Евгений Гришковец - Почти рукописная жизнь

Но отчего же я в очередной раз посмотрел его до конца? А потому что я его люблю! Я люблю его всю жизнь.

Работа над фильмом была закончена в 1967 году, то есть мы с фильмом ровесники. Я даже был в самом раннем детстве на этом фильме в кинотеатре и это помню. Его можно было увидеть в кинотеатре в течение довольно долгого времени, и поэтому я помню кинотеатр, большой экран и яркие краски. Позднее, когда мне было около десяти лет от роду, я смотрел фильм на чёрно-белом экране телевизора вместе с замершей у экрана семьёй. Разумеется, мне было скучно, и я ждал только сцен с военными действиями и солдатами. Когда там была война, пусть на небольшом чёрно-белом экране телевизора под названием «Рекорд», я фильмом наслаждался. И уж, конечно, Наташа Ростова и Пьер Безухов были мне неинтересны и скучны. Андрей Балконский всё-таки ходил в военной форме, смотреть на него было приятнее, чем на нелепого толстяка в очках. К тому же я уже тогда видел, что взрослый человек, исполняющий роль этого персонажа, уж слишком старается выглядеть неуклюжим и наивно-беззащитным. Это было неестественно, и мне было неудобно на него смотреть. Я уж не говорю про Наташу Ростову, особенно на её первом балу. А взрослые-то как раз только этими сценами и восхищались…

Я смотрел «Войну и мир» в разные периоды своей жизни. Это могло случиться летом, когда я проводил каникулы у бабушки на юге, и мне было тринадцать или четырнадцать лет… В Доме культуры рыбоконсервного завода каждый день показывали разные фильмы. В том числе «Войну и мир», сразу по две серии. То есть можно было посмотреть две серии по цене одного фильма. За длинный сеанс мы бегали несколько раз за семечками и даже успевали сгонять искупаться и вернуться, чтобы увидеть капитана Тушина в исполнении любимого Трофимова…

Или в воскресенье, когда все разъехались или ещё не вернулись с дачи, я включал телевизор, просто ради фона, одеваясь, намереваясь пойти прогуляться, но никуда не уходил, потому что по телевизору шла «Война и мир», последняя серия. И я уже не мог оторваться. А когда фильм заканчивался, поздно было куда-то идти или все возвращались с дачи и нужно было заносить привезённое в дом…

Я люблю этот фильм, потому что…

Что бы там ни было, я люблю свою жизнь. Люблю свои детство, юность, люблю разные, даже самые непростые её этапы и фрагменты. И эта жизнь прожита в том числе с фильмом «Война и мир». Когда-то я относился к нему как к чему-то взрослому и для взрослых, потом он был чем-то из школьной программы, потом ощущался как отдельная от меня классика, к которой нет смысла иметь критическое или хоть сколько-нибудь живое отношение. В какие-то моменты он был чуть ли не иконой. Потом я про него забыл. А теперь дорос до того, что увидел, насколько фильм далёк от того, что можно назвать искусством. Насколько в нём тенденциозно и тривиально представлены и выведены персонажи и идеи. Но я всё равно его люблю! И выясняется, что я знаю его наизусть и он мне важен и дорог.

А это главнее всего того, что я увидел в этой картине теперь.

Сижу в Калининграде и пытаюсь разобрать текст спектакля «Прощание с бумагой» на смысловые части, упростить очень сложную композицию, которую сам же себе и написал. Работая, часто ругаю автора. От этой работы очень вредно отрываться, вредно для процесса и результата, поэтому редко пишу в этот дневник…

За окном сильный ветер. С веток под ударами ветра падают яблоки, которых нынче очень много. Холодно. Осень.

19 сентября

Совсем не получается открывать дневник. Не знаю, о чём можно и стоит написать. Главное событие, которым наполнена жизнь, – это премьера. Она надвигается, и до неё осталась всего неделя. Семь дней – и нужно будет выйти на сцену… Не припомню, чтобы я так сильно волновался перед предыдущими. Точно так – никогда.

Когда двенадцать лет назад выступал на фестивалях и только иногда на большой сцене, было даже не волнение, а страх. Что это был за страх? Чего я боялся? Сейчас трудно понять. Я спрашивал себя тогда неоднократно: чего же я боюсь? Текст знаю, спектакль хорошо подготовлен, техническая сторона спектакля проста и безотказна…

Мне думается, что я боялся публики. Боялся людей и их непредсказуемых проявлений. Боялся утратить внимание зрителей и остаться неуслышанным. Боялся неадекватного поведения кого-нибудь из присутствующих.

За многие годы этот страх ушёл. Я хорошо знаю людей, которые приходят на мои спектакли, и доверяю им. Я, конечно, не хочу никаких неожиданностей и приключений, но готов к самым разным неадекватным поступкам и проявлениям. Было много неприятнейших ситуаций, с которыми удавалось справиться и завершить спектакль только благодаря общей поддержке зрительного зала… Страх перед выходом на сцену давно преодолён и даже забыт. Но на его место пришло волнение. С ним я пока ничего поделать не могу. Оно очень мешает в работе над спектаклем. Волнение тормозит рабоче-мыслительный процесс и периодически лишает его радости. Волнение препятствует лёгкости подхода к рабочему столу и помогает лени иногда победить и придумать какие-нибудь причины поотлынивать от работы. Волнение всё время подвергает сомнениям целесообразность и смысл задуманного спектакля и его содержание.

В прошедший понедельник впервые видел декорацию: она очень красивая – строгая, элегантная и технически сложная. Когда она была установлена, я вышел на сцену и, прекрасно зная, что всё происходит наяву, ощутил себя в страшном профессиональном артистическом сне. Этот сон у многих театральных актёров повторяется как ночной кошмар. В таком сне ты оказываешься на сцене и не понимаешь, что за спектакль должен исполнять, и не помнишь ни единого слова.

Как бы я хотел иметь доступ к некой кнопке или тумблеру, чтобы отключить к чёртовой матери волнение как таковое. Однако отчётливо понимаю, что это волнение для чего-то необходимо. Вот только для чего? И зачем оно такое сильное?..

В этот раз спектакль во многих смыслах необычный. В нём от прежних останется только то, что на сцене будет тот же исполнитель, что и всегда, и он будет один, как и раньше.

Будущий спектакль я называю «спектакль-сообщение». В нём совсем не будет ярких визуальных сцен, какие есть в «+1», или тщательно воспроизведённых и детально описанных жизненных ситуаций, каких много в «Как я съел собаку» или «ОдноврЕмЕнно»… В нём будет практически простое перечисление того, что уходит, исчезает из нашей повседневной жизни навсегда. Или напоминание о том, что уже исчезло, но мы этого даже не заметили, не обратили внимания, не почувствовали, не осознали.

Не думаю, что новый спектакль даст возможность пришедшим посмеяться… Хотя помню своё удивление во время первого исполнения спектакля «Дредноуты». Как я был удивлён, когда услышал в зале смех, а потом ещё и ещё… Что бы я ни предполагал сейчас, как бы ни представлял себе зрительскую реакцию и атмосферу в зале, только на самом спектакле, только через неделю станет известно, что же у меня в конце концов получилось. Полтора года работы выльются в два часа некоего театрального действа, в котором действия почти не будет, а будет движение смыслов и то, на что я больше всего рассчитываю, надеюсь и чего жду, – движение души каждого зрителя как реакция на сказанное со сцены.