Александр Беатов - Время дня: ночь

Саша запутался. Пока они ехали в автобусе, он думал, не сказать ли Ольге прямо о своей любви, однако боялся услышать отказ и поэтому сейчас не находил слов. Он, как бы, обманывал себя, утешаясь надеждой, что наступит момент, когда Ольга вспыхнет к нему такой же безумной любовью, что испытывал он, и тогда он сделает ей предложение, и оба будут так счастливы, что этого счастья им хватит до самого конца их жизни… А сейчас у него не поворачивался язык сделать то, что приведёт к концу их теперешних отношений.

— Нет, брат Саша! — твёрдо сказала девушка, выдавливая последний пакет сливок в стакан. — Ты многого не знаешь… — Она протянула и положила свою руку на его. — Ты меня извини, Саша… Но я должна общаться только с Вовой.

— Но, ведь, мы все вместе в одном Ордене… — возразил Саша.

— Я не… в Ордене, — прошептала Оля. — Она отпустила его руку, стала пить сливки.

От яркого солнечного света, Саше вдруг сделалось жарко. Он почувствовал головную боль, схватившую как-то разом всю черепную коробку.

Ольга допила сливки, вытащила откуда-то бумажный рубль, протянула Саше.

— Спасибо, тебе, брат. Это за сливки.

— Нет, не надо! — спохватился Саша. — Да, ведь, это же и много!

— Ты меня не провожай, не надо… — Она оставила деньги на столе, поднялась. — Не забудь про пылесос. — Девушка сделала шаг в сторону. — Прощай…

— "Прощай"? — переспросил Саша, и этот вопрос как будто повис в воздухе, и в зале наступила тишина, будто его уши заткнули ватой, и солнечный мрак растёкся вокруг.

— Обед кончается! — разрезал тишину чей-то голос. — Ерохин снова будет искать. — Комсорг поднялась из-за своего столика, направилась к выходу.

Сразу ли за этим или какое-то время спустя Саша увидел артикулирующий рот начальника. Ничего не понимая, он медленно поднялся, пошёл прочь.

— Идиот, проклятый! — проговорил Ерохин ему вслед. — И уволить даже нельзя! — Он подхватил и сунул в боковой карман пиджака рублёвую бумажку со стола и — коробку с пола, пошёл за Волгиным следом. Оказавшись в коридоре, он был удивлён тем, что Сашки нигде не было. За такое короткое время он не мог никуда уйти. Он обернулся, окидывая взглядом зал столовой, но и там его не увидел, хмыкнул, зашагал по коридору, по вестибюлю главного здания, к своему кабинету. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как он несёт казённый пылесос, намеченный им для домашнего пользования.

На следующий день, при обходе, дядя Коля сообщил врачу, что хотел бы с ним поговорить.

— Говорите, Круглов. Я слушаю. — Психоневропатолог остановился в явном нетерпении.

— Я бы хотел поговорить наедине, — пояснил Николай.

— Что ж, если вы, Круглов, так желаете, то мы обязательно потолкуем! — Он окинул палату взглядом. — Я вас вызову…

Через два часа после окончания утренних процедур, Николай сидел в кабинете врача и протягивал ему через стол, заваленный бумагами, письмо из УВИРа, адресованное Николаю, в котором помимо прочего сообщалось, что гражданин США, Владимир Николаевич Круглов, просит разрешить ему въезд в СССР с целью выяснения родственных отношений с гражданами СССР Николаем и Марией Кругловыми.

Врач внимательно прочитал письмо.

— Кто вам это передал? — резко спросил он, хмурясь.

— Жена передала вчерась… — Николай подвинулся к переднему краю стула. — Вы, наверное, ужо знаете обо всём! Ведь о таких случаях, когда родственники находятся после войны, даже по телевизору говорят…

— А знаете ли вы, товарищ Круглов, что вашему здоровью вредны какие-либо эмоциональные перегрузки?

— Так ведь то же сын! Пропал… А тапереча нашёлся! — робко возразил Николай.

