София Блейк - Шлюха. Любимая

Тем временем, Маруан появился внутри рабочей каморки, и Валя сразу же задернула шторы — это служило сигналом, что девушка занята, и другим клиентам, если они были заинтересованы именно в ней, приходилось ждать.

— Ты тоже из России? — спросил Маруан по-английски, деловито раздеваясь у встроенного шкафа.

— Да.

— Я хочу однажды побывать у вас.

— Добро пожаловать.

— Как там сейчас, холодно?

— Мороз минус двадцать и на улицах полно голодных медведей.

Маруан посмотрел на меня удивленно, потом понял, что я шучу и натужно рассмеялся. Валя, сидя на кровати уже голая, что–то сказала по-фламандски, и Маруан послушно приблизился к ней. О гигиенических процедурах здесь, похоже, вспоминать было не принято. Я опустилась на стул и постаралась не двигаться, чтобы не помешать. Маруан сказал несколько слов, мельком взглянув на меня.

— Вот нахал, — сказала Валя, — пользуется тем, что он у меня постоянный.

— Что такое?

— Он говорит, что стесняется, когда ты одетая. Просит, чтобы ты сняла лифчик.

— А потом он еще что–нибудь попросит?

— Я ему попрошу!

— Так что, снимать?

— Ну, ты не обязана, — сказала Валя. — Хотя лучше давай сделаем ему такой бонус.

Я не стала возражать — выскользнула из блузки, которая и без того была расстегнута, движением опытной стриптизерки освободилась от лифчика и покрутила им перед носом клиента. Он уже был возбужден, как полковой конь, почуяв приближение битвы. Валя сноровисто натянула презерватив на могучее хозяйство Маруана и опрокинула его на себя. Застонала, заохала, обхватив смуглую спину белыми пухлыми руками. Через две минуты Маруан переменил позу, забросив Валины ступни себе на плечи, потом задвигался все быстрее и сильнее, отчего соприкосновения тел звучали, как потные апплодисменты на каком–нибудь концерте. Не прошло и пяти минут, как Валя завыла совсем уже натурально, а Маруан тоже зарычал от удовольствия и кончил. Еще двадцать секунд и Валя уже сидела, обтирая член клиента влажной салфеткой, а потом использованные салфетка и наполненный презерватив отправились в мусорный бачок. Я застегнула лифчик и набросила блузку. Валя вытерла себя между ногами другой салфеткой, потом встала и начала поправлять макияж перед зеркальцем, расположенным над умывальником. Маруан попрощался и ушел, Валя снова задрапировала свои пышные телеса кружевами и открыла витрину на всеобщее обозрение.

— Не очень–то меня цепляет эта работа за стеклом, — призналась я. — Ни творчества тебе, ни фантазии. Ни даже общения, по большому счёту.

— Ну, извини, — Валя, кажется, восприняла мои слова в качестве упрека себе лично. — Чем богаты, как говорится.

— Да не думай, — сказала я, чтобы смягчить произведенный эффект, — дело просто в том, что я привыкла к другой работе, клубной. С тобой, Валюха, мы бы в любом месте такой тандем составили — закачаешься. Хотя, конечно, здесь теснота и антисанитария — непонятно, куда смотрит местная СЭС.

— Чего-чего?

— Ну, санэпидемстанция, — пояснила я. — Забыла, что ли о таком учреждении?

— Я и не сталкивалась никогда, — сказала Валя. — Что–то совковое в этом слове, ну его на фиг.

Фу ты, ну ты, улыбнулась я, какие мы продвинутые западные барышни. Я вспомнила наивную Валю, с которой мы вместе кувыркались в сумеречной жизни начала девяностых. За окном витрины тоже едва заметно чувствовалось приближение сумерек. Прохожих, среди которых в таком месте, вероятно, было немало потенциальных клиентов, становилось все больше.

— А как это вы тут без душа работаете, я хотела спросить?

— Не капризничай, малая, — скривила пухлые губы Валентина. — Здесь же все в резинке, не то что в Брянске.

— Все равно, запахи, сама знаешь…

— На Западе люди не пахнут, — выдала Валя. — А если не люди, то их деньги.

— Ну ни хрена себе! — изумилась я. — И кто из нас философ?

— Кстати, забыла предупредить: за минет принято доплачивать, — Валя не обратила внимания на мою реплику, — двадцатка сверху.

— В резинке?

— Я тебе уже повторяла пять раз, — сказала Валя. — Если будешь сосать без нее, то очередь к тебе будет стоять отсюда до самой Шельды. А потом к тебе придет твой любимый СЭС и закроет на хрен за нарушение санитарных норм. Хотя, конечно, кое–кто своим хахалям, да за высокие чаевые исполняет еще и не то.

Я рассмеялась — черт возьми, за время, которое мы не виделись, Валя успела еще и подкопить остроумия. Наверное, благодаря годам, проведенным в Петербурге, подумала я.

— Этот, вроде, на тебя глядит, — сказала Валя и закивала клиенту головой. — Он спросил, новая ли ты здесь.

— Ты с ним знакома? — забеспокоилась я. — Это не мент?

— Вряд ли, — сказала Валя. — Я его плоховато знаю, хотя прохаживается он здесь каждую неделю. Он был со мной всего–то раз. У него принцип такой: трахнуть каждую здесь по разу. Поэтому он только с новенькими заходит. Галочки ставит, мудила грешный. Ему уже за пятьдесят, а он, будто пацан, количество набирает.

Я наклонила голову и бросила стоявшему у самого стекла собирателю галочек взгляд менады сквозь разметавшиеся белокурые локоны. Это прошло недаром — клиент сразу же позвонил в дверь нашего офиса.

Он не просил Валю раздеться, но она, видимо, решила, что так будет лучше, и в момент, когда галочник устроился на мне, прикоснулась к нему сзади своими нежными полушариями с большими розовыми сосками. Результатом этого стал финал, настолько быстрый, что я едва успела включиться в ритм и невыразительно застонать.

— Работать здесь у вас не тяжело, — сделала я вывод, когда мы вновь остались одни, — но как–то однообразно.

— Что есть, то есть, — кивнула Валя.

До часу ночи мы обработали схожим образом еще десяток посетителей, а потом Валя завезла меня в гостиницу и поехала домой отсыпаться.

На следующий день сразу после завтрака я в очередной раз собрала свои вещи и поехала на север. Случайная встреча с Валентиной убедила меня в том, что выбранный при самом въезде в Бельгию маршрут — верен. Значит, от Вали я уже позвоню в Роттердам, и, если Эрик окажется готовым к отношениям со мной, можно попробовать пожить в Голландии, неподалеку от старой брянской подруги.

О том, что я миновала границу двух стран, можно было догадаться только по двум-трем щитам, установленным вдоль дороги. На одном значилось название — Королевство Нидерланды, на втором был общий знак Европейского Союза — круг желтых звездочек на темно-синем фоне. Третий щит объявлял всем въезжающим скоростные ограничения, введенные в королевстве для шоссе, обычных дорог и городского движения.

Сразу после границы зарядил мелкий моросящий дождик. Поэтому Голландия сразу представилась мне немного более серой и унылой, чем другие страны, в которых я успела побывать. Конечно, дожди шли в Австрии и в Германии, но там они чередовались с прекрасной летней погодой. Впрочем, я опять немного тороплюсь.