Филипп Бласбанд - Книга Рабиновичей
- Название:Книга Рабиновичей
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Текст, Книжники
- Год:2011
- Город:М.
- ISBN:978-5-7516-0993-1, 978-5-9953-0135-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Филипп Бласбанд - Книга Рабиновичей краткое содержание
Книга Филиппа Бласбанда — это классическая сага, повествование о еврейской семье, в котором отразилась вся история XX века. Тринадцать новелл. Тринадцать жизней. Тринадцать Рабиновичей — от самого старшего, опустившегося и потерявшего веру хасида, которого ангел предупредил о грядущем погроме, до самого младшего — младенца со странным именем Али Рабинович, плода любви тихого араба и еврейки, помещенной в сумасшедший дом собственной семьей.
Книга Рабиновичей - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В ту же ночь мне приснился сон. Дело происходило на террасе кафе, наверно в «Немроде», но перенесенном из Брюсселя в какой-то город на водах, нечто среднее между Спа и австрийским горным курортом. Рядом со мной сидел отец. Он выглядел постаревшим, сутулил спину (в жизни он всегда прямой, бравый, как опереточный солдат).
— Папа, — сказала я ему, — папа, я знаю.
— Что ты знаешь? — отозвался он с печальной улыбкой (такой улыбки я у него никогда не видела).
— Правду. Правду о том, что ты делал во время войны.
И отец упал в мои объятия. Он показался мне легким, как маленький ребенок. Он рыдал, и его всхлипы переходили мало-помалу в стоны, все более душераздирающие.
Я проснулась в слезах.
Назавтра я позвонила отцу. Я предложила ему где-нибудь пообедать вместе. Мне показалось, он обрадовался. В ресторане же сразу начал с обидных замечаний о моей манере одеваться, макияже, прическе.
Я молчала. Ела сайгонский суп, предоставив ему изливать желчь.
Я поняла, что никогда не заговорю с ним о его тайне, никогда не скажу, что люблю его, потому что чувствую, что он здесь, рядом со мной, и готов кинуться через улицу, чтобы спасти меня, люблю, потому что у меня нет выбора, ведь он мой отец. Нет, я никогда ему этого не скажу. Я говорила с ним во сне. В моем сне он плакал. Мне этого достаточно.
Макс плотный, но не толстый, скорее мускулистый. От него исходит какая-то немного устрашающая сила, что ощущается даже в лице на фотографии.
Глаза лукаво блестят. В тенях глубоких глазниц видны два отсвета, две почти невидимые белые точки, и эта хитринка во взгляде смягчает его суровые черты.
Меня зовут Макс Рабинович. В моей жежизни мне выпал огромный жешанс (благодаря моей женезаурядной отваге) изобрести сразу два языка.
Первый — это IEL, язык программирования, подверженный постоянному, почти посекундному жеконтролю структурального жесинтаксиса, дающий вдобавок возможности жерасширения до уровня естественного языка, который… но это уже технические жеподробности. Если кому-то из вас, профессионалу или продвинутому любителю, нужны более пространные сведения или жепрайс-лист, можно позвонить мне на работу (тел. +32 2 66 02 25).
Второй язык, который я имел жечесть придумать, — это жеязык. Цель и суть жеязыка — жедобавлять слог «же» к некоторым существительным, прилагательным и жеглаголам с целью жеголландизировать французский язык. Как известно, голландский язык жехарактеризуется (в числе прочего) добавлением префикса «же» (голландцы произносят «ге») к корню глагола для образования причастия прошедшего времени. И вот я, во имя экуменизма и Бельгии, дабы смягчить вокруг себя, в моем скромном масштабе, межобщинный конфликт, разрывающий нашу маленькую страну, жезапросто жедобавляю, когда мне жевздумается, префикс «же» к жесловам по моему жевыбору. Для меня жизнь была бы скучна без этих «же».
Разумеется, есть исключения. Например, следует говорить не «жесело», а, из очевидных фонетических соображений, «сежело». Да-да!.. И не «жеклиника», а «клиженика».