— Сын-то сын… А вдруг окажется не сын? Вдруг — ошибка? Что тогда? У вас, Круглов, тогда сердце может не выдержать от расстройства и разочарования. И всё лечение пойдёт насмарку. А это — мой прямой долг и обязанность: заботиться о вашем здоровье, лечить, так сказать… — Врач закурил сигарету, выпустил дым, помолчал. — Скажите мне, Круглов, как вы думаете, почему вы здесь оказались?

— Да, как вам сказать… Перепил малость… Моча, извиняюсь, в голову двинулась… Видать, пора завязывать совсем…

— Моча, говоришь, двинулась, — врач вдруг подвинулся вперёд, выпуская дым носом. — А как насчёт секретного оружия, Круглов?

— Какого оружия? — Николай выпрямил спину.

— Ты, ведь, на военном Заводе работаешь, не так ли?

— Да…

— И давно?

— Да, с самой войны…

— Ты, ведь, в Первом Отделе подписку давал о неразглашении военных тайн, так?

— Может и давал. Я щас не помню, — парировал Николай, начинавший злиться.

— Так почему же ты, сукин сын, мне сейчас сознался, что работаешь на военном Заводе? — врач поднялся, пристально глядя на Николая.

— Так, ведь, всякий знает, где я работаю…

— "Всякий" — это значит кто?

Николай не знал, что отвечать. Молча опустил взгляд.

Игра не клеилась… Он полагал, что прочитав официальное письмо, врач порадуется вместе с ним, поздравит, ускорит выписку из больницы. Но выходило иначе…

— Как насчёт роботов, что хотели тебя убить? — продолжал врач.

— Это, каких таких роботов? — Николай посмотрел на врача вызывающе.

— О которых ты рассказывал Михаилу!

— Так, ведь, он сам начал какую-то чушь пороть… — ответил Круглов, а сам подумал: "Ах, ты, сука, стукач!" — Надоть было что-й-то выдумать в ответ… А то, вроде, как выходило, будто он — больной, а я — здоровый…

Врач вышел из-за стола, стал шагать по кабинету, заходя за спину своего подопечного. Выпуская дым, он несколько раз окидывал Николая взглядом, вычисляя, по какой модели строить здание, в основании которого оказался заложен смутный психологический облик его пациента.

— Не хотелось обижать парня, — добавил Николай. — Он, ведь, похоже, на самом деле немного того… этого…

Врач молча мерил шагами кабинет, и дядя Коля чувствовал себя неловко.

— А как же вы, энтого, узнали, что я ему говорил? — спросил он, помолчав немного, — Вроде бы никого рядом не было…

Докурив сигарету и неспешно размяв окурок в пепельнице, каким-то хриплым голосом врач ответил:

— Наша задача — всё знать. — Он сел за стол. — Ступайте, Круглов, к себе в палату. Я подумаю, какое вам назначить лечение. И главное, не волнуйтесь. В своё время повидаетесь со своим сыном. Если это… на самом деле… сын…

Николай вышел из кабинета, тихо закрыв за собою дверь.

Все члены Ордена продолжали регулярное общение. Лишь только Вова и Оля не посещали общие собрания. Как Саша понял из объяснений Санитара, Вова руководил другой "пятёркой", куда в частности, входили дворник, Никаноров и какие-то ещё неофиты. Впрочем, Вова-хиппи, как первый помощник Санитара, иногда участвовал в собраниях их пятёрки. Саша не пропускал ни одной встречи, каждый раз в глубине души надеясь встретить Ольгу. Но увидеть её удавалось лишь по воскресеньям, в костёле, куда она приходила всегда со своим наставником. Саше только иногда удавалось поздороваться с девушкой. Опасаясь предполагаемой слежки стукачей членам Ордена запрещалось каким-либо образом показывать, будто они знакомы друг с другом. Только Вова и Оля, и, отдельно от них — Наташа и Ира, всегда ходили вместе.