Кетиль Бьёрнстад - Дама из долины
- Название:Дама из долины
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:КомпасГид
- Год:2012
- Город:Москва
- ISBN:978-5-905876-14-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Кетиль Бьёрнстад - Дама из долины краткое содержание
«Дама из Долины» норвежца Кетиля Бьёрнстада — заключительная часть трилогии об Акселе Виндинге (ранее вышли «Пианисты», «Река»; КомпасГид, 2011–2012), выдающемся музыканте, одним своим дебютом сорвавшем главный куш — славу и признание критиков. В тот день, убрав с рояля дрожащие руки, он стал знаменитым. Его ждут лучшие концертные залы Европы, импресарио и педагог составляют такую программу, которая должна сохранить его в вечности. Самый молодой, самый талантливый, самый смелый и самый несчастный. В день его дебюта, ровно тогда, когда его пальцы чувственно скользили по черно-белым клавишам рояля, его жена Марианне покончила с собой… Акселю вот-вот исполнится двадцать, в его биографии это уже третья трагическая потеря. И кажется, что с этим водоворотом он уже не сможет справиться. Попытка самоубийства, много алкоголя, очередной болезненный роман и надрывный Рахманинов.
Он уезжает из суетного Осло, в снега, на границу с Россией, туда, где люди живут, растворившись в безвременье северного сияния. Удастся ли Акселю выбраться из цепких лап прошлого? Проходит много месяцев, и вот в программе светской столичной жизни вновь Аксель Виндинг…
Дама из долины - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Почти никогда. Мы приехали в Высшую народную школу Сванвика не для того, чтобы спать. Все мы из маленьких местечек. И с бескрайних пространств.
— Здорово сказано.
— Правда? — Она первый раз улыбается. — У меня дома никто не считал, что я могу что-то здорово сказать.
Мы располагаемся в моей комнате. Она меньше, чем спальни на четырех человек, но в ней достаточно места для двоих. Одна кровать. Один стул. Умывальник. Я сижу на кровати. Таня — на стуле. Мне до смерти хочется выпить.
— Значит, Скииппагурра?
— Да.
Таня вынимает табак. «Тидеманн», красный. Самый крепкий. Я достаю свой. «Петтерёес», синий.
— Забавное название, — говорю я.
— Место тоже забавное, — говорит она. — Там имеют обыкновение останавливаться водители-дальнобойщики. По пути в другие места.
— Многие места можно назвать забавными. Но мы понимаем это, только когда уезжаем оттуда.
Тане явно не хочется говорить о забавных местах.
— Как могла твоя грустная музыка внушить мне столько надежд? — спрашивает она, пуская в воздух кольца дыма.
Я пожимаю плечами.
— В мире музыки счастье приносит страсть.
— Ты смеешься надо мной?
Я смотрю на нее. На ее мимолетную улыбку, в которой есть что-то от Ани.
— Нет. Я выразился немного высокопарно. А имел в виду только то, что Рахманинов был несчастлив, когда писал этот концерт. У Шопена тоже была не слишком сладкая жизнь. Да и Григу хватало неприятностей. Теперь понимаешь?
— Неприятностей всем хватает.
— Какие неприятности у жителей Скииппагурры?
— Грех. Который распространяется повсюду. Старикам это не нравится. Они считают, что мы начинаем трахаться уже в четырнадцать лет.
— А это правда?
— В отношении некоторых — да. А чем нам еще там заниматься?
Она смотрит мне в глаза:
— Только об этом никто не говорит. Да и что тут скажешь? Большинство молодых вообще ни о чем не говорит.
Я тоже принадлежу к их числу.
Мы оба смеемся. Я чувствую, что табак действует на меня. Я почти ничего не ел. Сердце начинает учащенно биться.
— И что же вы делаете?
— Ищем выход, если ты понимаешь, что я имею в виду. Или говорим о погоде, если не хотим выглядеть полными идиотами. Ты тоже хочешь поговорить о погоде? Мне до тошноты надоели такие разговоры.
— А о чем бы тебе хотелось поговорить?
— О музыке.
— Я с удовольствием.
— В музыке есть что-то странное, — говорит она.
— Что же это? — Я настораживаюсь. Вижу, что она вся напряглась.
Она долго выжидает. Делает себе новую самокрутку. Закуривает. Глубоко затягивается. Взгляд становится отсутствующим. Неожиданно я понимаю, что она курит вовсе не красный «Тидеманн».
— Музыка висит на самой верхушке дерева.
