему, его седые брови дрогнули, он медленно улыбнулся и кивнул Эссексу в знак того, что понимает шутку.

– Да нет, право же! – сказал Эссекс. – Форейн оффис пересылает их мне, считая, что они отражают русскую политику. – Это была шутка, и Теннер засмеялся. Эссекс решил, что Теннер попался в расставленные ему сети, похлопал его по плечу и перешел к другому. Он обошел их всех, никого не пропуская, никого не избегая – даже Генри Джорджа, который беседовал с высокой англичанкой.

– Мистер Джордж, – сказал Эссекс, – вы мой идеал хорошего журналиста. Вы всегда задаете каверзные и рискованные вопросы.

– В таком случае, по искусству обходить эти вопросы вы идеальный дипломат, – сказал Генри Джордж, в котором, видимо, не было ни капли юмора.

– Ну, что вы, что вы! А вы тоже считаете, что я отвечал недостаточно ясно, мисс Тюдор?

Презрение, которое питала к нему мисс Тюдор, сказалось и в ее ответе.

– Право, не знаю,- процедила она.

Эссекс отметил про себя, что в профиль она лучше. Он недоумевал, почему эта красивая и, без сомнения, умная, явно аристократического происхождения англичанка так презирает его. Это был один из немногих случаев, когда Эссекс почувствовал и признал, что его презирают, и ему стало не по себе. Он был любезен с ней, пытался завести разговор, но она продолжала держаться безучастно.

– Вы совершенно не похожи на журналистку, – в заключение сказал ей Эссекс.

Она и на это ничего не ответила, и он поспешил отойти от нее.

К тому времени как корреспонденты начали расходиться, Эссекс уже устал и, любезно проводив до дверей последнюю пару (Гаспара Форда и миссис Лизу Корт-Энтри), облегченно вздохнул. Он оглянулся, надеясь увидеть Мак-Грегора, но в комнате был только Мелби. Он поблагодарил Мелби за помощь и поднялся к себе, чтобы освободиться наконец от проклятого джемпера и спортивных брюк и переодеться в обычный серый костюм. Потом он позвонил Кэтрин Клайв и сообщил ей, что все сошло хорошо.

Мак-Грегор в это время разговаривал с Хэмбером и Стайлом. Он провел их в кабинет и показал копию полученной Эссексом телеграммы. Нагнувшись над большим письменным столом Эссекса, они внимательно читали ее, потому что в ней цитировались их корреспонденции. Конец телеграммы с комментариями Форейн оффис Мак-Грегор успел оторвать.

– Мне казалось, что эта телеграмма вас заинтересует, – сказал Мак-Грегор, когда они кончили.

– Да, спасибо, – сказал Хэмбер. – Очень рад, что это дошло и напечатано.

– Я хочу спросить вас вот о чем, – продолжал Мак-Грегор. – В тот вечер мы беседовали частным образом, и я думал, что вы это поймете. Но и помимо того, тут сказано совершенно не то, что я вам говорил.

Хэмбер с удивлением посмотрел на него. – Это добросовестный отчет не только о ваших высказываниях, Мак-Грегор, но и о том, что под ними подразумевалось. А что касается частной беседы, то я – журналист и обязан сообщать читателям моей газеты обо всем, что происходит. По-моему, я только удружил вам, Мак-Грегор, и все, что я писал, соответствует истине.

Мак-Грегор чувствовал, как его охватывает волна холодного бешенства, но сдерживал себя.

– Ничего здесь не соответствует истине. Я никогда не говорил вам, что первоочередная задача Эссекса – выжить русских из Ирана.

– Но вы подразумевали это, – сказал Стайл.

– Нет! Но даже если бы и подразумевал, вы и тогда не имели бы права печатать это.

– Послушайте, Мак-Грегор, – сказал Хэмбер. – Обязанность корреспондента – сообщать факты, а как он о них узнает, из прямого заявления или из намеков – это все равно. Я просто раскрыл подоплеку событий. Во всяком случае, это изложено доброжелательно, и не понимаю, чего вы взъерепенились?