Колин Джонсон - Новые рассказы Южных морей

— Куда уж нам за такое браться! — рассмеялась сестра Коро.

— Неужели ты стираешь одежду белой женщины? — удивилась мать.

— Но она же белая и не может своими руками делать тяжелую работу.

— Стыда у них нет, у этих белых женщин. Разве твоя сестра или жена допустили бы, чтоб ты стирал их одежду?

Вечер промелькнул быстро, незаметно. На циновке остались лишь пустые миски да несколько пачек табаку. Беседа подходила к концу.

— Пора идти, — сказал дядя Коро. — Пусть племянник отдохнет, ему ведь завтра возвращаться.

Стараясь не шуметь, гости стали расходиться с надеждой, что через неделю Коро снова придет в деревню.

Но ждать пришлось всего три дня. Котени выметала со двора сухие листья. Стоял ясный, безветренный день; дым от костра, в котором Котени сжигала мусор, поднимался столбом. Наступило время обеда. Кто курил листья лугу, кто беседовал с соседом о домашних делах. Котени кончила уборку и положила веник на место. Потом взяла ведро, захватила с собой кокосовое масло и отправилась на речку. Она вымылась и до блеска натерлась маслом. По ее большому отяжелевшему животу было видно, что скоро она родит. Еще две-три недели… Ее родители уже готовят амулеты от темных сил. Кончив мыться, Котени поставила ведро на голову и, придерживая его рукой, пошла обратно. Она очень удивилась, увидев, что на веранде, прислонившись к стене, сидит ее муж.

Коро шел в деревню задворками. Но его видели, и все поняли, что случилось неладное.

Котени поставила ведро на землю и подошла к мужу. Он даже не повернулся.

— Ты? — только и спросила она.

Коро не ответил. Она села рядом. Тревожно посмотрела на него, помолчала, немного погодя спросила:

— Что, так и будешь молчать?

— У тебя осталось что-нибудь поесть? Ни крошки не ел сегодня.

И Коро вновь уставился на небо. Котени вынесла миску сладкого картофеля, немного таро [22] Тропическое растение со съедобными клубнями. , несколько бананов и положила все это перед ним. Потом принесла половину кокосового ореха с молоком и сдобрила им пищу. Кушанье, конечно, получилось не очень аппетитное. Сюда бы рыбы, креветок или свинины. Но где Котени возьмет это — женщины не ходят на охоту и не ловят рыбы.

Тем временем начали собираться люди. Пришли родители Коро, друзья, родственники. Мать Коро принесла миску с едой — вареный ямс, таро, кукуруза, немного свинины. Завязался разговор.

— Сегодня он не должен был приходить, — начал кто-то.

Коро молча продолжал есть.

— Скажи хоть слово. Почему ты пришел сегодня? Сбежал? Ну скажи что-нибудь, — умоляла его мать. Молчание сына было ей невмоготу.

— Пусть поест сначала. Не торопи его, — попросил дядя Коро.

Мужчины жевали бетель, курили лугу и молча наблюдали за Коро. Когда тот кончил есть, Котени забрала пустую миску.

— Скажи, почему ты пришел сегодня? — спросил его дядя.

Коро чувствовал, что сейчас ему не уйти от ответа. Он мог промолчать на вопросы жены, матери, сестер, но дяде нужно ответить. Не уважить старшего — позор.

— Выставили меня, — медленно произнес он.

— Выставили? — удивленно переспросил дядя. — В чем же ты провинился, что тебя…

— В чем твоя вина? — вторила ему встревоженная мать Коро. — Неужели тебя посадят в черный дом? Что ты натворил, если за тобой придут черные люди [23] Так местное население называет полицейских из-за черной формы, которую они носят. — Прим. автора. ? Говори!

— Мама, ну что я мог натворить?

— Тогда объясни, почему ты здесь.

— Эти белые могут посадить в черный дом любого из нас из-за пустяка, — сказал дядя.

— Дядя, я ни в чем не виноват. Просто белая женщина рассердилась и выгнала меня.

— За что же она рассердилась?

— Дети разбили такое стекло, в котором люди видят самих себя. Оно стоит в комнате, где спят их родители. Если бы вы знали этих белых ребятишек! Как только они шею себе не свернут, когда играют. Сорванцы! Они и разбили эту штуку. А матери наврали, будто разбил я, когда прибирал комнату. Чтоб они подавились своими лживыми языками, чтоб все кости переломали в своих дьявольских играх! — Коро помолчал, потом продолжал. — Пришла их мать и как стала кричать на меня! Я не все понял. Но ругалась она крепко. А потом выставила меня.

— Все белые одинаковы, — сказал кто-то. — Стоит чуть провиниться, а они уже гонят тебя в шею. И не слушают никаких оправданий.

— Почему же ты не сказал, что разбил вовсе не ты? — удивилась сестра Коро.

— Посмотрел бы я, как ты сказала. Как бы ты вынесла ее ругань, — иронически заметил Коро.

— А что сказал ее муж? — поинтересовался дядя.

— Ничего, жена ему и слова вставить не дала. Он лучше нее, но она в спорах всегда берет верх.

— Значит, он не заступился за тебя?

— Пытался, но с женой ему не сладить.

— Будь я на его месте, я бы отхлестал ее по губам за бранные слова.

Теперь все стало ясно. Можно расходиться по домам. Уже смеркалось. Мать Коро немного задержалась.

— Хорошо, что ты вернулся, Коро. Взгляни на свою жену, подумай о ребенке. Если бы ты ушел на заработки, кто бы остался с женой и ловил для нее рыбу? Твой отец уже стар. Хорошо, что ты вернулся. А этих белых никогда не поймешь. Помнишь, на прошлой неделе ты рассказывал о том, что у них есть. Ты так их хвалил. А сейчас где твой восторг? Оставайся тут, сынок, береги жену, лови рыбу, ходи на охоту… Ладно, я, пожалуй, пойду, а то ночь что-то темная, луны не видно.

Ночь действительно выдалась темная, на небе ни звездочки. Котени сняла со стены лампу и зажгла. Потом поставила посреди циновки. Темная ночь. Кругом тихо. А на душе неспокойно. Коро сидел, прислонившись к стене. Котени глядела на огонь. Коро думал о белых людях, потом вдруг вспомнил о налоге… Налог… налог… где же взять денег?

— Посмотри, отец, что это там, между Лоу и Балуаном? — спросил я. — Огромный костер? Дым такой густой, черный!

— Может, жгут лес жители Балуана? Но только я ни разу в жизни не видел там дыма, даже когда совсем нет ветра и море похоже на разлившееся масло.

— Нет, отец, дым поднимается из самого моря, не с Лоу или Балуана, даже не очень близко от них!

Мы смотрели на дым до конца дня, пока не стемнело, но он так и не исчез, даже стал красноватым, и теперь от него в разные стороны летели звезды. Все в деревне встревожились — ведь такого еще никто никогда не видел.

Только через несколько лет, уже в школе, я узнал: то, что я видел тогда, называется подводным вулканом.

Таких ярких событий в моем раннем детстве было немного. Все годы до того, как меня отправили в школу, мы жили на нашем острове спокойной, неторопливой жизнью. Мы, дети, играли в свои игры столько, сколько нам хотелось.