Гийом Мюссо - Прошло семь лет

— Мадам, месье, вам принесли заказанные закуски: салат, гусиную печенку по-ландски с инжирным вареньем по-провансальски.

Себастьян, который поначалу отнесся к еде с полным пренебрежением, в один миг проглотил гусиный паштет. У него маковой росинки во рту не было после той отвратительной сырой рыбы в маринаде, которую он съел в кафе напротив лицея Джереми. Никки от него не отставала. Ничего, что тосты остыли, а порция салата оказалась крошечной, она расправилась с ними в один миг, стараясь утихомирить злобных фурий, которые проснулись у нее в желудке. И так же быстро расправилась с бокалом бордо.

— Не пей слишком много, — забеспокоился Себастьян, заметив, что Никки пьет уже четвертый бокал.

— Не будь прежним скучным занудой.

— Осмелюсь напомнить, что мы с тобой ищем сына и нам желательно разгадать заданную нам загадку.

Никки, вздохнув, возвела глаза к небу, но тут же полезла в сумку и достала ключ, который они нашли в камере хранения. Они вертели его так и сяк, рассматривая со всех сторон. Но не нашли ничего выдающегося. Разве что на головке выгравирована надпись «ABUS Security». Вот и все. Единственная, крайне скудная зацепка, которой они располагали.

Себастьян тяжело вздохнул. Его до крайности утомили эти дурацкие игры. Они держали его в постоянном напряжении, не давали опомниться, прийти в себя и что-то сообразить. За последние несколько часов он стал параноиком: смотрит на каждого официанта, каждого пассажира как на возможного преступника, все ему кажутся подозрительными.

— Сейчас проведем расследование, — решила Никки, доставая телефон.

У Себастьяна-то телефона больше не было, его у него отняли, но у Никки мобильник был в целости и сохранности. Она включила в Интернете поиск и набрала в Гугле «ABUS Security». Все первые ссылки отправили ее на один и тот же сайт. Выяснилось, что ABUS — это немецкая фирма, специализирующаяся на изготовлении предметов, обеспечивающих безопасность: особо надежных замков, систем видеонаблюдения и тому подобного.

Но какое отношение имел ключ к ужину на пароходе?

— Улыбайтесь! Вас фотографируют! Smile for the camera! Lachen fur die Kamera! [36] Улыбнитесь перед камерой! (англ.) Улыбнитесь перед камерой! (нем.) — И еще по-японски.

Фотограф той же пароходной компании обходил столы с фотоаппаратом, сохраняя для вечности счастливые пары.

Себастьян наотрез отказался фотографироваться, но полиглот папарацци настаивал:

— You make such a beautiful couple! [37] Вы такая красивая пара! (англ.).

Себастьян вздохнул и, чтобы избежать дальнейших препирательств, сдался: с вымученной улыбкой приготовился фотографироваться рядом с бывшей женой.

— Cheese! [38] Улыбайтесь! (англ.) — скомандовал фотограф.

«Пошел ты куда подальше!» — в сердцах подумал Себастьян.

— Thank you! Be back soon, [39] Спасибо! Скоро вернусь! (англ.) — пообещал фотограф, в то время как официантка убирала тарелки.

На ночном небе высветилась металлическая колоннада воздушного метро «Бир-Хакейм».

Атмосфера потихонечку раскрепощалась. Рядом с массивной деревянной стойкой, занимавшей центр нижней палубы, на небольшом возвышении сидели скрипач с пианистом, а клон Майкла Бубле исполнял неизменные «Опавшие листья», «Fly Me to the Moon», [40] «Заставь меня долететь до Луны» — шлягер 50-х в исполнении Фрэнка Синатры и Каунта Бейси. «The Good Life», [41] «Хорошая жизнь» — хит Тони Беннета 1963 г. «Мой любимый из Сен-Жана».

Туристы потихоньку подпевали, а «Адмирал» огибал тем временем Лебединый остров. Небольшой экран на каждом столике исполнял обязанности видеогида, сообщая исторические сведения и анекдоты о каждом памятнике, мимо которого проплывал катер. Никки поколдовала с клавишами, и текст пошел на английском.

«На Лебедином острове находится копия знаменитой нью-йоркской статуи Свободы. Она в четыре раза меньше своей кузины. Статуя смотрит в сторону Соединенных Штатов и символизирует франко-американскую дружбу».

Доплыв до конца искусственного острова, катер на несколько минут остановился, позволяя пассажирам сфотографировать открывшийся вид, а потом развернулся и поплыл обратно уже вдоль левого берега.

Себастьян налил себе бокал вина.

— Это, конечно, не «Грюо-Лароз», но все-таки очень неплохое, — сообщил он Никки.

Замечание ее позабавило, и она улыбнулась. Вопреки собственному желанию Себастьян мало-помалу поддался по-детски радостной атмосфере и красоте проплывающих мимо пейзажей.

Катер тихо скользил мимо причалов Сюффрен и Бурдоне. Их две арки, скрещиваясь, образовали отражающиеся в воде два круга. Эспланада для прогулок тянулась до самой Эйфелевой башни. Даже самые пресыщенные пассажиры вроде Себастьяна не могли не восхититься этой феерией. Еда была так себе, эстрадный певец невыносим, но магия Парижа завораживала, оказываясь сильнее всех помех.

Себастьян отхлебнул бордо, глядя на семью бостонцев, чей столик был как раз перед ними. Пара была примерно одних с ними лет, где-то между сорока и сорока пятью. Дети лет четырнадцати-пятнадцати напомнили ему Камиллу и Джереми. Прислушавшись к разговору, Себастьян понял, что отец врач, а мать преподаватель музыки в консерватории. Семья выглядела сплоченной и дружной: они шутили, похлопывали друг друга по плечу, смеялись, вместе восхищались проплывающими красотами.

«Мы могли бы быть такой же семьей», — горько подумалось Себастьяну.

Почему кому-то удается обрести взаимопонимание, а другие непрестанно ссорятся? Только ли поведение и характер Никки повинны в крахе их совместной жизни? Или он тоже внес свою лепту?

Никки, встретив подернутый печалью взгляд бывшего мужа, догадалась, о чем он думает.

— Надеюсь, ты не о нас задумался?

— Об одном из вариантов нашей жизни, который бы не развел нас в разные стороны…

Никки уточнила, словно размышляя вслух:

— Проблема не в том, что мы разные, а в том, как мы относились к тому, что мы разные. Мы не старались найти общий язык, не могли договориться, как воспитывать наших детей. Ты не хотел, чтобы мы вместе принимали решения относительно их будущего. Твоя ненависть ко мне…

— Погоди! Не переворачивай все с ног на голову. Хочешь, я напомню тебе, что привело нашу семью к неминуемому разрыву?

Никки потрясло, что Себастьян вновь вернулся к той давней болезненной истории, а он с загоревшимися гневом глазами продолжал:

— Ты «забыла» зайти за детьми в школу, потому что кувыркалась в постели с любовником на другом конце Бруклина.

— Давай не будем, — попробовала она остановить его.

— Нет, будем! — повысил он голос. — Потому что такова правда! Ты не приехала, и дети решили вернуться домой пешком. Помнишь, чем это кончилось?