Владимир Шинкарев - Конец митьков

...Поставив эту точку, я вышел проветриться на улицу и... встретил Шинкарева. Мы немного поболтали, и мне стало его жалко. Он говорил, что ничего такого не хотел, пресса все переврала, но продолжал повторять, что «митьки» — его проект, он все придумал еще в конце семидесятых, да и от «ставки» на улице Марата ему ключей Митя не дал.

— Так это что — все тот же квартирный вопрос? — спросил я.

— А ты как думал! — честно воскликнул Шинкарев.

Я вернулся к компьютеру и несколько смягчил текст, поскольку до этого реагировал на медийную историю, а тут встретил хоть и самовлюбленного, но все-таки живого человека.

Этот скандал я скорее связываю с политикой. Действующий президент, выстраивая известную вертикаль, кое-кому «прикрутил фитильки» (цитата из Шагина). Но сами-то люди в СМИ остались. Власть они сильно укусить не могут, боясь лишиться довольствия, но тем, кто засветился рядом с ней, испортить настроение еще способны. Да, Митя, став брендом, периодически встречается с высшими городскими чинами (по их инициативе), а с губернатором рисовал картины во время Рождественской ярмарки на площади Искусств. Предполагаю, что и Шинкарев бы не отказался. Но позвали Митю. Если отбросить этику с эстетикой и вспомнить о судьбах Родины, то факты таковы: на январском аукционе в пользу реабилитационного центра «Дом Надежды на Горе», где бесплатно лечатся российские алкоголики (спасено уже более двух тысяч человек!), в пользу дома было продано картин на пять миллионов рублей. Два годовых бюджета, между прочим! Эта акция спасла дом от финансового краха, а точней — людей, которые там пройдут лечение и выживут!

Все, что не развивается, умирает. Митьки развиваются и поэтому еще живы. Ушли Флоренские, теперь ушел Шинкарев. Когда-то давно ушел Горяев, а теперь вернулся. Появляются новые люди. Существование «митьков» в данный момент не зависит ни от Шинкарева, ни от Шагина, ни от СМИ. И говорю я вам — это хорошо! («Невское время», 22.04.2008)

Статья явилась настолько странным продолжением нашего последнего разговора, что я опешил, не буду греха таить. Будто бы я пошел пешкой е2 — е4, а в ответ последовал удар ногой по затылку — из глаз искры, шахматы валятся на пол. Оказывается, соперник решил играть не в шахматы, а в бои без правил. Что ж делать, нужно помотать головой, собрать шахматы, расставить, и делать следующий ход с элементами боев без правил. Можно, конечно, сказать вслед за Мальволио: «Соловьи не отвечают галкам!», но это некорректно. Рекшан выбился в персонажи «Конца митьков», во многом он собой и олицетворяет этот конец. Следует его терпеливо наблюдать.

Мне же хотелось диалога, обсуждения — к Мите не пробиться много лет, поговорю с Рекшаном. Как идеолог с идеологом.

История бренда «Митьки», как ее видит Рекшан, относится к плутовскому жанру, но слишком заурядна, даже зубоскалить над ней скучновато. Типовая история: у рядового Иванова были сапоги. Но оказалось, что Авторитетному Дембелю эти сапоги как раз впору. Если бы Иванов попробовал с Дембелем и его братками сам поговорить в тихом переулке, это была бы борьба здоровая. Но рядовой Иванов стал при людях орать, что остался без сапог, то есть проявил худшие черты фраеров — зависть, тщеславие и жадность. Это понять можно. Фраера — это вообще сборище довольно противных людей. Авторитетный Дембель голенища сапог по-дембельски укоротил, а каблуки по-дембельски нарастил, что рядовой Иванов сделать нипочем бы не догадался. Успехи Авторитетного Дембеля сильно ранят Иванова, но само существование сапог в данный момент не зависит ни от Иванова, ни от Дембеля. И говорю я вам — это хорошо! (Не скрою, у меня раздражение вызывает эта псевдобиблейская интонация, фирменная для Рекшана: «И говорю я вам — это хорошо!» Да чего хорошего-то?)

Это метафора для краткости, а вот как разворачивалось это происшествие.

Начинает Рекшан со смелого противоречия с генеральной линией. (Напомню, какова она ныне: «Только что вышла книжка „Митьки“, приуроченная к 25-летию группы. Там собраны наши тексты и картины, начиная с зарождения „митьковства“ и до наших дней. Раньше такой книжки появиться не могло. Раньше у нас писал только Тихомиров, потому что не пил, а теперь, когда все побросали, выяснилось, что многие сочинять могут». Д. Шагин.) Он великодушно признает наличие книжки «Митьки, описанные Владимиром Шинкаревым и нарисованные Александром Флоренским». Это обозначение не является названием книги, а взято с рисунка Флоренского к титульному листу первого издания, но Рекшан и в дальнейшем называет книгу «Митьки» только «Митьки, описанные...». Этим нехитрым приемом часть авторства отнимается — в пользу, впрочем, не Мити, а Флоренского, делается групповым, где шут его знает, кто что придумал. В русле подростковой культуры это нормальная практика, о чем замечательно у Секацкого:

Нельзя не обратить внимание на недавно возникшую, но весьма знаменательную тенденцию иллюстрированных журналов в способе атрибуции публикуемых материалов. Теперь все чаще пишут: «текст такого-то, фото такого-то, дизайн такого-то». Ну ладно, а статья чья? Представим себе «Сказку о рыбаке и рыбке» в современном гламурно-подростковом журнале: текст Пушкина, фото Пупкина, оформление Тютькина — и еще не факт, что подписи будут следовать именно в таком порядке.

То есть вот публикуемый материал, с ним можно ознакомиться — целиком или частично. Если хочешь ознакомиться целиком — для самых настырных даже поясняется, что «текст Пушкина». Но можно ознакомиться бегло, проигнорировав приложение и ограничившись Пушкиным и Тютькиным, — в принципе, как раз на это рассчитывают авторы публикации, анонимные уполномоченные империи СМИ. Происходит глубокая регрессия к эпохе ярмарочных листков и лубочных картинок, к временам, когда статьи, вернее, заметки не подписывались (какая разница, кому принадлежит сопроводительный текст).

Так что возможно, Рекшан вслед за Митей искренне считает, что невелика разница — кто написал сопроводительный текст.

РЕКШАН: Сперва в слове «митьки» автор текста предложил делать ударение на первом слоге, но прототип Митя, сославшись на то, как его звал в детстве отец, посоветовал называть правильно и «ударять» в конце слова.

Митя считает вопрос об ударении принципиальным, постоянно этот момент подчеркивает (в данном случае через Рекшана), что дает ему моральное основание говорить журналистам: «Слово „митьки“ придумал я». Но эта подмена построена на ложном основании: изобретательница правильного ударения, Галя Подисокорская, жива и здорова, можно спросить у нее.

РЕКШАН: А потом, как водится, прошли годы. Советская власть превратилась в антисоветскую. Наступило время брендоносителей. Таковым у «митьков» стал Шагин. И никто, кроме Мити, в силу его врожденной обаятельности с этой ролью не совладал бы. Смею предположить, что без Шагина и никакой популярности у «митьков» бы не получилось. Да и сам автор «Митьков, описанных...» продолжал бы влачить малоизвестное существование.