Андрей Школин - Прелести

Взял в руки чашку с тёплой белой смесью. Посмотрел. Понюхал. В этот раз жажды не было совсем. Не хотелось мне пить их молоко. Но раз уж назвался щурёнком, полезай в кастрюлю. Перед ухой все равны.

Отпил из пиалы. По вкусу напиток напоминал козье молоко. Жирное и горьковатое. Сделал ещё один большой глоток и поставил чашку на поверхность стола рядом с тетрадным листком.

Влад удовлетворённо кивнул, закрыл глаза и принялся считать. Я, по примеру остальных, также зажмурился.

— Десять, девять, восемь, семь…

Ну и когда, и главное, как начнёт действовать напиток? Пацан чуть из окна не выпрыгнул, хорошо ему вовремя крылья сломали… Какие ещё крылья?

— Шесть, пять, четыре, три…

Помню лет десять назад, во Франции, попробовал молоко из конопли сваренное. Тоже сначала не мог дождаться, когда торкнет. А потом шваброй от собак отбивался, в квартире на седьмом этаже, где никогда даже тараканы не водились, не то, что собаки…

— Два, один, ноль. Хатурабжа!

И все хором за Мережко (я тоже):

— Хатурабжа!!!

Ну и сочетания звуков в этих их вводных текстах. Два десятка слов из фильмов про гоблинов, эльфов и прочих населяющих киношные миры существ. Тарабарщина. Кстати, а слово «тарабарщина» в тексте не встречается? Приоткрыл один глаз и покосился в шпаргалку. Опаньки!..

А у всех глаза давно открыты. И только я сижу, жмурюсь. А кто это на месте Влада восседает? На меня, главное, гад, пялится. Нет, отвернулся, кажется. Опять смотрит…

— Рома, а где Владислав?

Рома в ответ глубокомысленно улыбается. Чего улыбается? Неужели молоко так зацепило, что я вместо Мережко этого бледного мужика вижу? Крылья, случайно, не выросли на спине? Надо пощупать…

И вот тут до меня дошло, что реальность не та. Нет, помещение то же, мебель на месте, расположение стен, потолка, окон аналогичное, но всё перечисленное находится не там, где мы пребывали до начала отсчёта. Не в той пространственно временной плоскости. То есть… Молодец, Андрей. Догадался. Знакомая ситуация? А что в подобной ситуации со мной всегда происходит? Правильно, осознание.

Я не стал себя выдавать. Через минуту внимание к моей персоне со стороны других участников диалога ослабело. Все теперь смотрели на «бледного». Он был худым, со средней длины русыми волосами, и в бежевом костюме из неопределённой ткани. Куда делся Влад, выяснить пока не удавалось. Мужчина оглядел всех по очереди и обратился к собравшимся с приветствием. Голос, надо признать у «бледного» был весьма баритонистый.

— Новые люди, вижу, в нашем коллективе? — он посмотрел в мою сторону. Неприятно посмотрел, но я взгляд выдержал. — Вас Андреем зовут?

— Андреем.

— Фамилия Школин?

— Фамилия Школин.

— Удивлены тому, что мне известно Ваше имя?

— Нет, не удивлён, — знал бы он, чего я только не насмотрелся во время своих бесчисленных выходов, не спрашивал бы.

— Правильно, естественным вещам удивляться нет смысла, — «бледный» дружелюбно улыбнулся и откинулся на спинку стула. — Ты, Рома, как себя сегодня чувствуешь?

— Нормально, — почесал лоб пацан. — Я и вчера уже нормально вошёл. Это в первый раз небольшие проблемы были, молока перепил по неопытности, а сейчас всё в порядке.

— Задание, знаю, выполнил. Молодец. А вот Елена со своим не справилась, — «Владозаменитель» повернулся к женщине примерно моего возраста. — С трудностями столкнулась, Лена?

— Не получается у меня, — последняя виновато опустила голову. — Не идёт больной на контакт. Грозит в милицию обратиться. По-разному пробовала с ним поговорить, он прочь гонит. Наверное, я с людьми не умею общаться.

