Нильс Хаген - Охота на викинга [роман]

Я всегда закрываю его, но сейчас он почему-то открыт.

И тут у меня наступает катарсис. Просто так, без всяких предпосылок и экспозиций, если не считать за них два пакетика «Терафлю».

Это Дмитрий привел на мой день рождения Ариту!

Это он до того активно намекал, что мне нужно отвлечься и познакомиться с красивой девушкой!

Наконец, это ему я показывал фотографии Мархи, на которую неожиданно так похожа Арита!

И, естественно, Дмитрий, работая в нашем филиале на топовой должности, мог получить информацию о находящихся в управлении банка счетах.

Рыбы в моей голове начинают метаться, как косяк балтийских сельдей, которых так любил ловить дедушка Гуннар.

Настоящий мужчина — это тот, кто может двигаться против течения. А по течению плавает только дерьмо…

— Это ты… — медленно произношу я, в упор глядя на стремительно потеющего Дмитрия. — Это ты сделал… Ты!

— А? Что? — Он делает непонимающее лицо. — Вы о чем, шеф?

— Ты… передал этим людям информацию! — Я медленно наливаюсь бешенством. — Ты подставил меня, банк, людей…

— А что такого? — суетливо перескакивая выпученными глазками с предмета на предмет, пожимает плечами Дмитрий. — Шеф, успокойтесь, все нормально! Какие подставы, о чем вы? Вы же получили удовольствие — и получите еще. А кроме того, вы получите деньги, хорошие деньги, шеф! Двадцать пять процентов, а? Это почти триста пятьдесят тысяч долларов! Положите их в офшор, будут капать процентики, будет на что, не привлекая внимания, съездить с красивой девушкой в Сен-Тропе… Счет все равно мертв, никто не пострадает, а нам польза.

Я молчу.

От внезапно нахлынувшей ненависти у меня сводит челюсти. Я скриплю зубами и сжимаю кулаки. Перед внутренним взором встает на мгновение лицо Ариты. Делаю над собой невероятное усилие и хриплю:

— Девушка… Рита… Она тоже участвует во всем… этом?

Рачьи глазки Дмитрия перестают бегать и фокусируются на сжатом кулаке моей правой руки. Оказывается, я уже занес его для удара.

— Не-ет, — блеет Дмитрий. — Нет-нет, что вы, шеф! Она просто с улицы. Ну, нашли, чтобы вам было приятно… такую… похожую, ага. Не-ет, она лохушка, дурочка провинциальная.

Я бью его не кулаком, а открытой ладонью. Оплеуха получается звонкая, желе щек Дмитрия трясется, глаза делаются испуганными, как у школьника, вызванного к доске с невыученным уроком.

— Я… Ай!.. — совсем по-детски вскрикивает Дмитрий и закрывается пухлыми волосатыми ручками.

— Сволочь! — говорю я ему. — Зачем ты это сделал?

— Я… Шеф, не бейте, я не виноват… — Он скулит, почти плачет. — Долг… Я сделал ставку, проиграл, а Николай Александрович предложил…

— Кто такой Николай Александрович?

Дмитрий неожиданно перестает скулить и изменившимся голосом произносит:

— Это плохой человек, шеф. Вам не нужно его знать…

Я снова бью его, теперь по другой щеке, для симметрии. А затем нарушаю симметрию еще одной оплеухой.

— Где они? Что тебе поручили?

— Шеф! — он кричит истошно, как заяц. — Я не могу тебя отпустить. Они будут через… — быстрый взгляд на часы, — уже через пятнадцать минут! Шеф, я вас не хотел подставлять, но мне сказали… у меня не было выбора…

Я бью Дмитрия еще раз, только теперь не по-детски, а как положено, со всей силы и кулаком. Он падает и, что-то крича, отлетает в сторону, а я бросаюсь к бюро, раскрываю ящики, выгребая документы и нужные бумаги. Сваливаю все в портфель. Дмитрий, даже не попытавшись поднять свое жирное тело, визжит мне в спину:

— Блин, это для вашей же пользы, шеф! Это бизнес! Правда! Просто бизнес!

Сдернув с вешалки в шкафу куртку, я поворачиваюсь к Дмитрию.

— Правда?! В твоей жизни никогда не было правды. Ты всегда врал, с детства. И всегда предавал. Ты и такие, как ты, сначала предали страну, которая вас вырастила, а потом начали предавать всех подряд — тем и живы. И моли своего «зеленого» бога, чтобы мы больше никогда не встретились…

Он еще что-то мычал, прижимая свои волосатые лапки к колышущейся груди, но у меня нет на него времени, и я просто набрасываю на Дмитрия покрывало с дивана — как на клетку с попугаем. Для меня он теперь покойник!

Аэропорт «Шереметьево», терминал Д, гулкоравнодушный и неожиданно пустой, встречает меня металлическим женским голосом:

— Вниманию пассажиров! Заканчивается посадка на рейс 2550, вылетающий в Амстердам. Повторяю…

Бросаю взгляд на табло. Одиннадцать тридцать две. Рейс на Копенгаген меньше чем через час. За это время я должен успеть оформить билет, пройти контроль… В принципе времени достаточно, можно немного расслабиться.

Иду по коридору, за стеклянной стеной устремляется в глубины небесного океана пузатый кит с эмблемой авиакомпании Alitalia на борту. Терпеть не могу Alitalia, там высокомерные стюарды и плохая еда. Слава богу, в Копенгаген летает SAS.

Краем глаза замечаю, как на стоянку на большой скорости влетает роскошный черный Mitsubishi Diamante, похожий на стальную рыбу. Автомобиль замирает у знака парковки, из него резво выскакивают трое — наголо бритый мужчина с неприятным лицом, крепкий спортивный парень и… и «двоюродный брат» Костя.

Погоня!

Я срываюсь с места, не обращая внимания на удивленные и встревоженные взгляды редких пассажиров, бегу по коридору к переходу в следующий терминал.

Ровный гул двигателей «Аэробуса» навевает сон.

Я — успел! Наверное, еще никогда в моей крови не было столько адреналина, как в те проклятые полчаса, что я провел в аэропорту «Шереметьево».

Преследователи отставали от меня на несколько минут. Я успел оформить билет и буквально у них под носом улизнул от стойки, спрятавшись в туалете. Интуиция подсказала мне, что именно там они будут искать меня в последнюю очередь — до вылета оставалось совсем мало времени, и по логике я обязан был идти на регистрацию.

Если бы они все втроем обнаружили меня в туалете, я ничего не смог бы поделать. Наверняка мне пришлось бы несладко, окружи они меня в терминале. Но, карауля у входа в зону посадки, они занервничали и допустили ошибку, на которую я надеялся, — разделились. У прохода остался один Костя, а «лысый» и «спортсмен» отправились проверять соседние залы.

Когда что-то, чему нет названия, толкнуло меня изнутри: «Пора!» — я выскочил из туалета, держа наготове паспорт и билет, бегом пересек зал.

Костя увидел меня слишком поздно — я уже протянул документы очаровательной девушке у стойки. Он бросился ко мне, доставая телефон, что-то зашипел за спиной, попытался схватить за руку, но я одновременно с клацаньем печати на посадочном талоне ударил его локтем в живот и вежливо произнес:

— Большое спасибо, что проводили.

Потом был таможенный досмотр, шоколад из дьюти фри и металлический кит, что несет сейчас меня через время и пространство в страну, где нет ОПГ и людей с глазами-щупальцами.