Александр Житинский - Лестница. Плывун: Петербургские повести.

Крики, возгласы, ругательства захлебнулись.

Август с ужасом смотрел на Пирошникова. На него в самом деле страшно было смотреть в эту минуту.

Внезапно он выключил пульт и, не дожидаясь, пока Рада придет в себя, резко повернулся и вышел из комнаты.

Геннадий трудился недаром: уже через несколько дней он представил Пирошникову план дарения домочадцам принадлежащей Пирошникову площади.

Он предложил осуществить это с помощью сертификатов на приватизацию полезной площади в 42 квадратных метра, к которому прикладывался договор с бизнес-центром в лице директора, согласно которому хозяин площади соглашался платить бизнес-центру за коммунальные услуги плюс налог на недвижимость.

Бизнес-центр же, в свою очередь, расплачивался с управляющей организацией ЖКХ.

Пирошников занимался деловыми вопросами в кабинете Джабраила, обставленном офисной мебелью из красного дерева. Отчего, с одной стороны, сознавал себя не в своей тарелке, а с другой, был исполнен некоторой гордости и самоуважения.

— Тэк-с, — сказал он. — Есть вопросы. Сертификат именной?

— Нет. Именной только договор.

— Значит, сертификат — это своего рода ваучер?

— Это слово лучше не использовать, вы понимаете… — сказал Геннадий.

— Значит, его можно продавать, этот сертификат. И будет так же, как с ваучерами, — задумался Пирошников.

— Не вижу в этом ничего страшного. Кто хочет — получит деньги.

— А если владелец сертификата не подписывает договор, но и от сертификата не отказывается?

— Срок действия сертификата — три месяца. За это время владелец обязан либо подписать договор, либо уступить сертификат другому лицу, — парировал Геннадий. — И это лицо обязано подписать договор немедленно.

— Ладно. А как конкретно выбирается площадь? У нас же разные планировки, а сертификаты все на 42 метра?

— Если владелец согласен получить площадь меньше, ему компенсируют деньгами, а если наоборот, то он доплачивает…

Пирошников почувствовал, как его затягивает эта игра с деньгами и сертификатами, в голове включается счетчик и он превращается в бизнесмена — слово, которое он ненавидел так же, как и жабу, которая душит.

Видимо, это были ипостаси одной и той же отвратительной сущности.

— А может ли владелец сертификата подписать самостоятельный договор с управляющей компанией? Зачем ему наш бизнес-центр в качестве посредника? — задал коварный вопрос Пирошников.

Но Геннадий был готов и к этому вопросу.

— В принципе, имеет право. Но ему выгоднее действовать через нас. Мы для управляющей компании оптовый покупатель, а он — розничный. Нам большая скидка. Мы как бы выполняем роль товарищества собственников жилья.

— Ну а как Рада захочет сама создать такое товарищество?

— Не смогут. Вы же туда не пойдете. Единогласно не получится, а по частям — то же самое, что по отдельности.

Как видно, Геннадий все предусмотрел. «Надо дать ему хорошую квартиру, — подумал Пирошников. — Деловой парень».

Он даже эскиз сертификата заказал в дизайнерском бюро — с голограммой от подделки. Пирошников его утвердил и велел печатать тираж.

— Слушай, а где ты деньги берешь? — вдруг догадался спросить он.

— В банке. У меня же банковская подпись есть. А вот у вас нету. Надо сделать, — сказал Геннадий.

«Хорош гусь… — подумал Пирошников про себя. — Самую необходимую вещь не сделал. Диктатор клюев…»

Вечером он долго обсуждал с Серафимой эти вопросы, но не с экономической точки зрения, а с морально-нравственной. Как разделить что-то большое так, чтобы у всех или хотя бы у большинства осталось ощущение справедливости? Давний дележ государственной собственности с помощью ваучеров породил ощущение обмана.

Как будет с сертификатами?

Хотя уже заранее было ясно, что ничего хорошего не будет. Почему-то это уверенное чувство сопровождает на Руси все реформы.

Тем не менее в назначенный день домочадцы в составе полномочных представителей семейств собрались в том же кафе «Приют домочадца», чтобы получить заветные сертификаты, которые стопкой лежали на барной стойке, а за стойкой стояли Пирошников с Геннадием на фоне бутылок виски и вина.

Члены Подземной рады, еще недавно парившие здесь между плафонами, настороженно посматривали на Пирошникова, хотя самой возможности полетов уже не было: Максим давно смотал петлю гравитации и унес домой.

Кстати, самого Браткевича Пирошников среди собравшихся не увидел.

Домочадцы сидели рядами, столы были сдвинуты к стенам. Серафима занимала место в первом ряду, как и тогда, на силлабо-тонических практиках.

— Ну что, начнем? — тихо спросил Пирошников своего управляющего.

Геннадий посмотрел на часы.

— Сейчас. Еще полторы минуты.

Минуты тянулись томительно. Домочадцы переглядывались: чего ждем? Как вдруг из динамиков, висевших по бокам барной стойки, грянул марш из кинофильма «Весна»:

Музыка смикшировалась, и тут же из-за дверей послышался грохот пионерского барабана. Распахнулась дверь в коридор, и оттуда под это музыкальное сопровождение в кафе вступил торжественный отряд поздравителей.

Впереди с барабаном у живота шагал гармонист Витек, колотивший палочками по мембране. За ним в строгом костюме и повязанном на шею пионерском галстуке вышагивала Софья Михайловна, держа руку над головой в пионерском салюте. А позади твердо ступала тройка офицеров-ветеранов в форме трех родов войск, с множеством орденов и медалей на груди.

В центре капитан первого ранга в отставке Семен Залман нес знамя 31-й морской отдельной бригады. Ассистировали ему неизвестные полковники примерно его возраста.

У Пирошникова похолодело внутри. По тому, как корчилась в первом ряду Серафима, не в силах сдержать беззвучный смех, он понял, что тут не обошлось без нее.

Это был дружеский сюрприз падишаху от его свиты. Видно было, что уроки силлабо-тонических практик не прошли даром.

Зал встал и разразился аплодисментами. Собственно, выбора не было.