— Ты оставила больному свои координаты?

— Оставила. И ему лично, и родне его.

— Завтра или послезавтра он сам тебе позвонит, а ты не раскисай, договорились? — «бледный» протянул к женщине руку, и, несмотря на то, что последняя сидела достаточно далеко (между ними находились три человека), погладил её по голове.

— Спасибо, Таурос.

— Не за что. Это твоё предназначение, а мы, всего лишь, по мере сил, помогаем, — и рука вернулась назад к владельцу.

Мне, конечно, во втором мире приходилось видеть даже шестируких индивидуумов, но чтобы ладонь вытягивалась на два метра… Такие фокусы наблюдал впервые. Надо сказать, на эту проделку Тауроса никто, кроме меня, не обратил внимания. Видимо, привыкли.

— Ты, Борис, съезди завтра в Тверь, все необходимые данные у Владислава получишь. Это по вопросу, который мы раньше обсуждали, — на этот раз обращение адресовалось дядьке с бородкой — «клиенту» Мережко. — Там тебя уже ждут.

— Да, я звонил, тверская группа готова к диалогу.

— Можешь кого-нибудь взять помощником, к примеру, Андрея. Вдвоём легче работать, — Таурос, вновь, повернулся в мою сторону. — Пусть эта поездка будет Вашим первым заданием.

Я промолчал. Борис, не услышав возражений, удовлетворённо помахал седой головой. «Пришелец», вроде, тоже удовлетворился моим молчанием и принялся задавать вопросы остальным членам коллектива. Пока опять не добрался до Романа.

— Ладно, с основной работой худо-бедно разобрались. Все постарались, если что-то не получилось, не расстраивайтесь, получится непременно. Каждый из вас должен помнить, что он работает не в своё удовольствие, а ради постижения добра и истины и установления космической гармонии. Теперь, если нет возражений, поговорим на интересующие вас темы. Рома, ты спрашивал Влада о творческом даре, который вдохновляет поэтов, художников и музыкантов?

— Владислав назвал его Даром Свыше, — юноша поправил «виртуальные» очки. Интересно, а в «первом кабинете» он тоже до очков дотронулся? — Только, кто этот дар даёт и кому, не сказал. Посоветовал к вам обратиться.

— Это вопрос не новый. И не ты первый им задаёшься. Ты сам как думаешь, много людей, действительно, с подобными талантами рождаются?

— Думаю, что нет.

— А почему?

— Наверное, потому, что поэты вряд ли пойдут улицы мести и хлеб выращивать. Хотя я знаю одного писателя, он дворником работает. Но это потому, что больше ничего другого делать не умеет, а за романы его издатели платить не хотят. Если бы все только песни сочиняли или картины рисовали, то питаться пришлось бы нотами и холстами. И бродили бы среди руин и разрухи гении с взлохмаченными, грязными волосами.

— Почему с грязными?

— Потому что поэты водопровод починить не смогут.

— Значит, правильно, когда творческими способностями наделён лишь ограниченный круг людей?

— Ну, наверное, правильно.

— Одному из народов древности мы дали творческий дар. Всем жителям без исключения. Ещё в детстве каждый из них мог выбрать вид искусства для самореализации. И многие действительно создавали шедевры. Однако, большинство людей эти свои способности игнорировали. Или из-за лени, или из-за того, что все свои силы тратили на завоевания земных благ, каких, надо сказать, у них и так было предостаточно. Когда эта цивилизация закончила своё существование, мы приняли решение, в дальнейшем, ограничить число землян наделённых творческими талантами. Теперь, при рождении ребёнка, мы решаем, получит или не получит человек озарение. Поэтому гениев сейчас не так много, зато есть, кому чинить водопровод, — «бледный» душевно улыбнулся пытливому собеседнику, как бы намекая, мол, ловко я поэтов с сантехниками в разные углы развёл? Но пацан не сдавался. Ромка был упёртым, из тех, кому «кол на голове тешут».