Вы сами наверняка найдете на практике и другие исключения и сможете обсудить их соответствие нормам с комитетом по защите жеязыка, то есть со мной. Для этого позвоните по номеру, указанному выше. Заранее спасибо.
Что мне жеособенно нравится в жеязыке, это его пластичность, жеоткрытость, несистемность. Я прекрасно могу — почему бы нет? — обойтись без «же» на протяжении целой фразы. Например, жевот:
«Вчера я ел яблоки».
Потрясающе, правда? Ни одного «же»! Но я с тем же успехом мог бы сказать:
«Жевчера я жеел жеяблоки».
Почему бы нет? Жепочему бы нет? Жепочему бы женет?
Именно это жеотсутствие системы, структуры, грамматики и жесинтаксиса изрядно раздражает и, думаю даже, жетревожит моего патера. Он знает, что это просто жеприкол, для жесмеха, но не может не принимать все всерьез, поминает великих лингвистов, Хомского и жеСосюра, потому что ему кажется, что жеязык — это насмешка над его концептуальными игрушками, ведь мой патер, в сущности, никакой не программист, он жеиграет! И поэтому я тоже, с самого жераннего детства, хотел стать программистом! Я знал, что патер нервничает на работе, он даже улыбался редко, почти никогда, у него часто бывает вид Папы, обнимающего землю из аэропорта приземления, но ведь жеиграющие дети серьезны, для них игра — не пустяк, они играют так, будто на карту поставлена их жежизнь; а он, мой отец, имел в своем распоряжении огромный конструктор, многомерный и абстрактный, жецеребральный Лего, и я ребенком так ему завидовал! Вот это игрушка так игрушка! Жеиграть, жеконструировать — такая работа по мне!
Мы очень жеблизки, мой патер и я, не только как отец с сыном, но и как учитель с учеником, хотя теперь уже трудно сказать, кто ученик, а кто учитель.
Мы не лукавим друг с другом, я лучший программист, чем он, я превзошел его, и мне это было нетрудно: я никогда не знал жизни без компьютера, а для него вначале это был неведомый мир, он начинал с машины без клавиатуры и экрана, зато с лампочками, которые приходилось считать и конвертировать на базе 10, он программировал с помощью перфокарт, даже застал те героические времена, когда слова «компьютер» не было, а говорили «электронно-вычислительная машина». Информатика для него — чудовище, заманчивое чудовище, жеконечно, но все же чудовище, с которым он до сих пор так полностью и не освоился. Как бы то ни было, теперь, когда я его превзошел, мой патер еще больше мной гордится. Порой я ловлю его такой восхищенный взгляд, что чувствую себя как барышня из глухого Морланвелца, которую поздравляют с первым причастием.
С Эрнестом патер держится по большей части на почтительном расстоянии, как будто робеет перед моим братом. А ведь Эрнест тоже более или менее занимается информатикой — пишет в журнал. И у них есть еще одна точка соприкосновения: они ищут свои корни — читают еврейские жекниги, устраивают жепраздники, очень серьезно жеразмышляют о том, что значит быть евреем.
Я — нет. Я не считаю себя евреем — я полуеврей, это очень точная идентификация, более точная, скажу я вам, чем у Эрнеста и патера: быть евреем, неверующим, не приверженным традициям и не сионистом. Что же тогда остается от иудаизма? Каким местом они принадлежат к богоизбранному народу? Что еще связывает их с Моисеем Маймонидом и Голдой Меир? Обрезание, что ли?
Я вообще нахожу, что о евреях слишком много говорят. Мне это, в сущности, жить не мешает, но как же папуасы? Почему папуасская община Бельгии не подает голос? Почему она не излагает нам свою историю, столь же богатую красочными перипетиями? Почему у нее нет своих официальных жепредставителей, своих школ, своих семи молодежных движений? Почему о них не снимают фильмов и не пишут книг?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: