Геннадий Южаков - Сингапур

— Это совсем другой человек. Как будто бы его подменили. Для него, по моему, ваше заведение-психологическая удавка. Впрочем, Касатака, не исключаю, затеял сложную игру…

Веселый и короткий смех-явление для Ипахаки редкое. Он действительно рассмеялся.

— Потрясающее выражение, капитан, — «психологическая удавка». Здорово сказали. Но смею заметить, для большинства заключенных под стражу наше заведение — это нечто вроде санатория. Поэтому они и ведут себя свободно, раскрепощенно и всем довольные. А дело вот в чем: единоличные воры, грабители, убиицы и прочие — ни с кем не связаны, а если и связаны, то это с небольшими группами уголовников. Мафиозные же структуры имеют жестокие правила содружества. Если кто-то из членов мафии оказывается даже под подозрением полиции, не говоря уж об аресте, то страются немедлено от него освободиться любыми способами. Помните, капитан, нашумевшую своими делами мадам Вонг, возглавлявшую банду морских пиратов. Шестидесятые годы.

— Слышал…,- отозвался Тоболин.

— Слышали, но, думаю, не все. Так вот, эта красавица — женщина крайне жестоко расправлялась со своими сообщниками, если они попадали в лапы полиции. Неминуемая смерть ожидала их от своих же. И чтобы запугать остальных, то придумывали зверские приемы рассправы. Цель не только запугать, а главным образом лишить арестованного своего же мафиозника возможности выдачи информации. Были случаи, когда вырывали языки, отрубали руки. Заметьте, уже в тюрьме.

Кстати, мадам Вонг, была не первой женщиной в Азии в подобном роде деятельности. Рассказать вам, капитан?

— С удовольствием послушаю, инспектор.

— В начале девятнадцатого века широкую известность в дальневосточном бассейне преобрела женщина, некая мадам Цин. Её муж был пиратом и командовал многочисленной армадой небольших судов. Во время одной из своих разбойничьих экспедиции возле берегов Индокитая, её муж погиб в жестоком бою. Флот возглавила вдова, мадам Цин. До того она уже командовала одной из его флотилий. Став адмиралом, женщина полностью реформировала как флот, так и порядки. Завела жестокие правила, как это должно быть на военном флоте. Например, одно из них: если кто-либо из моряков самовольно сойдет на берег, он подлежал аресту и ему проткнут уши на виду у всего флота. Совершивший повторно самовольную отлучку приговаривался к смерти.

В 1808 году она начисто разбила императорский флот. Командовавший эскадрой адмирал покончил с собой. Император отправил против неё новую эскадру с другим алмиралом по имени Линь-Фа. Сам он в сражении погиб, и его эскадру постигла та же участь, что и предыдущую. Мадам Цин беспрепятственно грабила побережье Южно-Китайского моря, захватывала корабли, пленных, чтобы получить за них большой выкуп. Она смело вступала в бой с английскими, голландскими кораблями и всегда одерживала победы. Когда император убедился, что военным путем ничего не может поделать с мадам Цин, то предложил ей амнистию и титул. Пиратка не устояла перед сооблазном и приняла амнистию для себя и для четырех тысяч своих сподвижников.

— Ну каково? — спросил Ипахака Тоболина.

— Очень интересная история, — согласился Тоболин, — достойна великолепного романа…

Ипахака понял слова Тоболина по-своему и, потому улыбаясь, попытался развеять его сомнения.

— Исторический факт, капитан. Что касается романа, то очевидно он уже кем-то написан.

— Ну, что вы, инспектор, я нисколько не сомневаюсь в правдивости вашего рассказа.

На площадку, огороженную колючей проволокой, на вечернюю прогулку вывели сотни две заключенных. С каждой из четырех ее сторон стояло по одному охраннику с автоматами в руках. Касатаке впервые за время отсидки было позволено один час подышать свежим воздухом. Осужденные медленно передвигаясь, разминали ноги. Приближаясь друг к другу, перебрасывались словами, но собираться в группы им не разрешали тюремные правила.

К Касатаке неторопливо подошли трое с разных сторон. А когда они также неторопливо разошлись и перемешались в массе заключенных, он медленно заваливался на один бок. Момент его падения на землю заметили те, которые находились поблизости. Они постарались своевременно, чтобы не вызвать подозрение у охранников, отойти подальше от того места. Однако, нашелся среди них один, который бросился к лежащему на земле человеку. Охрана также не дремала. Взвыла сирена, раскрылись ворота. Несколько охранников, вбежавшие на площадку, для острастки выстрелили пару раз в воздух, а людей, как скотину стали загонять в один угол. К месту происшествия во все ноги бежали санитары с сумками. На большой скорости подлетела машина скорой помощи.

В то время, когда администрация тюрьмы, грубо говоря, стояла на ушах, инспектор Ипахака находился дома. Две его замужние дочери имели собственное жилье в разных районах города. Поэтому жили он вдвоем с женой. Жена смотрела телевизор, а в этот редкий свободный вечер, Ипахака увлекся просмотром прессы. Лежа на софе, ни о чем не думая, медленно перебирал страницы толстой газеты. Рекламные заголовки, финансовые отчеты фирм, акции, курсы валют, международные встречи высших чиновников. Все это он пролистывал неглядя. Статейка под заглавием «Добро и зло» показалась ему достойной внимания. Опустил глаза в конец-писал какой-то юрист. А по общей тенденции мысли, очевидно сторонник учения Мальтуса. «Когда Бог создал землю и Адама с Евой, ничто не предвещало тех потрясений, какие испытывает человечество вот уже не одну тысячу лет. Им (Адаму и Еве) он подарил рай. Плодитесь, размножайтесь и наполняйте землю-сказал им их Создатель. Земля первым людям казалось необъятной и бесконечной. Они о ней ничего не знали. Теперь мы о ней знаем немало, но не все. И человечества наплодилось такое количество, что земле стало не по силам его прокормить.»

Далее Ипахака прошел сквозняком и остановился на абзаце: «Удивительно то, что Великий разум с его необъятным размахом мышления не смог предвидеть то зло, которое своим поведением принесут на землю Адам и Ева. Ведь они „оторвались“ от своего создателя.» «Странно, — подумал Ипахака, — „оторвались“. И вообще непонятно, какую идею пытается автор навязать читателю». Интерес к статье пропал.

Тревожный телефонный звонок отвлек его от чтения. Когда он торопливо засобирался, жена привыкшая к его уходам из дома в любое время суток, тем не менее повернула в его сторону озабоченное лицо.

— Надолго?

— Не знаю, Ма?

Ипахака очень торопился опасаясь аналогичного случая, какой произошел с одним из бандитов, насильственно удушенным в госпитале. К тому же из опыта своей долголетней практики знал-некоторые преступники раскалываются (если успевают) только тогда, когда уже смотрят смерти в глаза.