Дмитрий Стародубцев - Продавец мечты. Книга первая

Курт, да и остальные самцы, — все на пару мгновений забыли о своих не менее привлекательных спутницах.

Три месяца назад, после настойчивых требований Лаймы, Рафаэль поручился за нее перед Таракановым, после чего Лайма стала полноправным членом этого нелегального игрового клуба и получила пароль и пластиковый ключ. С тех пор она и здесь не оставляла его в покое…

— Миронов «пробил» Саймона по своим каналам! — напрямки сообщила Лайма, не стесняясь быть услышанной всеми.

В ее широко раскрытых глазах поблескивали золотые искорки.

Рафаэль взял двумя пальцами упавшую креветку, подул на нее и положил в рот. На скатерти осталось жирное пятнышко.

— И что?

Он решил, что его самонадеянные враки про англичанина развенчаны, что все низвергнуто в тартарары и что эта мироновская подстилка явилась сюда только затем, чтобы пропеть глумливый реквием у надгробия его надежд.

Лайма насыпала из солонки на пятно толику соли.

— Короче, мы все в ауте! — сообщила она со свойственной ей мимикой. — Выяснилось, что Саймон не только разыскивается лондонской полицией, но и числится в реестре Интерпола по поводу организации кражи блокнота Пикассо из парижского музея художника!

— Невероятно! — пробормотал Рафаэль. — Чудеса!

— Мы два раза перепроверяли. Все сходится: Саймон Брукс, и фото — не ошибешься!..

Часом позже в игровом зале Рафаэль безучастно подкидывал фишки мелкого номинала на зеленое сукно рулетки, а Лайма, сидя рядом, лишь цепко наблюдала за его игрой. Она разменяла две тысячи рублей и спустила их в первые пять минут, делая ставки, как и любая мадемуазелька, просто на понравившееся число. Аромат ее духов по-прежнему не отпускал сознание Рафаэля.

За тем же столом потомок тевтонских рыцарей Курт вдохновенно натаскивал свою модельку-симпатяшку на правила игры, уделяя первостепенное значение соотношению между ставкой и выигрышем:

— Meine Liebe, das heißt eine direkte Wette. Fünfunddreißig zu eins. Ein hübscher Batzen Geld!

(Моя любовь, это называется «прямая ставка». Тридцать пять к одному. Очень хороший куш! — нем.)

Фройляйн все время кивала, но, похоже, изрядно подзапуталась в немецких оборотах. Надо было лучше учиться в школе!

Рафаэль:

— Kurt, leave the poor girl alone, she is about to cry! [4] (Курт, оставь в покое бедную девушку, она сейчас заплачет! — англ.)

Немец так безудержно рассмеялся, будто я отчебучил шутку века. Туго же у них в Тюрингии с юмором, если они ржут, только пальчик покажи!

Дилер рулетки:

— Ставки сделаны!

Курт:

— Let her cry! Her tears are diamonds for me! [5] (Пусть плачет! Ее слезы для меня бриллианты! — англ.)

Запущенный шарик интригующе кружил в колесе рулетки, приготавливаясь кого-то озолотить, а кому-то показать жирный кукиш. Все гениальное просто!

Рафаэль:

— I would have been an oligarch years ago had I been able to turn my women’s tears to diamonds! [6] (Я бы давно был олигархом, если б умел слезы своих женщин обращать в бриллианты! — англ.)

Курт в изнеможении откинулся на спинку стула. Долго еще его плечи сотрясали приступы рыдающего смеха.

Рафаэль наклонился к уху Лаймы:

— Зачем ты опустила Расторгуева?

Лайма:

— Ты с ума сошел? Это он меня обидел!

Рафаэль:

— Лайма, не рассказывай сказки! Тебе далеко до Андерсена!

Лайма:

— Хорошо, пойдем поговорим…

У барной стойки Лайма гневно прикурила. У нее мелко задергалось веко, она его прижала пальцем и растерла.

— Тут читал в Интернете, — заметил Рафаэль, — ученые обнаружили, что в сигаретах до фига бактерий и даже каких-то червячков. Те микроорганизмы, которые выживают после «температурной обработки», поселяются в наших легких…

— С Расторгуевым — это было последнее мое тебе китайское предупреждение! Ты никогда за собой не замечал, что смотришь не на меня, а сквозь меня? — выпалила Лайма Гаудиньш, со злостью раздавив сигарету в пепельнице. — Когда ты со мной разговариваешь, у тебя холодные, стеклянные глаза! Ведь я для тебя — пустое место, мироновский хвостик! Ты обо мне думаешь так: толку от нее нет, она ничего не решает, ни в чем не шарит, да и срок годности ее окорочков давно истек! Чего с ней вообще разговаривать? Тебе только послать меня осталось до кучи!

— С чего ты взяла?!

— Не спорь, пупсеныш, ты еще слишком глупый, необстрелянный! Если тебе случайно удалось попасть в кабинет Миронова — это совершенно не значит, что априори жизнь удалась! Как попал, так и выйдешь, только без копейки в кармане! Это всего лишь значит, дорогуша, что тебе дали малюсенький шансик, позволили поставить на «зеро» и еще подумают, что с тобой делать: взять в команду, чтобы было кого с утра до вечера нагибать раком, или сожрать с потрохами! Ты их пока не прочухал, поверь мне, они недочеловеки, каннибалы! Ты вообще кем себя возомнил? Гением рекламы, пожирателем женских сердец, самым крутым челом на планете? В реале ты — наивный барабашка, в твоей попе один ветер свищет! Все твои поступки — необоснованная самонадеянность, недальновидная рисовка! Я вижу тебя как на ладони! Я знаю о тебе все!

«Знакомая фраза! Уж не она ли написала то утреннее письмишко про любовь и все такое?» — подумал Рафаэль, а сам сказал с обидой в голосе:

— Наговорила сорок бочек арестантов!

— Что?!..

Здесь Лайма завелась еще больше и говорила бы, наверное, до второго пришествия, если б Рафаэль, пропустивший внутрь, пока суд да дело, два раза по пятьдесят, не остановил ее измученным восклицанием:

— Постой! Чего ты хочешь?!

Лайма перевела дух, посчитав первый раунд мордобоя выигранным, попросила у бармена выпивки и огляделась. Их мог подслушивать вот этот басурман с неприятным «запашком» финского акцента или вон тот нефтяной обдолбыш, прилетевший в Москву «Тюменскими авиалиниями» на парочку дней, чтобы выпустить пар по полной. Но вряд ли их стоило опасаться, ведь завтра воспоминания обоих будут такими же смутными, как и представления о том, куда они спустили накануне такую прорву денег.

Лайма:

— Рафаэльчик, я хочу не так уж и много. Чтобы ты слегка делился со мной доходами от телемагазина — ну, на свое усмотрение, и чтобы обратил на меня внимание как на женщину. Согласись, не так уж и много по сравнению с тем, что ты получишь от меня взамен!

Рафаэль:

— По деревне цирк пошел!

Лайма:

— Ты без меня никто! Если хочешь, я тебе прямо сейчас это докажу! Или ты думаешь, я не вижу, как ты обкрадываешь Сергея Львовича?!

Рафаэль:

— Твоими устами… Пока убытки на убытках и убытками погоняют!

Лайма: