Николай Байтов - Думай, что говоришь

— Но разве ты не была мертва?

— Мертва? — повторила женщина удивлённо и открыла глаза. — Конечно, я была мертва. А разве ты не мёртв? Но и ты бы испугался, если б тебя начали закапывать.

— Ты ошибаешься, — возразил Кондратий. — Многие, многие страсти меня обуревают, и потому я никак не мёртв.

— Страсти обуревают всех — и живых, и мёртвых. А то не было бы ада. Но ты не можешь различать, и поэтому ты — мертвец. Ты знаешь, сколько странников приходило в гости к Аврааму?

— Трое.

— Так. Ты знаешь это, потому что читал. А знаешь ли ты, сколько у тебя учеников?

Кондратий обвёл взглядом стоящих учеников, но не мог ответить. Страх напал на него. Он попробовал сложить пальцы крестом и поднести к глазам, но это не помогло: он всё равно не мог сосчитать учеников.

— Видишь, ты не знаешь, — сказала женщина. — Их трое. — Она подняла вверх скрюченные три пальца и показала ему.

— Разве? — удивился Кондратий. — Их тоже трое?

— Нет, нас четверо, — сказали ученики.

— Кто же из вас четвёртый? — спросила женщина.

Ученики молчали.

— Они не знают этого, — сказала женщина Кондратию, — потому что четвёртым учеником была я. Они были мертвы, как ты и я, но они вчера воскресли и увидели, что я — женщина. Они не знали, что со мной делать, и, подумав, принесли меня сюда.

— Кто же их воскресил?

— А кто может воскрешать, кроме Бога?

— Я не дерзаю сказать, что ты лжёшь, — скромно сказал Кондратий, — но ответь мне, почему же они теперь утверждают, что их четверо, если теперь они различают, а раньше, когда были мертвы, не различали?

— А почему ты меня спрашиваешь об этом? Спроси их. Разве тебе позволено разговаривать с женщиной?

Кондратий смутился и не знал, что ответить.

— Напрасно ты смущаешься, — сказала она. — Это они сказали тебе, что я женщина, а сам ты этого не знаешь и всегда разговаривал со мной, равно как и с ними. Теперь же тебе следует обращаться только к ним.

Кондратий осторожно посмотрел на учеников. Он снова попробовал их сосчитать, и снова у него не вышло.

— Что вы на это скажете? — спросил он. — Почему вы решили, что вас четверо?

— Мы не знаем, — сказали ученики. Потом, поразмыслив, они сказали, не глядя на женщину, а только кивнув в её сторону: — Может быть, потому, что она теперь тоже ожила?

Кондратий задумался. Он отвернулся от них и, ничего не сказав, пошёл в пещеру.

Саид много лет ходил из города в город без всякой цели. Однажды он пришёл в Коканд и у ворот дворца увидел три человеческих головы, воздетые на пики. Одна голова совсем почернела и ссохлась — собственно, это был уже только череп. За две остальные спор вели мухи и вороны.

На базаре Саид узнал всю историю. — Оказывается, это дочка эмира здесь чудила, никак не хотела выходить замуж. Она поставила такое условие, какого никто не мог выполнить, и рубила головы без всякой пощады, чтобы другим неповадно было свататься. Но всё равно приезжают знатные женихи. Вот этот последний — …

— А какое условие? — спросил Саид.

— Она будет спать, а ты её разбуди, понимаешь, так, чтоб ей было приятно ! А? — каково? Поди узнай, что ей приятно, что нет! Она и не признается, если не захочет, — «Ступай к палачу», — скажет — и всё… И проверить ничего нельзя!

— Так нечего туда и соваться, я так считаю, — сказал торговец тканями. — Пускай и чахнет в девицах всю жизнь, раз она такая, правильно? Кому она нужна-то? — подумаешь!

— Не скажите, — возразили ему. — Она — красавица. Лакомый кусочек. К тому ж дочка эмира — это как, а?.. Нет, многие ещё соблазнятся…

— «Красавица»! — Да кто её видел-то?!.

— Да уж! Кто видели, те —

Саид некоторое время молча послушал эти разговоры, потом снова пошёл к дворцу.

У ворот сидели два стражника и играли в каллах белыми камешками.

Саид почтительно приветствовал их и сказал:

— Уважаемые, могу я попытать счастья?

— Чего? Сыграть с нами? — не поняли они.

— Нет. Я хочу посвататься к прекрасной Хингаб.

— Куда тебе! — возмутились стражники. — Тебя и на двор стыдно пускать, такого оборванца, не то что в спальню! Здесь знаешь какие женихи приезжают!..

— Знаю! — перебил Саид, указывая на головы (пики были укреплены низко — рукой можно дотянуться). — Однако теперь по ним не скажешь — были они в лохмотьях или в шёлковых халатах, верно? Поэтому не гоните меня, достопочтенные, а лучше рас-судите-ка, что идущие на верную смерть все равны между собою. А различия в одежде перед лицом этого поступка настолько ничтожны, что не стоит даже тратить и минуты из драгоценного времени нашей жизни на их обсуждение.

Эта речь заставила стражников призадуматься. Они посмотрели на головы. Потом опять посмотрели на Саида, но уже иначе — и с явной жалостью.

Тот из стражников, что был помоложе, спросил, понизив голос:

— Тебе жизнь опостылела? Признайся!.. Устал бродить по дорогам?.. Всё видел, так? Нового ничего уже не увидишь. Хочешь сразу со всем покончить, так, да?..

Но старший стражник сурово взглянул на молодого и дал знак замолчать.

— Хорошо, я доложу о тебе главному евнуху, — сказал он Саиду. — Но сейчас ещё рано. Ты погуляй по городу, посиди в чайхане и приходи, когда совсем стемнеет, часа через четыре. Может, пока пройдёшься, так и передумаешь, повыветрится блажь-то из башки…

Когда последняя, жёлтая, полоска заката за минаретами стала пепельного цвета, а потом быстро растворилась в тёмно-лиловом воздухе, Саид опять подошёл к воротам.

— Это ты? — сказал стражник вяло, без удивления. — Иди за мной. Я доложил. Главный евнух ждёт.

В темноте они молча пересекли внутренний двор и остановились у какой-то железной двери. Стражник трижды ударил в неё. Они ждали. Прошло довольно долгое время, стражник больше не стучал. Наконец дверь открылась, появился сморщенный безбородый старичок в розоватом тюрбане и, подняв над головой масляную лампу, стал пристально разглядывать Саида. Постепенно он приблизился к нему почти вплотную, а глаза его сощурились и совсем пропали в морщинах, так что казалось — он не смотрит, а обнюхивает… Но вот он отступил назад, кивнул и сказал: «Ждите».

Скрылся. Загремел засовами, запирая дверь. Стражник сел на каменный порог и стал глядеть на звёзды. Саид примостился рядом. Прошёл час, а может и больше, они не произнесли ни одного слова.

Когда звёзды заметно передвинулись относительно башни дворца, главный евнух появился опять и жестом пригласил Саида следовать за собой. Казалось, во дворце, кроме них, нет ни души. Они прошли по тёмным коридорам, спустились и поднялись по нескольким лестницам и вышли в большую залу, устланную коврами и хорошо освещённую.

Здесь старик обратился к Саиду с краткой речью, объясняющей, что ему предстоит: