Николай Байтов - Думай, что говоришь

Орденом Красного Знамени награждён красвоенлёт Петрожицкий Иван Фёдорович (заместитель начавиаюжфронта). После прорыва больших сил неприятельской конницы у Новохопёрска Петрожицкий вызвался произвести срочную разведку. В распоряжении этого отважного лётчика имелся лишь устаревший «вуазен», который к тому же был не совсем исправен. Это обстоятельство не остановило Петрожицкого, хотя работать ему пришлось в исключительно тяжёлых условиях: в продолжение полёта не один раз шёл дождь, облака были очень низкими, так что высота полёта не превышала 900 метров. Кроме того, старый и плохо отремонтированный мотор капризничал и часто останавливался. В ходе разведки самолёт неоднократно обстреливался артиллерийским огнём неприятеля. Невзирая на все трудности, Петрожицким было пройдено над территорией противника свыше 200 километров в течение 4-х час. 10 мин. Сев у линии железной дороги, он оказался вблизи разъезда противника, и только благодаря его хладнокровию и находчивости самолёт был спасён. По прибытии в Козлов Петрожицкий отправился со штабным эшелоном, и в пути эшелон подвергся обстрелу и преследованию со стороны казачьих разъездов, а затем потерпел крушение между Козловом и ст. Избердей. Петрожицкий вместе со своими сотрудниками вступил в бой и из пулемётов, установленных на паровозе 2-го подошедшего эшелона, отбил наступающие банды казаков, стремившихся перерезать путь.

Орденом Красного Знамени награждён также красвоенлёт Ширинкин — за то, что 24 сентября 1919 г., когда над городом Двинском появились три аэроплана противника с целью налёта на наш аэродром и уничтожения нашего наблюдательного аэростата, Ширинкин, быстро поднявшись с аэродрома, под сильным огнём неприятельской артиллерии и аэропланов смело бросился на ближайший аппарат противника, атаковал его и заставил уйти в своё расположение, потом то же сделал со вторым аппаратом, находящимся над нашей батареей; третий самолёт, не принимая боя, улетел.

А также орденом Красного Знамени награждён инструктор-воздухоплаватель Конокотин. Он, корректируя с аэростата стрельбу из форта, будучи атакован неприятельским истребителем, который четыре раза обстрелял аэростат и сбросил три бомбы, одна из которых пробила носовую часть оболочки аэростата, — не растерялся и, невзирая на снижающийся вследствие утечки газа аэростат, в свою очередь, обстрелял из пулемёта неприятельский истребитель, который в результате был подбит и упал в Финский залив в двух верстах от берега у деревни Красная Горка, где и потонул.

Крест «За доблесть в авиации» получил лётчик Симонс, который 27 августа 1919 г. близ Чёрного Яра на самолёте «DH9» выполнял работу, возлагаемую обыкновенно на одноместные истребители: снижаясь до уровня воды, он атаковал большевистскую флотилию под сильным артиллерийским и пулемётным огнём. Эта смелая атака внесла полное смятение в неприятельские части, понёсшие большой урон в людях и судах.

Крест «За доблесть в авиации» и орден «За отличную службу» получил лётчик С. Фроглей — за то, что 15 сентября 1919 г. руководил чрезвычайно успешным налётом на большевистскую флотилию в составе 40 судов, вооружённых орудиями, которая прорвала оборонительную линию Добровольческой армии и начала бомбардировать Царицын. Фроглей во главе эскадрильи, в 150 милях от своей базы, бомбардировал флотилию с высоты 300 метров с таким успехом, что флотилия была рассеяна и несколько судов разбиты. Затем Фроглей снизился со своим отрядом почти до земли, преследуя отступавшего противника и внося в его ряды полное расстройство, результатом чего явилось взятие города Камышина союзными нам войсками.

Орденом «За отличную службу» награждены лётчик В. Андерсон и лётчик-наблюдатель Дж. Митчел. 30 июля 1919 г. близ Чёрного Яра (на Волге) два названных офицера на самолёте «DH9 A» спустились на 1000 метров для перспективной съёмки позиций противника. Второй самолёт того же отряда был повреждён пулемётным огнём и вынужден спуститься в 5 милях за линией неприятеля, конные части которого пытались взять в плен экипаж, но были отражены огнём наблюдателя из пулемёта «люис», в то время как пилот поджигал машину. Андерсон, несмотря на то что бензобак был пробит пулей, спустился около разбитого самолёта, взял на борт пилота и наблюдателя и благополучно доставил их в своё расположение. При этом Митчел должен был вылезти на крыло и в течение 50 минут удерживать пальцем бензин от вытекания из бака.

Но это бы ещё ничего, если бы наши лётчики, летая на тех же самых «диэчфорах» или «диэчнайнаках», не были такими же точно индивидуалистами, «героями» в кавычках, т. е. с явным авантюрным уклоном. Побежавший для взлёта самолёт отрывает лётчика не только от твёрдой земли, но и от коллектива. Вот почему многие коммунисты-лётчики, оканчивающие школы, выносят с собой в те части, куда их направляют, совсем не коммунистическую психику и действия. Несмотря на то что авиационные школы комплектуются почти исключительно выходцами из пролетарской среды, замечено, что почти все они после окончания школы делаются отщепенцами, выходцами из класса, к которому принадлежали. Часть из них становится коммунистами-одиночками, т. е. числящимися в партии, выполняющими партийные обязанности, но совершенно не проникнутыми сознательным коллективизмом и не считающимися с партийным общественным мнением. Часть же хоть и остаётся активными коммунистами, но у всех у них появляется потребность в особых привилегиях, взгляд на всё нелетающее свысока и даже другой тон по отношению к той среде, из которой они вышли. О влиянии самого процесса летания на психику нужно сказать, что до тех пор, пока полёт будет основан на чувстве, на нервах, а не на механическом управлении самолётом, этот вопрос будет иметь место. Дело в том, что, пока человек живёт в обществе, его индивидуальность может иметь себе место лишь постольку, поскольку она не задевает общество ни с материальной, ни с моральной стороны. Благодаря такому положению коллективные начала не дают развиваться вредным для общества индивидуальным началам. Когда же человек остаётся один в воздухе, его жизнь, смерть, всё восприятие мира — зависит только от его личности. Происходит разрыв с обществом: общественная мораль, общественное мнение, всякие нормы — всё пропадает. Находясь в воздухе, он делает что хочет, и нет пока возможности регулировать его порывы со стороны общества, которое находится где-то там внизу, такое маленькое, непонятное… Этот разрыв с коллективом очень хорошо выявляется, если мы посмотрим на статистику аварий с печальным исходом. Больше всего бьются лётчики на одноместных самолётах. На двухместных и более машинах ещё сознание связанности с себе подобными, сознание ответственности перед обществом имеет место. Но коль скоро лётчик один, он становится нахальным, небрежным в полёте, выполняет эволюции, щекочущие нервы своей опасностью, — одним словом, мы наблюдаем проявление и развитие индивидуализма, которое очень сильно даёт себя знать и на земле.