Андрей Школин - Прелести

Д. — Конечно не нищие, — хлопает в ладоши и на столе появляется всевозможная закуска. — Кушать подано. Каково третье желание?

Н. — Пожелания не будет. Будет деловое предложение. Предлагаю выпить за знакомство. Хочешь, пей, не хочешь, не пей. Но смотри, обидишь меня, пеняй потом на себя.

Д. — Пожалуй, выпью, — пьёт.

Н. — Теперь в кувшин. И сразу первое пожелание, как выбираться будешь. — Музыку смени.

Д. — Так нельзя. Нужно сначала меня из кувшина вызвать, а потом желание говорить.

Н. — Можно. Как это нельзя?

Д. — машет рукой. — А… Да ладно… Можно, — прячется в сосуде.

Николай вызывает джинна вновь. Звучит арабская мелодия, и Сулейман выбирается из кувшина.

Д. — Салам алейкум.

Н. — Шалом. Чёй-то мне энтот джаз тоже не шибко по душе. Можешь чего-нибудь душевного сделать? А то я, кажется, захмелел малость.

Д. — шатаясь. — А меня, вроде, и не берёт совсем. Чего душевного?

Н. — Ну, например, такую, — затягивает. — Дело было во вторник…

Д. — ставит себе табурет возле стола, садится, подпирает голову руками и повторяет. — Во вторник…

Н. — На седьмом километре нас собачки догнали…

Д. — Догнали…

Н. — Могёшь эту мелодию присобачить?

Д. — Раз плюнуть, — хлопает в ладоши.

Н. — Вот это другое дело. Я вижу, ты мужик, что надо. Тебя бы к нам, в Сибирь.

Д. — Сейчас?

Н. — Нет, после как-нибудь. Сейчас знаешь, что я хочу? Вот ты меня всё змеями пугал. Покажи, где они тут водятся? Кобры или как их там?

Д. — О, кей, — хлопает в ладоши. Окрестности начинают кишеть змеями.

Н. — залазит на стол. — О, блин… Страсти-то какие. Надо бы выпить.

Д. — Всё, я завязал, — отшвыривает одну из кобр подальше от стола.

Н. — Развяжем. Слушай моё пожелание. Берёшь, где хочешь, ещё одну бутылку водки и выпиваешь из горлышка.

Д. — резво вскакивая. — Это третье и последнее желание.

Н. — Ага. Да только ты меня не дослушал. Пьёшь у себя в кувшине. Действуй.

Джинн секунду соображает, а потом исчезает в сосуде.

Н. — брезгливо всматриваясь в темноту, продолжает сидеть на корточках на столе — Ух, гадюки подколодные… Глаза б мои на вас не смотрели, — трёт стенку кувшина, вызывая джинна.

Звучит музыка, но Сулейман не выходит.

Н. — заглядывая в горлышко. — Эй, Сулейман-оглы, слышишь меня?

Д. — из кувшина — Угу.

Н. — Допил?

Д. — Кажись.

Н. — Тогда вылазь. Шнеля, шнеля!

Д. — высовываясь наружу. — Яволь, майн Фюрер.

Н. — наливает себе из той бутылки, что осталась на столе, выпивает и закусывает не то мясом, не то рыбой. — Убери этих тварей, а то я спуститься боюсь.

Д. — Да я их маму видал.

Н. — Так покусают ведь.

Д. — Ладно, — хлопает медленно в ладоши. Змеи исчезают.

Н. — Слушай, Сулейман. Я вот никак понять не могу. Как ты такой большой в таком маленьком кувшине умещаешься? — слазит со стола, забирает табурет из-под джинна и садится. — Прямо, какой-то, этот самый, как его, парадокс…

Д. — изумлённо глядит на сосуд. — Действительно, как? — щёлкает пальцами, из воздуха возникает другой табурет, и он садится тоже. — Я раньше и не замечал.

Н. — А… Не зацикливайся. Лучше ещё водки принеси.

Д. — Хорошо. Сейчас сбегаю. Кстати, это какое желание по счёту?

Н. — Первое, конечно.

Д. — Сегуро?

Н. — Чо?

Д. — Точно?

Н. — Как пить дать.

Д. — Тогда давай сразу ящик, чтоб лишний раз не бегать.

