Геннадий Баннов - За огнями маяков

Проигрывает, но на удар отвечает ударом — уже неплохо. На выигрыш, правда, нет надежды. Олег велел упреждать, работать встречными, но можно ли надеяться на бойца, который явно слабей соперника? Раза три он спасался глухой защитой. Однако дотянул бой до конца. На том спасибо.

Олег потрепал его по плечу:

— Победы тебе еще предстоят, они у тебя впереди. — И пошел вместе с ним в раздевалку. Подошел к Славе Маннабергу.

— Слава, ты уже приготовился? — Стал натягивать ему перчатки. Одел лапы.

В зале тишина, по радио слышится объявление. В дверь заглянул судья при участниках.

— Готовы?

— Вызывают! Вызывают! — Дверь опять распахнулась. Дорохин оповестил, торопясь и захлебываясь.

Слава натер туфли. Судья пригласил бойцов на середину ринга. Пожали руки.

Противник «работает» в левосторонней стойке — левша. Как и Слава! Вот совпаденье! Бой протекает спокойно, оба бьют, защищаются. Слава действует тычками правой руки. Противник отвечает крюками, тоже правой. Гонг звенит буднично, бойцы расходятся.

— Что, Слава, левша попал? И такой же «тяжеловес», как и ты? — Не дожидаясь ответа, Олег говорит: — Сейчас у вас получилась ничья. Никто не выиграл! Начинай работать активней. И удары акцентируй, добивайся перевеса, а то уплывет победа. Правой бей без видимой подготовки. А левой — злей, жестче. Овладевай инициативой, овладевай!

Но бой протекает спокойно и ровно. На усиливающиеся Славины удары противник отвечает тоже усилившимися. Оба живо передвигаются и оба успешно защищаются. И бьют примерно одинаково. Так ничем и закончился.

Слава, похоже, не устал, сидит прямо, вопросительно смотрит на тренера, ждет, что тот скажет. Олег недовольно сопит, не выдерживает:

— Бой-то у вас, что, ненастоящий? Показательный, что ли? Прошло два раунда, а результата никакого. Остается всего две минуты! Что делать? Как выиграть? — пристально глядя на бойца, помолчал: пусть думает. — Взорваться надо! Атаковать непрерывно, вырвать победу!..

Бой начался жестко. Вслед за финтом Слава ударил прямым левой. Удар получился неожиданным — противник оказался у канатов. Сам готовил атаку, но Слава опередил. И усилил натиск, и покатил противника вдоль канатов, и то и дело наносит удары основной, левой рукой, тот отступает под ударами. Публика шумит, топает ногами, протестует против складывающейся ситуации на ринге. Слава, наконец, отпускает соперника — приводит свое дыханье в порядок. Сквозь гул и рокот зала соперник явственно слышит: «Бей! Бей!» — и он пошел на Славу, под неистовый рев зала стал бить. Слава уклоняется, ныряет, отступает. Но все же находит паузу — опять в атаку. Теснит противника к канатам, гонит его вдоль канатов, бьет в корпус и голову…

Бой заканчивается. Победа присуждается Славе! Ура! Олег жмет ему руку.

Ничья же в итоге: пять-пять! За хорошую технику боя судейская коллегия решила отметить отдельных бойцов грамотами. Удостоились наград и сахалинцы Эдуард Грибанов и Борис Коревский. Председатель горкома физкультуры по радио поздравил команду Сахалина и ее тренера Олега Сибирцева с несомненным успехом на владивостокском ринге. Пригласил и на следующий год приехать во Владивосток. «Вообще такие встречи надо сделать традиционными», — заявил он под конец.