— Как это?
— Музыка — это запретный плод, — объясняет она. — Самый страшный из всех других грехов.
— Каких других?
— Яблока, например. Неужели ты не читал про Адама и Еву?
— Ты говоришь о совокуплении?
Она улыбается.
— И о нем тоже.
Таня рассказывает мне о своем детстве. Пока она говорит, за окном становится все светлее. Я вижу реку. На другом берегу уже Россия. Таня говорит на своем певучем диалекте. Неожиданно столкнувшись, звуки поднимаются до дисканта. Но голос звучит монотонно. Она настороже и старается не показывать своих чувств.
— Радио у нас не было, — рассказывает она. — Оно тоже считалось грехом. Делом рук дьявола. Но мой старший брат все-таки раздобыл себе приемник. Мы слушали передачи по ночам. Наверное, именно тогда я научилась не спать.
— И что же вы слушали?
— Бетховена. Сибелиуса. И того, кого ты играл, — Рак…
— Рахманинова.
— Да, верно. Мы слушали несколько русских радиостанций. Норвежские станции передавали только сообщения для рыбаков.
— Ты слушала классическую музыку?
— Да. Особенно фортепиано. Мне нравится звук фортепиано.
Она тоже глядит в окно. Уже почти рассвело.
— Научишь меня играть на рояле? — неожиданно спрашивает она. В ее взгляде я читаю мольбу и в то же время — расчет.
— Могу, — отвечаю я.
— Думаешь, у меня получится? Думаешь, я когда-нибудь смогу сыграть какую-нибудь из мелодий, которые ты играл вчера?
— Получится, если будешь заниматься. Каждый может научиться играть на рояле.
— Спасибо за эти слова. — Она удовлетворена.
Не знаю, сколько мы с ней так сидим. Сидим и оба смотрим в окно. Смотрим на холодную войну. На солнце, которое пробудет на небе еще несколько дней.
— Можно ли не сойти с ума от этих контрастов? — спрашиваю я. — От перехода от света к темноте. Так быстро.
— Темнота всегда наступает в одно и то же время, — объясняет она.
Только теперь я обращаю внимание на то, что она очень высокая. И много курит.
— Тебе надо поспать, — говорю я.
— А что с Сигрюн? — спрашивает она.
— А что с ней может быть?
— В нее все влюбляются. Хотя ей уже за тридцать. Как только она появляется в школе, парни убегают в уборную. Это даже смешно. Они придумывают себе разные болезни, лишь бы попасть к ней на прием. Ведь она наш врач.
— Да, бывают такие женщины, — соглашаюсь я. — Ее сестра тоже была такая. И ее племянница.
— Были? Они что, умерли?
— Да.
— Как страшно!
— Это длинная история. Оставим ее на другой раз.
— Как хочешь.
— Ты думаешь, что я влюблен в Сигрюн?
— Да.
— Почему ты так решила?
— Ты так на нее смотрел.
— Смотрел?
— Да, — смело говорит она. — Неужели не помнишь? Это было так явно. Ты был пьян. И все время смотрел на нее. Но хорошо играть тебе это не помешало. Потому что ты играл для нее. И потому что думал, будто ты трезвый.
— Вера горы передвигает, — смущенно говорю я.
— Правда? В твоей музыке было столько грусти!
— Я уже говорил, что произведения многих композиторов таят в себе грусть.
— Да, конечно.
— И нам это нравится.
Она сидит неподвижно и смотрит куда-то в пространство. Потом кивает, не слыша, что я сказал.
— Если я сейчас не усну, я сойду с ума, — говорю я.
— Тогда я ухожу. — Она решительно встает.
Мы стоим в дверях. Теперь из-за закрытых дверей не доносится ни звука. Похоже, что только мы двое сейчас не спим.
— Прикоснись ко мне, — просит она и засовывает мою руку себе под свитер.
Я повинуюсь.
— Ты уже загорелся, — говорит она. — Я видела по тебе, как ты загорался во время игры. Что тебя возбуждает?
Я молчу.
Она как птенец в моей руке.
Сон. Пробуждение
Я сплю до полудня. Не слышу даже, как они вносят ко мне в комнату пианино. Мне снится сон. Я на приеме у районного врача. Сигрюн сидит передо мной в белом халате.
Бледная и строгая. Волосы заколоты узлом на затылке. Она читает результаты последнего анализа крови.
— Боюсь, что у тебя что-то серьезное, — говорит она.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: