Павел Басинский - Полуденный бес

– Это не наша забота.

– Ну хорошо… Но ты уверен в своем списке?

И тогда Палисадов впервые ухмыльнулся своей фирменной улыбочкой, которая потом всегда так коробила Максима Максимыча. Столько в ней было откровенного презрения к простому человеку.

– Видимо, товарищ лейтенант, Ада Васильевна недостаточно вам рассказала про меня. Или вы ее плохо слушали.

Палисадов достал из стола и развернул перед Соколовым большой лист ватмана, на котором с прекрасным знанием картографии были отмечены места взрывоопасных захоронок.

Операцию «Крот» провели в течение одного утра. Список Палисадова оказался точен на девяносто девять процентов. В областном НКВД, естественно, поинтересовались, откуда у Соколова такой информатор. Соколов рассказал о Палисадове.

– Не понимаю, – задумался допрашивавший его полковник. – Думаешь, мы твоего хлопца не знаем? Но почему он сразу к нам не пошел? Почему Аделаидке не сообщил? Почему он к мелкой сошке, извини, обратился?

– Почему? – тоже спросил Максим.

– Вот я и думаю… Непростой это парень, ох непростой! Ты держи с ним ухо востро, лейтенант!

Перейдя на работу в УГРО, Соколов вызвал к себе Палисадова и сказал, что в его информаторстве больше не нуждается.

– Почему? – без обиды спросил юноша.

– Потому что по нашей работе информаторам не только морды бьют. Их режут. А мне тебя жалко. Парень ты смышленый, отличник учебы и… тому подобнее. Заканчивай школу, послужи в армии. И – поступай в институт.

– В юридический, – добавил Палисадов.

– Валяй в юридический! Характеристикой мы тебя обеспечим. Молодым везде у нас дорога…

– Максим Максимыч… – замялся Палисадов, и в глазах его мелькнула обида. – За что вы меня так не любите?

– С чего ты взял? – смутился Соколов.

– Чувствую.

Максим вздохнул.

– Не люблю, верно! И тебя, и всю породу вашу. Потому что вы хотите над людьми верховодить и ради этого на все пойдете. Ты уж меня прости, сынок!

– Ничего, – улыбнулся Дима. – А я вас, Максим Максимыч, наоборот, уважаю. Как вы думаете, зачем я вам тот список подкинул? Без него работать бы вам с малолетками по гроб жизни.

– Ну-ну? – заинтересовался Соколов.

– В вас есть какая-то сила. Я вам даже завидую. Но я ваши возможности знаю. Вы обычный опер и выше капитана никогда не подниметесь.

– Не всем в генералах ходить. А ты, Дима, будешь генералом?

– Вы в этом сомневаетесь?

– Дай Бог нашему теленку волка съесть…

– Напрасно смеетесь. Я обязательно буду генералом. Но сама по себе карьера для меня ничего не значит. Просто я не хочу всю жизнь оставаться в этом дерьме.

– Как ты сказал?

– В этом дерьме. Есть другая жизнь – чистая, красивая! Там люди выглядят иначе. Они даже пахнут по-другому.

– Одеколоном «Красная Москва»?

– Да что вы можете об этом знать!

– Так я, Димочка, до Варшавы дошел.

– Ничего вы не знаете! А я знаю! Я это каждую ночь во сне вижу! А проснусь, передо мной стена с клопами, и мамаша стоит (хотя я ей запретил входить без стука!), и крестит меня, и бормочет что-то! Думает, что я сплю. А мне стыдно ей в лицо смотреть! Мне ее ударить хочется!

– Дима!

– Да, ударить, ударить! Вот так, вот так! – выкрикивал Палисадов, размазывая кулаком в воздухе невидимое родное лицо. И тогда Соколов впервые пожалел Палисадова. А напрасно.

Через семь лет двадцатипятилетний красавец-атлет Дмитрий Леонидович Палисадов блестяще закончил Московский юридический институт и показал миру свои крепкие зубы. Он с наглым расчетом женился на некрасивой («страшненькой», как о ней говорили) дочери декана следственного факультета Ирочке Кнорре. Надо ли говорить, что Ирочка, с детства считавшаяся гадким утенком, влюбилась в Димочку без памяти и, как это бывает в подобных случаях, даже значительно похорошела. Через неделю после свадьбы она намекнула отцу, что ее муж грезит аспирантурой. Но Иван Филиппович, сразу невзлюбивший зятя, закусил удила.

– Пусть поступает, – сказал он, – но не на мой факультет.

– Но, папочка…

– Ирочка, ты же знаешь, что мы, Кнорре, юристы уже в третьем поколении. И мы всего в жизни добивались сами. Почему Дима должен начинать иначе?

– Потому что это мой муж!

– Этого еще недостаточно.

Иван Филиппович хорошо понимал, что Палисадов грубо и бессердечно использует его дочь. И все-таки не без его участия Палисадову предложили теплое место в районной прокуратуре Подмосковья. Но теперь уже зять закусил удила. Он заявил, что отправляется по распределению в родной Малютов, где живет его мать. На перроне Курского вокзала Ирочка безутешно рыдала, временами бросая на мужа вопросительные взгляды: может, они все-таки останутся в Москве? После отъезда молодых с Иваном Филипповичем случился первый инфаркт.

Так Палисадов снова оказался в Малютове и быстро дослужился до старшего следователя. Ирочке Палисадовой этот тихий сонный городок с его не ярким по внешности женским населением даже понравился…

Корреспондент газеты «Правда Малютова» Михаил Ивантер бежал к Палисадову, на ходу доставая ручку и блокнот. Сумка у него была большая, кожаная и потертая, с какими ходят на задание старые опытные фоторепортеры. Только вместо шикарного «Зенита-Е» в ней лежала постыдная для профессионала «Смена-М». Но импортная шариковая ручка из правой руки его торчала, как пистолет. Этим оружием он и нацелился на майора Диму.

– Дмитрий Леонидыч! Несколько слов для прессы!

Майор отвернулся:

– А ну, брысь отсюда… мелочь!

Это была его ошибка.

– Как вы сейчас сказали? – сузив миндалевидные глаза, спросил Мишка. – Как вы назвали работника партийной печати?

– Ты – работник партийной печати? – ошалел от такой наглости майор, глядя на коренастого, но невысокого Ивантера сверху вниз. – Ты студент, молокосос…

Но тут он заметил, что Михаил что-то пишет в блокнот.

– Эй, постой! Ты чего там пишешь?

– Видите ли, товарищ Палисадов, – задумчиво произнес Ивантер, не отрываясь от блокнота, словно стенографировал собственную речь. – В последней передовой статье в «Известиях» главный редактор отмечает вопиющие случаи отказа отдельных государственных чиновников от контактов с прессой. Под разными предлогами они избегают общения с журналистами. Почему? – задается законным вопросом главный редактор.

– Понял! – Палисадов одобрительно засмеялся. – Про статью врешь, я «Известия» регулярно читаю. Но парень ты хваткий! Пошли, поговорим!

– Дадите интервью?

– Пошли-пошли…

Вернувшийся Ивантер сиял, как новенький самовар.

– Видал? Как я его! Штурм и натиск! Редактор сдохнет от злости, но интервью с Палисадовым поставит на первую полосу.