После ужина — солнце было еще высоко, жара чуть спала, сопровождаемая владивостокскими боксерами команда сахалинцев шла к пляжу, к заливу Петра Великого. Сыпались взаимные вопросы и ответы, громкий гвалт стоял над толпой, которой местные жители находили нужным уступать дорогу. Среди уступивших Олег разглядел знакомое лицо: бывшего однокурсника Уфимского техникума, старосту седьмой группы холодной обработки металла, Андрея Макаренко. Особенной дружбы меж ними не водилось, но взаимное уважение было. Встречаясь, они останавливались, жали руки и «скалили зубы», без повода, просто так, ну, и интересовались делами друг друга. Пригляделись за четыре года учебы и сейчас без труда узнали друг друга в толпе.

— Где ты? Как ты? Каким образом? — засыпал вопросами Макаренко.

Пришлось объяснять: что, как. Спортивные дела, одним словом.

— А как Опанасенко, дядя Боря-то наш? Жив? Здоров? Он же здешний, — спросил Олег.

— А чего ему, великану, сделается?

Тот был, пожалуй, самым высокорослым человеком на земле, потому в группе все звали его дядей Борей.

— Не женился он?

— Не-ет. Холостяком так и болтается. Ну, а вы? Закончили вы свою драку? А когда обратно?

— На днях буквально.

— Ко мне не забежишь? Позвоним дяде Боре.

— Ну-у, нет. Я привязан к этим вот, — Олег кивнул в сторону проходящих мимо ребят. — Юноши, на материке впервые: за ними глаз да глаз…

На всякий случай взял у него телефон. И разминулись.

Владивосток — не очень большой город, на его улицах обязательно кого-нибудь да встретишь, близкого, родного. С Геной Седовым Олег столкнулся на виадуке лицом к лицу. Остолбенели, не знали, что и сказать.

— Ты как здесь оказался?

— А ты?

— Я с командой боксеров. А вот ты — как тут?

— Летал в Москву. Возвращаюсь.

— Как-то не вовремя.

— Похороны всегда не вовремя.

— У-у! Кто это у тебя? Кто умер-то?

— Матушка неродная. Так что печальная была поездка. А вы как тут? С победой вас, что ли?

— Ничья, пять-пять, Можно сказать, разошлись мирно. И вот обратно в Южный.

— «Крильон» пойдет только через пять дней. Сегодня только ушел.

— А «Анива»?

— «Анива» что-то вообще не ходит. Так что придется вам со мной. Идет «Гоголь» до самого Александровска. Вам, что, туда не надо? Ну, дак давайте, подсуетитесь — завтра с утра и пойдем.

— Ух, ты, это же прекрасно! Тогда срочно надо в гостиницу, там Азизов ждет, вместе с ребятами. Это представитель наш. И ты давай вместе: ребята увидят — обрадуются: живого александровца встретили!

— Ну, конечно! Если что, с вами я и заночую. А то мне кантоваться на вокзале.

— И в столовую пойдем вместе, в дороге ты издержался поди…

Володя Дорохин увидел своего мастера — кинулся обнимать, ребята окружили — обрадовались. В гостинице наделали шуму.

И вот он, «Гоголь». Не белоснежный, как «Крильон» и «Анива», скорей отдает цветом стали. Длиной чуть поболее, а поскольку ширина такая же, кажется высоким и узким; но уступает ходом.

Солнце во всю греет, небо синее, нет ни облачка. Стоя на палубе, ребята что-то показывают друг другу и громко смеются. Есть провожающие, но владивостокских парней, бывших соперников, не видать: отбытие оказалось внезапным.

Буксирный катер уводит корабль от причала, пристань медленно удаляется. Но вот «Гоголь» содрогнулся и стал разворачиваться собственными силами — строения на обоих берегах бухты стали вращаться. Наконец они потянулись назад, к центру города, который тоже медленно уходил весь, с горами и сопками, с прилепившимися к их склонам домиками. По выходе из тихой и теплой бухты ощутилось дыхание открытого океана. Впереди виделась точка земли, может быть, это и есть остров Русский? С Татарского пролива дует свежий ветер, на взволнованной поверхности выявляются барашки. Обходя маяк, корабль медленно поворачивается на север и подает низкий сигнал.