Геннадий Южаков - Сингапур

— У наших женщин их ветром надувает… Иначе и не скажешь. Иной раз сам не пойму. Ни мужа, ни любовника, ни ухажера, а смотришь, ходит с брюхом. И такая радостная, довольная, как будто миллион нашла. Впрочем, мне — то какое дело…А если вникнуть в проблему поглубже, то все объясняется одним словом-природа. Для женщин….короче, понимаешь, также просто, как для тебя выкурить сигарету. Приспичит, так мужика хоть из под земли выроют. Им постоянно хочется и того…и рожать детей. Что и говорить, в моей деревне мужиков почти нет. Да и в других — не лучше. Парни только успеют подрасти, стараются побыстрее уехать. Разъезжаются кто куда. Большинство уходят в море. Кому хочется сидеть в глуши…в первобытных условиях. В городах: электричество, вода, телевизоры, рестораны. Жизнь. Девушкам уехать намного сложней. Среди них в городах повальная безработица. Остается одно-проституция.

Сотаба мельком взглянул на Тоболина и продолжил в том же духе:

— В деревне некоторые имеют мужей, большинство которых работает или в городе, или на лесозаготовках. Далеко. Приезжают раз в полгода. А приедут в отпуск, так считай, что к следующему, жена уже принесет… Заодно и пара соседок. Заметь, у нас без обид. Как одна семья. К тому же бегают в городишко. В нем всякого народу полно. Торговля, базар и недельку, вторую можно где-нибудь подработать. Заодно и кого-нибудь приласкать…

Тоболин, слушая Сотабу, не терял возможности взглянуть на людей. И неожиданно, и надо сказать своевременно, увидел внучку Чаны. Она, без сомнения, шла в их сторону. Он был вынужден предупредить Сотабу:

— Вторая шаманка, по-моему, желает с тобой, а может, с нами пообщаться.

Внучка Чаны в этой толпе была очень заметной личностью. Повыше ростом всех местных полнушек, элегантная, с достоинствами городской дамы. В деревне Жуса женщины родились будто от одной матери. Схожие, слегка скуластые лица, зауженные с раскосинкой глаза, густые, черные, раскидистые по плечам волосы. Росточка все небольшого, полненькие. Она отличалась прежде всего удлиненным овалом лица, ростом, крупными глазами и уменьем одеваться по-городскому.

— Лусики, — произнес Сотаба имя женщины, приближающейся к ним. Женщина шла неторопливо, останавливась чтобы переброситься парой слов с деревенскими. За это время Сотаба успел коротко о ней рассказать:

— Лусики учит деревеских детей читать и писать. Живет в деревне из-за старухи Чаны. И приходится ей племянницей. Похоронит и уедет жить в город. В городе Састама имеет квартиру. Была замужем. Муж работал на заводе, да попал в аварию. Погиб. Лусики получает за него страховку. Кое-какие деньги за учительство. Наверно, ей хватает. Впрочем, навряд ли. Заметь, Александр, какая она модная…Для такой женщины надо много денег…Что интересно, перенимает опыт знахарства от Чаны. Между прочем веселая и занятная бабенка…

Она подошла гордо и заранее наметив того, с кем в первую очередь надо заговорить, обратилась к Тоболину:

— Рада с вами познакомиться. Мое имя Лусики. Удобней называть Люсия.

— Алекандр, — несколько смущенно произнес Тоболин.

Наслышанный о ней от Сотабы, не предполагая скорого знакомства, он не сразу преодолел тот неудобный начальный рубеж, когда видишь человека впервые. Смущал её взгляд. Жгуче черные глаза смотрели слишком вероломно. В них — не покорность, а огонь, пламя затаённой страсти, и в первую очередь-живое любопытство. Нет, Тоболин даже и не подумал о том, что может рассчитывать на какое-то место в её сердце. Подобной глупой мысли не могло прийти в его голову. Тем не менее она была восхитительна. Легче было-отвернуться, но Тоболин выдержал её взгляд.

День подходил к концу, а солнце торопилось к закату. Сумерки в этих краях короткие и за ними почти сразу наступает темнота. И когда они: Сотаба, Тоболин Люсики и Тина вошли в хижину, сумерки заканчивались. Сотаба зажег фонарь и его огонька стало достаточно, чтобы видеть лица. Откуда-то возникла жена Сотабы, Кумана, выразившая свое почтение кивком головы гостье. Тина принесла небольшой легкий столик, а Кумана, коротко перговорив о чем-то с мужем, принялась вокруг него хлопотать, поднимая ветерок своей широкой и длинной юбкой. Вскоре появились чашки, запахло свежезавареным чаем. Тина уселась на лежанку рядом с Тоболиным, а Лусики с Сотабой. Тоболин не спешил выкладывать свою просьбу Лусики не поговорив о чем-то отвлеченном, тем самым попытаться узнать женщину поближе. Предлог нашелся.

— Давненько не видел ни твоего сына, ни старшей дочери с ее детишками, — заметил Тоболин.

Сотаба отмахнувшись рукой, как от чего-то лишнего, между тем не скрывая радости, заметил:

— Ласио с приятелем днюют и ночуют на баркасе. Для него судно роднее хижины. Ну и пусть…

И уже безразличным голосом продолжил:

— А Лона-не мое дело. Мать, может, и знает, где она. А мне все равно.

Лусики сначала взглянула на Куману, а затем перевела взгляд на Сотабу. Уклоняясь от прямого взгляда женщины, он никак не ожидал от неё каких-либо советов.

— Ласио надо учиться. Очень трудолюбивый и любознательный мальчик.

Сотаба вскинул на нее глаза, в которых застыло выражение: «Я — отец и знаю, что с ним делать». Тем не менее похвала женщины относительно Ласио, сыграла главную роль.

— Александр советует отдать его в мореходную школу…

— Очень правильно! — подтвердила Лусики.

Кумана раздала чашки по рукам, а сама присела с другого боку от мужа. Тина, ожидая, что разговор после брата перекинется на нее, в надежде на подержку Тоболина, подвинулась к нему поближе. Она мечтала не столько об учебе, сколько о путешествиях. Ей очень хотелось где-нибудь побывать. На других островах, в столице, в чужих странах. К сожалению, вниманием ее обошли, отчего она, обидчиво надув губки, уставилась глазами в свои коленки, не притронувшись к чаю. Тоболин почувствовал тепло девьчьего плеча, а взглянув на её опущенную голову, понял в чем дело. И может быть, чтобы утешить девушку, нашел бы нужные слова, но неожиданно встретился взглядом с Лусики. Собственно говоря, пригласить женщину была его идея и потому следовало первым начать разговор.

— Люсия, я знаю, что вы часто бываете в городе. Можно вас попросить об одном одолжении?

От любопытства глаза женщины загорелись таинственным огнем. Мысли Тоболина потонули в их черном блеске и ему показалось, ничто не является для них тайной. Её глаза обладали магической силой. Он вспомнил слова Сотабы «красивая женщина» и сейчас мог бы это подтвердить. Действительно, с ее лица можно было бы рисовать иконы. И вот, такая редкая красота, какая могла бы украсить быт любого богатого человека в городе, отдалась странному увлечению в глухой деревушке.