Н. — Давай.

Д. — хлопает в ладоши. — Ву а ля.

Н. — разливает. — Мерси боку. Тебе полный?

Д. — Нет, мне всё-таки интересно.

Н. — Что тебе интересно?

Д. — Как я сюда, — кивает на кувшин, — забираюсь?

Н. — равнодушным голосом. — Да, это загадка.

Д. — А ну-ка попробую, — залазит в горлышко, затем выбирается обратно. — Всё равно ничего не пойму.

Н. — Сейчас поймёшь. Держи стакан.

Д. — берёт кувшин, трясёт его и переворачивает. — Как же это так?

Н. — Пей.

Д. — Пока не хочу.

Н. — А я приказываю.

Д. — Тогда это третье желание.

Н. — Ага. Это я, значит, только что в кувшине сидел. Пей, говорю.

Д. — нервно. — Но я не понимаю! — опять влетает и вылетает из кувшина, и так несколько раз. — Не понима-а-а-ю!

Н. — У-у… Это, кажется, всерьёз. Пожалуй, тебе и вправду хватит пить.

Д. — Пожалуй, что нет.

Н. — То хочешь, то не хочешь… Что вы за народ такой — джинны? Одним словом — турки, — протягивает Сулейману стакан. — Слушай. Я вот что подумал. Если ты проходишь сквозь горлышко, то я-то тем более пролезу. Сделай так, чтобы я в кувшине оказался. Больно уж хочется посмотреть, где ты восемьсот лет отсидел. Только выпей сначала.

Д. — туго соображая. — То есть, я здесь, а ты в кувшине?

Н. — Ну да.

Д. — выпивает водку и хлопает в ладоши. — Три, два, один — поехали!

Человек исчезает в сосуде. Пьяный джинн в одиночестве поедает закуску.

Д. — спустя некоторое время. — Кажется, не хватает кого-то? — оглядывается по сторонам. — Колян! А где он? Коля-ан! — вдруг упирается взглядом в кувшин и несколько секунд силится что-то вспомнить. — Так. Если я здесь, то он там. Если он там, то я здесь. А что же делать-то теперь? — крутит сосуд в руках, а затем догадывается потереть его край.

Н. — маленький, размером с воробья, выбирается из горлышка и отдаёт честь Сулейману. — Аля, улю! Я джинн Николай. Я двадцать минут томился в этом кувшине. Теперь ты спас меня, и я готов выполнить любые твои три пожелания. Чего изволишь, Мой Повелитель? Наилучший Сулейман из всех Сулейманов, светило вселенной, затмивший солнце и перекрасивший луну в зелёный цвет.

Д. — обхватив голову двумя руками и округлив глаза, — Колян, ты чего это?

Н. — Я жду, Владыко.

Д. — Колян, так ведь это самое… Джинн-то ведь, кажется, — я?

Н. — А я кто?

Д. — честно и растерянно. — Не знаю…

Н. — А раз не знаешь, то говори желание.

Д. — со слезами на глазах. — Коля, Колян… Да ты… Да как это так?

Н. — сидит на краю кувшина и болтает ногами. — Ну вот… Слёзы крокодильи.

Д. — бережно берёт новоявленного кудесника за шиворот и усаживает на ладонь. — Ты же ведь нормальным человеком был, песни хорошие про собачек пел. А джинном быть, это такая гадость. Да если б я мог, я бы никогда… — машет свободной рукой. — Что тут говорит?.. Ты вот ползёшь себе по пустыне. Хочешь влево, пожалуйста. Хочешь вправо, о, кей. Если доползёшь живым до дома, тебя семья, друзья встретят — обрадуются. А кто мне обрадуется? У джиннов ни друзей, ни семьи. Некому душу излить, в жилетку поплакаться. Вылез из кувшина и на «разборки». Разобрался — хорошо, нет — обратная дорога в кувшин. Так дни и проходят. Ни счастья, ни радости. Сплошные пески зыбучие. Тебе такая жизнь нужна? Эх, Коля, Коля…

Н. — нахохлился, как воробей в ладони джинна. — Ну ладно, чего ты… Никакой я не джинн. Так только…

Д. — радостно. — Правда?

Н. — Правда, правда. Наливай, уж…