Лев Гарбер - Россия. Наши дни

— Да, помогает! Олег Степанович.

— Кто такой Олег Степанович? Твой родственник? Друг?

— Да. Он генерал ФСБ. Начальник контрразведки.

Мурашки пробежали по телу Ольги. Такого оборота событий она никак не ожидала. Этот допрос необходимо было немедленно заканчивать. Она опасалась, что рьяно взявшаяся за дело Волина, вытащит из этой головы еще более страшные тайны, которые приведут к непоправимым последствиям.

— Хватит! Возвращайте его обратно! — громко и властно произнесла Ольга, обрывая следующий вопрос гипнотизерши.

Евгения Николаевна, понимая, что натворила что-то страшное, начала возвращать безымянного в сознание. Чем быстрее он приходил в себя, тем скорее Волина понимала, что её мечты о славе испаряются, уходят в небытие. Эту догадку подтвердила Ольга Викторовна:

— Вы понимаете, что все то, о чем Вы здесь услышали, необходимо забыть навсегда?! Это не безопасно как для Вас и меня, так и для него!

Я очень на Вас полагаюсь. Надеюсь мне с Вас «подписку о не разглашении» брать не придется?

Волина была бледна и взволнована. Она кивала в ответ, постоянно повторяя: — «Конечно, я Вас прекрасно понимаю! Конечно…». Эту сцену застал пробудившийся ото сна мужчина. Он не понимал, что произошло, но чувствовал, что случилось что-то неприятное. Заметив это, Ольга подошла к проснувшемуся и резюмировала все, то, что происходило в его отсутствие.

— Ты сказал, что живешь в Москве на улице Горького, учился в 31 школе, у тебя есть дача голубого цвета и твоя работа связана с аэропортом Шереметьево. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Нет! Я ничего такого не знаю и не помню. — Расстроенно сообщил безымянный.

Этот рассказ должен был оставаться официальной версией произошедшего во время гипноза для всех его участников, особенно для Волиной. Для этого Ольга еще раз перед уходом пристально посмотрела на психотерапевта и повторила вопрос:

— Вы все поняли, Евгения Николаевна?

— Да конечно! Вы можете на меня полагаться. — Преданно глядя в глаза ответила Волина. Хотя ей и было уже не до улыбок, она попыталась состроить радостную гримасу для мужчины, что ей совсем не удалось.

Дорога до больницы проходила в молчании. Безымянному необходимо было проанализировать новую информацию о себе и попытаться разыскать у себя в памяти похожие моменты. Ольга, тем временем, была занята решением дилеммы, которая возникла после визита к злосчастному гипнотизеру: сразу отказаться отдела, а потом передать новому исполнителю появившуюся информацию, или доложить обо всем руководству и после этого отказаться. Разглядывая своего попутчика, видя как он неоднозначно воспринял новое о себе, она отбросила страх прочь и обратилась к чувствам — к тому органу, который лучше всего развит у каждой женщины. Её сердце и внутренний голос подсказывали ей, что все должно сложиться хорошо, и она не имеет право бросать в беде этого мальчика. Успокоившись, Ольга решила посоветоваться с заведующей отделением больницы. Та больше понимала в психиатрии, гипнозе и прочей сопутствующей мути, поэтому могла дать нужный совет и профессиональное заключение произошедшему в поликлинике. Рассказывать все, она естественно не могла, но большую часть требовалось выдать.

Войдя в «неврологическое», Ольга поинтересовалась у сестер наличием заведующей, и, получив утвердительный ответ, направилась к её кабинету. Мужчина шел за ней как привязанный. Напротив его палаты она остановилась и нежным, но требовательным голосом произнесла:

— Иди в палату и готовься к обеду! Потом отдохни, как следует, а вечером я к тебе обязательно приду. Мы с тобой большие молодцы — мы сделали огромное дело. Я не прощаюсь! До вечера!

Эти слова отвлекли его от плохих мыслей, успокоили и заставили отбросить неприятный осадок от визита к психотерапевту. Он улыбнулся ей в ответ и, пряча глаза, сказал:

— Я буду очень ждать! Спасибо.

Этот ответ окончательно и бесповоротно отменил её решение отказаться от дела.

«Это мое дело! И я доведу его до конца, чего бы мне это не стоило! И я не дам этого несчастного мальчика в обиду!» С этими мыслями она без стука вошла в кабинет заведующей и плотно прикрыла за собой дверь.

В маленьком и очень уютном кабинете было светло. Через большое окно наполовину закрытое прозрачным тюлем пробивался солнечный свет, а открытая настежь форточка одаривала свежим воздухом и запахом скошенной травы. Немногочисленная мебель была расставлена оптимально для работы и отдыха хозяйки. Книжные полки были заняты литературой по психиатрии и неврологии, а истории болезни аккуратной стопкой размещались на широком столе. Рядом стоял высокий двустворчатый шкаф, в левой половине которого на вешалках висели халаты и пара платьев, а правая была забита полностью архивными документами неврологического отделения, брошюрами и медицинскими журналами. Все было аккуратно разложено по отделениям. Отдельную полку занимала кипа листов недописанной докторской диссертации. В дальнем углу стояла кровать, накрытая симпатичным бежевым пледом. Одно рожковая люстра и большая настольная лампа выдавали в хозяйке приверженцу тусклого освещения комнаты. Всё говорило о том, что обитательница в этом кабинете проводит большее время своей жизни.

Уже больше часа продолжался разговор Ольги с Еленой Николаевной. Они сразу нашли друг друга. Двум женщинам одного возраста, с разными судьбами, но схожими жизненными платформами всегда есть о чем поговорить. Амбициозные по натуре и скромные внешне люди всегда конфликтуют с начальством. А душевная доброта при внешней строгости мешает жить в мире хамов, подлецов и прохиндеев. Множество точек соприкосновения объединили их, а две рюмочки медицинского спирта сдружили окончательно.

Выслушав эмоциональный рассказ психолога из милиции, Елена Николаевна сделала главный и не утешительный вывод.

— Ты понимаешь, что этот человек очень опасен? Тут явно не обошлось без спецслужб! Неизвестно чем они его там накачали, что он потерял напрочь память. Теперь это бесспорный факт. Они же его искать будут! Для чего-то им это было надо?

— Ты права! Я понимаю, что эта история может очень плохо закончиться. У меня и у тебя дети, и мы, естественно, за них очень боимся. Но ты только подумай, у него же тоже есть мать. Ты представляешь, что сейчас с ней происходит? Мы обязаны с тобой сделать все от нас зависящее: я чтобы ее найти, а ты, чтобы его сохранить! Нам не надо докладывать ничего нашему руководству и распространяться родным и близким. Только так мы сумеем его спасти. Необходимо совместно выработать версию для окружающих, не вызывающую бурного интереса к его персоне.

— А что тут придумывать? Паренек потерял память от удара по голове. У него сильное сотрясение мозга и проблемы с моторикой, которые я зафиксирую, и на основании этого смогу держать у себя в «неврологии».