Лев Воробьев - В облупленную эпоху

В Кислянку Самуил Моисеевич попал сразу после того, как два года проработал в городе-гиганте черной металлургии заведующим планетарием. Планетарий был его любимым детищем, полгода он обивал пороги отдела культуры и других высоких учреждений, вплоть до горкома партии, чтобы добиться его создания. Наконец ему удалось убедить местные власти создать этот очаг культуры и просвещения трудящихся масс. Работа в планетарии была его звездным часом (в прямом и переносном смысле), его миссией. В нем он был на все руки мастер, и швец, и жнец, и в дуду игрец: то есть был и заведующим, и штатным лектором-пропагандистом, и даже киномехаником, когда тот запивал.

Городской планетарий расположился в здании закрытой за ненадобностью церкви. Раньше, вплоть до 1959 года, попы кадили здесь религиозный дурман перед иконами и распевали псалмы, а верующие старушки крестились, били поклоны и жертвовали свои пятаки и гривенники на церковь. Но после получения горкомом указаний из ЦК все изменилось. В местной центральной газете «М-ский рабочий» было напечатано письмо передовых рабочих-сталеваров с гневными призывами закрыть этот рассадник опиума для народа. Следуя просьбам трудящихся, церковь закрыли, а попа арестовали, якобы за утопление младенца во время крещения (бедняжка и в самом деле умер от воспаления легких).

Покряхтев, председатель исполкома Василий Иванович Шаповалов все же выделил энтузиасту космоса пять тысяч рублей (по тем временам немалые деньги) на обустройство планетария. Самуил Моисеевич поехал в областной центр Челябинск, где достал все необходимое оборудование и разные наглядные пособия. На голых побеленных стенах с закрашенной росписью директор планетария развесил таблицы, плакаты, изображающие героических собак Белку, Стрелку и Лайку, недавно побывавших в космосе, рисунки космических кораблей будущего, изобретенных учеными-фантастами Циолковским и Ефремовым, установил проекционную аппаратуру, и работа закипела. Когда открывался планетарий, борец с религией был в необычайном волнении. Он чувствовал себя демиургом, создателем новых миров. Старый церковный купол превратился в купол звездного астрономического неба, и в этом он усматривал символический смысл.

По мановению волшебной палочки зажигалось черное звездное небо, усыпанное бесчисленными небесными светилами и созвездиями. «Открылась бездна, звезд полна; звездам числа нет, бездне дна», — любил он читать строки Ломоносова. По небу прочерчивали искрящийся след хвостатые кометы, пролетал, попискивая радиосигналами, первый искусственный спутник. Дети и пенсионеры, как завороженные, слушали вдохновенные рассказы лектора о научных открытиях Коперника, Галилея и советских астрономов: Зигеля и Амбарцумяна. Самуил Моисеевич чувствовал себя на переднем крае борьбы с религиозным дурманом. Ему казалось, что близкие уже полеты космонавтов к другим звездным системам окончательно похоронят веру в разных там богов и чертей.

Единственным (и очень важным) предметом огорчения Самуила Моисеевича оставалась низкая посещаемость культурного заведения. Население города в подавляющем большинстве не хотело усваивать научное мировоззрение, довольствуясь стихийным материализмом, и в силу этого инстинкта тащило с завода все, что плохо лежит. Чтобы привлечь народ, пропагандист научных идей разработал план целого лектория с темами: «Строение вселенной с марксистско-ленинской точки зрения», «Есть ли жизнь на Марсе?», «НЛО как изобретение буржуазной пропаганды», «Было ли начало и будет ли конец мира?» — и другими, не менее актуальными.

Он оклеил с помощью школьников, которым выдал по двадцать копеек на мороженое, полгорода объявлениями о работе планетария. Он устраивал конкурсы и викторины, но все было тщетно. В основном планетарий посещали ученики от 8 до 14 лет, по школьной разнарядке, и профсоюзные делегации из области, из маленьких городков и райцентров. Ученики бывали настолько захвачены зрелищем и увлекательным рассказом, что потом пытались разузнать у Самуила Моисеевича, где можно записаться в школу космонавтов, и в результате соглашались на кружок «Юный астроном». Профсоюзных деятелей больше интересовал буфет с дефицитной колбасой, и отсутствие оного их очень огорчало.

Дела так бы и шли своим чередом, если бы не одно обстоятельство. Планетарий, как учреждение сугубо некоммерческое, приносил одни убытки. Страшные слова: «самоокупаемость» и «прибыль» повисли над головой бедного ученого. Городские власти решили ликвидировать культурный очаг и открыть в его стенах другое идейное учреждение — кинотеатр. Хождения Самуила Моисеевича в ДОСААФ, исполком, горком партии и прочее ни к чему не привели и только усугубили ситуацию. И дамоклов меч упал на его голову. Придравшись к незначительному инциденту, администрация его уволила якобы за перерасход средств с жесткой формулировкой в трудовой книжке. После этого даже в городские школы на должность учителя биологии, географии и английского языка его не брали, по причине правдолюбия (кстати говоря, Самуил Моисеевич имел несколько высших образований: такова была его неуемная тяга к знаниям). После отставки из планетария для педагога наступила пора скитаний. Так он и оказался в отдаленной деревне Курганской области. Планетарий же превратился, как уже было сказано выше, в кинотеатр, и в этом качестве просуществовал недолго, всего года два: видно, место это было несчастливое. В стенах кинотеатра возник нужный народному хозяйству склад чулочно-носочной фабрики. (Рад сообщить любознательным читателям, что ныне остатки этого здания возвращены Церкви, и в нем после ремонта вновь совершаются богослужения.)

Собственно говоря, в Кислянке отставной астроном очутился совершенно случайно. Однажды он возвращался в свой М-ск из Челябинска, куда поехал жаловаться на местную администрацию. Понятно, что занятие это было абсолютно бесполезным: в обкоме его приняли и пообещали разобраться, но, по-видимому, об этом забыли.

В плацкартном вагоне рядом с ним оказался мужичок лет пятидесяти со стальными зубами и веселым голосом. Самуил Моисеевич любил беседовать со случайными поездными знакомыми, и они разговорились. Сначала вспомнили о том, как воевали (оба были ветеранами), потом наш герой поведал попутчику о своих мытарствах, о том, как он пострадал за правду и стремление к просвещению масс. Попутчик отнесся к нему с большим сочувствием.

— Нет, ты, Семен, неправ. Что тебе в городе делать? — убежденно сказал мужичок. — Тебе в Кислянку надо ехать. Только в Кислянку! Там ты найдешь свое счастье.

— А где она, эта знаменитая Кислянка, находится?

— Деревня это, в Курганской области. Зато какая деревня! Я сам оттудова, механизатором работаю. Колхоз у нас «Путь к коммунизьму». Да не в колхозе дело! Во-первых, рыбалка у нас замечательная. Речушка хоть и маленькая, зато лещи во-от такие попадаются! — попутчик неопределенно помахал в воздухе рукой. — Во-вторых, — воздух у нас особенный, кислородистый. Даже ученые с области приезжали, померяли — говорят, озону у вас много. Такой чистый воздух!