Геннадий Баннов - За огнями маяков

Очаровательна была ее прощальная улыбка.

Выходили в город, минуя вокзал. Девушкам надо было к трамваю, а им с Гошей — направо, на морской вокзал. Она обернулась, чтобы еще раз улыбнуться ему. И трепыхнулось у него что-то внутри и заныло.

Взяв билеты на стоящий у причала плоскодонный теплоход — белоснежный красавец «Крильон», Олег с Гошей вдруг оказались едва не на сутки предоставлены сами себе: посадка и отправление только завтра утром. Сдали в камеру хранения чемоданы, сумки и, облегченные, отправились осматривать город.

Владивосток был как сказка. При обычной для бабьего лета в здешних краях ясной погоде, разглядывали красивые старинные дома, где давно уже, не менее ста лет, жили русские люди. Гуляли по скверам и набережным, купались впервые в море, в оборудованных купальнях на диких пляжах. Прошли и проехали через весь город, от пристани в бухте Золотой Рог до залива Петра Великого. Обремененные усталостью и невиданными впечатлениями, остановились. Сзади шумел город, впереди шевелилось, сверкало и звало к себе море. А они растягивали это удовольствие.

Олег лежал на теплом песке, мечтательно уставившись в голубое небо.

— Куда двинемся после купанья? — спросил сопящего рядом Гошу.

— Ну, можно в кино. И опять сюда, если что. В скверике посидеть, полежать на скамейке.

— Надумал же программу.

— Надумай лучше, я не возражаю.

— А если тех девушек навестить? Попутчиц наших? — Олег оглянулся на Гошу. Тот умолк подозрительно. Тоску ли расслышал по девушке. По той самой Воле…

— Нужны мы им! — недовольно хмыкнул.

— Приглашали, значит, нужны.

Гоша заворочался, видно, неудобно ему стало лежать, может, камешек в песке попался. Сел он, навел на Олега свои светло-серые честные глаза.

— Вот девчонка тебя поманила — ты и… ну, растаял прямо. Да где они сейчас, ты знаешь?

— Найдем, если зададимся целью.

Опять Гоша умолк. Сопел, что-то соображал про себя.

— Ну, хорошо, ну, встретитесь, ну, увидитесь… Дак это же — только растравлять себя… А если дальше да больше, да любовь загорится?.. Куда ты будешь годен тогда? На какой на Сахалин тогда с тобой ехать?

— Заговорил про любовь! Как будто что-то понимаешь.

— А не меньше твоего. Книжек, что ли, не читывал?

— Книжки книжками, а тут все в натуре. Жизнь-то, она — жизнь… — Не знал Олег, что и сказать дальше о любви и о жизни. — Вот когда встретишь родную тебе душу… — И опять умолк. Опять не знал, что говорить про родную душу.

— Кому она родная — тебе или тому Иннокентию — в этом еще надо разобраться.

Теперь Олег приподнялся. Подтянул к себе коленки.

— А чего? — Гоша гнул свое. — Не напиши ты ей письма, она и на том успокоится. На своем Кеше!

— Видела она таких. Такие, как она, хочешь знать, сами выбирают… Вот что, Гоша, — помолчав, Олег заявил: — Больше ты о ней не говори ничего.

— Ну, давай тогда поговорим о другой. Насколько я понимаю, в Уфе у тебя осталась… даже провожала тебя… замечательная девушка…

— Ну, ладно, ладно… Уговорил…

Гоша внимательно посмотрел на друга.

— Давай-ка лучше поплаваем. Раз уж про любовь заговорили… — Олег поднялся, поддернул трусы (плавки их преспокойно полеживали в камерах хранения в чемоданах).

Стали они заходить в прохладную, чистую воду. На песчаном дне то и дело встречались разноцветные камни-голыши. Берег пологий — воды все было не выше колена, но наконец медленно она стала подыматься, дошла до пояса, выше… Поплыли! Брассом плыли и саженками, нисколько было не холодно. Вспомнилась станция Байкальск, озеро.

— Все! Давай обратно! — распорядился Олег.

— Чево это? Затосковал, что ли?.. Ну, давай, раз такое дело.

Вышли на песчаный берег, стали одеваться. Прыгая на одной ноге, другой Гоша попадал в штанину. И, пока находился в неловком таком положении, выяснял некоторые обстоятельства:

— Вот хочу тебя спросить: про уфимскую девушку ты… ты, что, уже успел позабыть? Или как прикажешь тебя понимать?

Олег опустил голову. Заговорил:

— Не знаю, как меня понимать. Но Леночку я не забуду, — пообещал твердо.

Бухали по тротуару рабочими ботинками. Солнце вовсю грело и жарило, но после купанья им было прохладно. Народу в городе было не так много, и каждый куда-то спешил. Только они с Гошей никуда не спешили. Шли по главной улице Ленина, что ли, которая через весь город ведет к пристани. В центре там кинотеатры, кафе, столовые. Возле одного кафе постояли, послушали, как поет цыган. Пошли дальше. Прочитывали название переулков, улиц, пялились на афиши. Выступал приехавший ансамбль имени Александрова песни и пляски Советской армии. В такую даль заехал! На противоположной стороне улицы, на щите объявлений, висит свежий лист. Нижний его угол приподнимает ветром.

— Бокс! — прочитал Гоша на расстоянии. — И что-то еще написано.

— Ну-ка, пойдем поближе, прочитаем.

Перешли улицу. Оказывается в Доме офицеров проводятся соревнования. Первенство Тихоокеанского флота. Финальные бои — двадцать первого августа.

— А какое у нас сегодня число?

— С утра было двадцать первое, суббота.

— О-о! Дак мы успеем еще — время-то!..

Гоша — старый болельщик — горазд поболеть за тех, кто хорошо боксирует, пусть не за своих, но все же. Опять же Олегу посмотреть — что воды напиться. Хоть на время забудет свою Волю. И время пролетит, и коротать его не надо, — ну, чем не находка? Еще и вход бесплатный! Спросили, где Дом офицеров, прикинули время. Пошли.

Зрительный зал был набит под завязку. Свет выключен, освещена одна сцена. И белые канаты ринга на ней, и судьи в белых брюках и рубашках, и врач в белом халате — все отдает белизной. В темноте друзья куда-то пролезли, через какие-то ряды кресел, где-то и примостились с краю. Еще в проходе освободился стул — совсем стало весело. Дорожные хлопоты все отступили. И о девчонках ни единого слова. Путешественники утеряли счет времени, забыли, что находятся на краю света, вблизи Дальневосточного моря. Пел гонг, слышались отрывистые команды, сопенье соперников и глухие удары по плечам и перчаткам. Кровь кипела от нетерпенья. Раздавались аплодисменты, виделись — и слышались прямо! — горячие рекомендации секундантов — все это, вместе с выкриками болельщиков, было как везде, как водится на всем белом свете. Как и у них там, на Урале и в Сибири.

Особенное внимание привлек какой-то Воробьев. Флотский-то флотский, но откуда он родом? Чей?

— Смотри, смотри! — Олег то и дело толкал Гошу под бок. — Этот парень — ого! Смотри-ка!..

Уходя от ударов уклонами и нырками, он не давал себя бить. Собственной агрессивности никакой, но, казалось, вот-вот что-то должно произойти, вот-вот что-то случится… Ага, ну вот! Воробьев остановил атакующего соперника легко мелькнувшим встречным тычком справа. Горячий его соперник словно бы удивился и замер на какое-то время.