Константин Кропоткин - Призвание: маленькое приключение Майки

— Ложь! Клевета! — Фея уже полыхала огненной головешкой, острые каблучки сапог впивались в пол, хризантема в волосах ядовито зажелтела. Где-то за Майкиной спиной жалобно зазвякали стеклянные цветочки.

— Мумс, — укорил ребенка бирюзовый слоник.

— Вы, ребенок, еще слишком малы, чтобы принимать на себя такую ответственность, — голос волшебницы теперь был уже слишком звонок. Он был острым, как тысячи разбитых хрустальных колокольчиков.

Фея Телянчикова махнула Майке «брысь» и отвернулась. Доверительный разговор был окончен.

«Никогда, — обещала себе девочка, пробираясь к двери сквозь стеклянный лабиринт. — Никогда-никогда не буду говорить лишнего. Пусть меня хоть за язык тянут».

Наивная.

Коридор был забит людьми. Они куда-то неслись, к чему-то стремились, но стеснения Майка не чувствовала.

Посторонние аккуратно ее обходили и даже взгляды обитателей «Детского мира» скользили мимо, совсем ее не замечая.

— Сегодня, сегодня, сегодня, — раздавались возбужденные голоса.

— Правда?

— Точно так, именно сегодня!

— Будет нам!

— Будет…

Говорили вроде бы понятно, но Майка ничего не соображала: что сегодня будет?

Невидимкой она двигалась сквозь человеческую толщу. Девочке это было ново: ты вроде бы на виду, но вид твой никому неинтересен.

Она шла, напитывалась необычным чувством и, может быть, совсем скоро совершила бы какую-нибудь глупость. Встала на голову и завизжала бы изо всех сил, чтоб в кабинете Телянчиковой все банки полопались. Надо же чем-то заниматься, когда ты предоставлен сам себе. Когда тебя не слышат.

Глупости помешал случай. Вряд ли случайный, как и все, что происходило с Майкой в этом причудливом мире.

Случай вылез в виде неопрятного худого человека в длиннополом зеленом плаще. Невидимый колпак, под которым Майка прежде находилась в одиночестве, принял его легко и без усилия. Теперь никто не обращал внимания на них двоих.

— Спроси меня? — он умоляюще глядел на Майку.

— Что спросить?

— Что-нибудь. Спроси! — он поклонился.

Жесткие полы плаща вздернулись, делая человека похожим на большого кузнечика.

— Все, что угодно спросить? — уточнила Майка.

Кузнечик не разгибал спины, плащ топырился. И сушеный человек, и его потертый плащ смиренно ждали Майкиного слова.

— Куда впадает Волга?

Проситель разогнулся и забубнил:

— Волга — крупнейшая река Европы. Свое начало она берет на Валдайской возвышенности и впадает в Каспийское море, образуя дельту площадью девятнадцать тысяч квадратных километров…

— Интересно, а вот… — хотела было уточнить Майка, но ее заглушил новый словесный поток.

— Длина Волги составляет три тысячи пятьсот тридцать километров. На своем протяжении река принимает около двухсот притоков, самые крупные из них — Кама и Ока. Волга и впадающие в нее реки, зарегулированы водохранилищами, образующими Волжско-Камский каскад.

Майка хотела спросить, что такое «каскад», но кузнечик и не думал умолкать:

— …Все водохранилища используются комплексно: для нужд водоснабжения, энергетики, водного транспорта, ирригации, рыбного хозяйства, лесосплава. На гидроэлектростанциях Волжско-Камского каскада вырабатывается более двадцати процентов электроэнергии, производимой всеми гидроэлектростанциями России.

В Майкиной голове зазвенело.

— Подумаешь, Америку открыл, — попыталась остановить она словесный поток.

— Первые европейцы побывали в Америке в 10–11 веках, — играючи переключился человек-кузнечик на другую тему. — Еще в 981–983 годах норманны Эйрик Рауди и его сын Лейф Эриксон плавали вдоль берегов Гренландии, высаживались на полуострове Лабрадор и острова Ньюфаундленд.

— Надо же. У них острова, а у нас собаки так зовутся.

— Ньюфаундленд — порода служебных собак, — отрапортовал кузнечик-всезнайка. — Выведена на острове Ньюфаундленд. Крупная собака с большой головой, висячими ушами, густой длинной чёрной шерстью. Высота в холке до 75 сантиметров. Используется для караульной службы, вытягивания рыбачьих сетей, спасения утопающих. Ньюфаундлендов разводят главным образом в США, в Западной Европе. В России путем скрещивания с местными породами выведен собственный ньюфаундленд, известный под названием «водолаз».

Майка загордилась: не отстаем. Ньюфаундленд привиделся ей гладким, блестящим, как дельфин, в очках, ластах и в специальном облегающем костюме для плавания.

— А водолазки у них есть?

— Водолазка, — забубнил кузнечик, — бытовое название трикотажных свитеров из тонких шерстяных, шелковых, хлопчатобумажных и смешанных пряж с высоким воротником.

— Просто свитер? Скучно, — Майка уже жалела, что человек-кузнечик залез в колпак ее одиночества.

— Да уж невесело, — раздался над головой Майки громовой голос.

Никифор! Точнее, Директор Пан!

— Кыш-кыш, Кошелкин! — прикрикнул он на кузнечика.

Тот отошел и замер у стены, как истукан-кариатида.

— Будет в другой раз надоедать, спроси его: «А ты купи слона».

— Зачем? — спросила Майка.

— Все говорят «зачем», а ты купи слона!

— Какого слона?

— Все говорят, «какого слона», а ты купи слона! — бородач захлопал глазами, как целлулоидный пупс, которого надо кормить с ложечки.

— А ты купи слона! — повторила Майка заклинание, отводящее от приставучего всезнайки-кузнечика.

— Именно так, — похвалил Никифор. — Пару раз слона продашь, Кошелкин и отстанет. Только этим и спасаемся.

— Он такой умный…

— Кошелкин? — переспросил Никифор и расхохотался. — Он — идиот. Дурак кромешный.

— Не может быть, — Майка не верила. — Он и про собак водолазных знает, и «карманов», которые американские острова открывали…

— Разве ум измеряется одним лишь количеством знаний? — спросил Никифор. — Не в карманах дело, и даже не в их наполнении…

Он поглядел девочке в глаза — перед Майкой замельтешили серые искорки, которые споро залепили собой все пространство вокруг. Она очутилась в темном помещении, похожем на погреб — на полках стояли банки и коробки, посередине покоился сундук, затянутый пылью. Она потянула за крышку — и та осталась в ее руках. Когда-то красивый и дорогой, сундук превратился в рухлядь. Его содержимое оказалось не лучше: Майка тронула припыленные складки, похожие на одежду, и те вмиг обвалились на дно сундука. Труха.

Девочка прошлась вдоль полок. Некоторые емкости треснули и вспухли. Но кое-какие еще сохранили свежий вид. Майка сняла крышку с банки, наполненной чем-то вроде яблочных долек. В нос ударил резкий запах.

Девочка отшатнулась — и вывалилась назад в коридор, к Никифору.

— Погреб, банки какие-то, — озадаченно сказала она. — Что это было?