Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в постель на год

Поппи поерзала на сиденье, чтобы повернуться лицом к Брайану. Ее легкая шелковая юбка задралась, и доктор Бобер мельком увидел бледно-зеленые французские трусики.

Пару километров они ехали в тишине.

Потом Брайан сказал:

– Пришло время музыки.

Он нажал кнопку на магнитоле, и автомобиль наполнился композицией оркестра Нельсона Риддла. Для близнецов поездка и так была пыткой, но стала во много крат мучительней, когда заиграла песня «Ночные прохожие» и Брайан с Поппи начали подпевать Синатре. Брайан подвывал с псевдоамериканским акцентом, а фальцет Поппи безбожно не попадал в ноты.

Близнецы изобразили, что их тошнит, и заткнули уши звуконепроницаемыми наушниками. Проезжая знак поворота на Лидс, Брайан и Поппи любовно мурлыкали друг другу серенаду «Ты стала частью меня».

* * *

Едва лишь Брайан высадил их напротив Сентинел-тауэрс, близнецы ринулись к лифту, чтобы поскорее выставить рождественские подарки от родственников на интернет-аукцион. Подержанные айпэды были до смешного отсталыми от новейших технологий и не годились для продвинутых нужд Брайана-младшего и Брианны. Планшеты лежали на дне черного целлофанового пакета. Там же находился шарф, который Руби связала для внука, и автобиография Тони Блэра с надписью на первой странице «Брианне в день Светлого Рождества от бабушки Ивонн».

Но Поппи задержалась и попыталась с помощью взгляда передать Брайану, что считает его самым неотразимым мужчиной в мире и ей невыносима разлука с ним.

* * *

В половине четвертого утра Брайан-младший услышал, как открылась дверь в комнату Поппи и зашумела вода в душе.

Поппи фальшиво напевала:

– Я стала частью себя!

Брайан-младший разозлился. Он ударил кулаком в стену и испугался при мысли, что способен на самом деле убить Поппи.

В глубинах интернета Брайан-младший уже нашел способ, как заставить кого-то «исчезнуть» и остаться непойманным.

Сестра Спирс велела Еве снять ночную рубашку. Она хотела обследовать тело пациентки на предмет пролежней.

Ева как могла прикрыла свою наготу покрывалом.

– Я знала людей, умерших от декубитуса, миссис Бобер, – подбодрила медсестра. – Если за пролежнями не следить, они могут привести к некрозу, образованию язвы, а в финале и к ампутации. – Она приподняла лодыжки Евы и критическим взглядом изучила пятки. Затем переместилась к ягодицам и закончила осмотр ощупыванием локтей. Сестра Спирс, по-видимому, слегка разочаровалась, не найдя никаких пролежней. – Наверное, вы пользуетесь хорошим защитным кремом.

– Нет, – сказала Ева, – но я знаю об опасности пролежней и поэтому не забываю двигаться и менять позы.

Когда пациентка оделась, медсестра измерила ее давление и нахмурилась, увидев результат, хотя тот не выходил за рамки нормы. Затем вставила термометр в ухо Евы и снова нахмурилась, посмотрев на показатель. Убрав градусник, сестра Спирс спросила:

– Как поживает ваш кишечник?

– Мой в порядке, а ваш? – вежливо ответила Ева.

– Я рада, что вы способны на такую беззаботность, миссис Бобер, учитывая все обстоятельства. По словам вашей матери, ваш муж живет в пристройке с другой женщиной.

– В сарае.

– Ваша мать также рассказала, что когда вам необходимо воспользоваться уборной, вы сооружаете то, что сами называете «Белым путем», и считаете этот самый путь продолжением своей постели. Это правда?

– Да, правда. Белый путь и есть продолжение моей постели. Если я прострелю вам череп и он разлетится на куски, сестра Спирс, как правильнее рассматривать пулю: саму по себе или как продолжение пистолета? – Ева вспомнила этот пример из подслушанной однажды за завтраком дискуссии о квантовой физике между Брайаном и Брайаном-младшим. Спор закончился падением банки с вареньем из рук мужа на пол.

Сестра Спирс хмуро делала пометки в карте Евы.

– Я бы хотела прочесть, что вы там написали, – сказала Ева.

– Боюсь, эти заметки – конфиденциальная информация, – отрезала медсестра и отодвинула карту подальше от Евы.

– Вы ошибаетесь, сестра Спирс, – возразила Ева. – По закону пациент вправе читать свою карту.

– Я пришла к заключению, что вы недостаточно умственно здоровы, чтобы читать свою карту. Это может спровоцировать у вас психический срыв.

– Я физически и умственно здорова.

– Психически больные, как правило, считают себя полностью здоровыми.

– Значит, вы хоть так, хоть этак правы? – усмехнулась Ева.

– В этом вопросе мне послышался оттенок паранойи, – насторожилась сестра Спирс.

– Вы достаточно квалифицированы, чтобы диагностировать психические заболевания? – поинтересовалась Ева.

– У меня нет соответствующего образования, но хватает личного опыта. В моей семье был случай психической ненормальности, этого не нужно стыдиться, миссис Бобер.

Ева почувствовала холодок страха.

– И вы из своего личного опыта вывели, что я психически нездорова?

– Я отправлюсь в больницу и сообщу вашим врачам, что, по-моему, у вас своего рода нервный срыв. Опять же, миссис Бобер, не бойтесь. Подобными расстройствами страдали многие выдающиеся люди. Вспомните Черчилля, Алистера Кэмпбелла, Леса Денниса.

– Но с моей психикой все в порядке! – настаивала Ева.

– Медицина продвинулась далеко вперед с тех пор, как бедный мистер Черчилль страдал от депрессии и называл ее «черная собака, которая всегда со мной». Изобретены чудодейственные препараты, и всего через несколько недель вы снова станете собой. Сможете встать с постели и снова присоединиться ко всем нам.

– А я не хочу к вам присоединяться.

Сестра Спирс надела темно-синий дождевик и аккуратно протянула ремень через коричневую кожаную шлевку.

– Я непременно к вам еще зайду. До свидания, миссис Бобер.

* * *

Пять минут спустя, услышав снизу голос матери и звук захлопнувшейся входной двери, Ева крикнула:

– Мама!

На подъем по лестнице у Руби ушло больше времени чем обычно, и, дойдя до кровати Евы, она тяжело дышала.

Ева не хотела расстраивать мать, но откровенный разговор уже назрел. Ева спросила:

– Значит, ты побеседовала с медсестрой?

– Да, – кивнула Руби. – Спирс рассказала о докторе Бриджесе. Представляешь, он уже три дня не ходит на работу – как-то повредил нос анимированным пинцетом.

– Автоматизированным, – исправила оговорку Ева. – И Спирс не следовало сплетничать о врачах.

– Ей не по вкусу этот чернокожий доктор, Проказзо, говорит, он натуральный лентяй. Ну, медики все такие и есть, а?

– Нет, они не такие.

– Я бы ни за что в мире не согласилась на работу Спирс. На все эти тошнотворные вещи, что ей регулярно приходится делать. Она описала несколько самых запущенных случаев. Отвратительно, какими только гадостями бедняжка не вынуждена заниматься.