Лев Гарбер - Россия. Наши дни

— Мое начальство настаивает на развернутых анализах крови. — Обреченно сказала Ольга. — Ты только представь себе, что начнется, если эти анализы подтвердят нашу с тобой догадку?!

— Никаких анализов! Недели две у него кровь вообще нельзя брать! Это я беру на себя. Лучше потом отвечу перед руководством, чем этот мальчик поплатится жизнью.

Они выпили ещё по рюмке спирта, тем самым закрепив свой сговор. На душе у каждой воцарилось спокойствие. Они были уверены друг в друге и счастливы, что нашли то самое правильное решение, которое позволяло, смело смотреть в глаза завтрашнему дню. Роли были расписаны, ответственность разделена. Первую половину дня за пациентом должна будет следить доктор, после обеда всю ответственность на себя брала Ольга.

— Надо бы ему имя какое-нибудь придумать! А то «безымянный» или «неизвестный» в отчетах будет очень мозолить глаза. — Вышла с инициативой Елена Николаевна. — Я с ним сегодня обязательно поговорю на эту тему. Да, ты ему вечерком принеси туалетные принадлежности, полотенце и вещей каких-нибудь, а то он в грязном ходит. У нас и постирать то негде.

— У меня муж его размеров, так что, найду и штаны и футболки, а может и кеды какие подойдут. Вечером, после работы, все принесу.

— Ты ему фруктов купи, ему сейчас витамины необходимы, да и колбасы с хлебом тоже принеси. У нас, сама знаешь, как с питанием в больнице — голодно. — Сказала Елена Николаевна, достала из сумки деньги и передала их Ольге. — Бери и не отказывайся! Это моя половина. Мы теперь с тобой для него две «мамки» до тех пор, пока настоящая не найдется. Иди и ищи ее, как можно быстрее, потому что время работает против него!

На этом они попрощались. Проводив свою новую подругу до проходной, заведующая пошла к главному врачу больницы выполнять свою часть договора, а Ольга отправилась в милицию выполнять свою. А их новоиспеченный сынок в это время спал крепким, послеобеденным сном в своей палате, и даже не догадывался о том, каким опасностям он подвергал двух ни в чем не повинных женщин.

В шесть часов вечера уже не так жарко. Хотя солнце ещё высоко стоит над деревьями, прохлада начинает проникать в затемненные уголки дворов и улиц. Знойное лето, обрушившиеся на Шатуру в последние недели, предоставляло неудобство не только людям. Даже птицы днем старались прятаться от палящих лучей в листве парка, а к вечеру выбирались из своих убежищ и приступали к концертам авторской песни.

В это время начинался прием посетителей в больнице. Многочисленные члены семьи и друзья, выполняя долг перед больными родственниками, заполняли больничные палаты. Кульки с едой, газеты и журналы менялись на пакеты с грязным бельем. Шушуканье по углам, сменялось громким смехом и перерастало во всеобщее чавканье. Тяжело наблюдать за счастьем и радостью других, когда ты точно знаешь, что к тебе никто не придет. Эти мысли выгнали безымянного больного на улицу. Рядом с входом в отделение стояла пустая лавочка, освещенная теплыми лучами. Он присел, закрыл глаза, и с удовольствием подставил лицо солнцу.

Оно грело, но не жарило. Ничего не тревожило его с момента прощания с добрым психологом в форме майора. Птицы, как будто почуяв место вселенской идиллии, слетелись и заняли рядом стоявшие деревья. Эфир наполнился незабываемыми звуками их голосов. Он обратил внимание, что вчера в лесу недооценил пение этих прелестных созданий, и теперь в обстановке спокойствия он мог насладиться этим вдоволь.

Рядом кто-то присел. Глаза совсем не хотелось открывать, и он сделал вид, что не заметил присутствие постороннего. Тот же, в свою очередь, закурил, жадно затягиваясь. Воздух наполнился дымом, а неприятный запах, заставил безымянного открыть глаза и повернуться к соседу по лавке.

— Курить будешь? — Спросила заведующая его отделением и протянула пачку сигарет.

— Нет, спасибо! — Категорично ответил он, слегка скривившись от пущенной в его сторону струйки сигаретного дыма.

— Ты не куришь что ли? — Тихим голосом поинтересовалась она.

— Я думаю, что нет. По крайней мере, запах отвратительный.

Она сделала еще две глубоких затяжки, затушила сигарету об лавочку, и громко предложила:

— А давай мы тебе какое-нибудь имя придумаем?! А то как-то «безымянным» тебя называть надоело. Мне очень нравится имя «Васька»! Как ты смотришь на то, чтобы мы тебя «Васькой» называли?

— Нет! — Строго ответил он. — Я точно не Васька! Не могу я такое кошачье имя носить. Не мое это!

— Тогда предложи что-нибудь сам. Какое имя ты бы мог носить?

Он задумался на пару секунд и произнес первое мужское имя, пришедшее ему на ум:

— Олег! Называйте меня Олег! Это имя, по-моему, мне подходит больше всего.

— Ну, вот и отличненько.

Она встала, взяла его за руку и повела за собой в здание к сестринскому посту. Из-за пересменки вокруг небольшого стола, стоящего по центру длинного коридора, толпились сестры. Одни, заканчивая вахту, торопливо сдавали дела, другие, нехотя их принимали. Подойдя поближе, заведующая громка объявила:

— Знакомьтесь, девочки! Это наш новый пациент. Его зовут Олег! Прошу любить и жаловать!

— А! Безымянный, давай присоединяйся! — Громким голосом, в присущей ему манере, приглашал к импровизированному столу, составленному из нескольких тумбочек, вошедшего в палату, Дед. — Жена пожрать сгоношила. Налетай скорее пока эти «временно не алкоголики» все не сожрали! Раньше пили как подорванные — теперь жрут как не в себя! — Продолжал старик, косясь на других членов застолья и грозя им кулаком.

— Спасибо большое, но мне не хочется! Да, и ужин только недавно закончился.

— Слюни, размазанные по тарелке, которые они называют овсянкой и теплая водичка, подкрашенная йодом, которую ты, наверняка, принял за чай, ты называешь ужином? Брось! Ты мужик! А мужику необходимо мясо! В крайнем случае, колбаса…. Давай, присоединяйся! — Не отставал от новенького Дед.

— Нет. Нет! Спасибо еще раз, но мне совсем не хочется. Я действительно наелся. — Ответил Олег и встал у двери, не зная, куда ему деваться.

Рядом с его кроватью пировали соседи. Подойти — означало присоединиться, а делать этого он не мог. С одной стороны, было больно смотреть на «ломящийся от яств» стол, с другой, ему было стыдно и неловко есть чужие продукты, зная, что не сможет ответить тем же. Нужно было переключить внимание едоков на другую тему.

— Я теперь не Безымянный. Меня Олег зовут!

— Да ты что! Вспомнил что ли? — Взорвался от чувств старик и бросился на встречу.

— Пока что не вспомнил, но мы с доктором решили, что это имя подходит мне больше всего.

— Вот так, так! «Безымянный» умер! Да здравствует Олег! — Выкрикнул Дед и крепко пожал руку Олега. — Ну, тогда давай знакомиться, заново. Меня Алексей Михайлович зовут. Для тебя «Дядя Леша». Этих оболтусов — Указывая пальцем на своих коллег по застолью — кличут Мишкой и Петькой. — Собутыльники кивнули Олегу головой, что-то промямлив, полным от еды ртом. — Пожарника зовут Лёня, а парализованного Изей. Он еврей….