Луиджи Малерба - Римские призраки

Единственное, что заставило бы его послушать меня, это угроза расставания, а потом и развода. Джано очень любит меня, и мысль о том, что я могу решиться на развод, приведет его в отчаяние, в этом я уверена. К сожалению, я тоже люблю его и пришла бы в не меньшее отчаяние, чем он. Я могла бы блефовать, но у меня не хватит хладнокровия, чтобы выдержать такое ответственное притворство. Мне следовало бы предложить ему сделать выбор: я или Валерия? А вдруг Джано выберет Валерию? Просто назло мне. На такое он способен. Судя по тому, что Джано пишет в своем романе, он ее совершенно не уважает, но вряд ли откажется от нее. Я одержима ужасной дилеммой: правда или притворство? Следует ли мне верить в перспективы, придуманные Джано в его книге? То, что я пока прочитала, ужасно близко к истине и часто проблема, изложенная на бумаге, предваряет и превосходит реальное положение вещей, которое светит мне, а вернее, положение, в котором мы увязли.

Когда у меня депрессия, я иду в парикмахерскую или покупаю новое платье. За Пантеоном есть бутик на виа делла Паломбелла, у нас с его молодым хозяином-геем схожие вкусы и пристрастие к тканям в стиле модерн, с мягким, волнистым цветочным рисунком, и к свободному покрою, и все это по человеческим ценам. Перед одним платьем, выставленным в витрине, я прямо застыла на тротуаре. Вот чудо! Платье почти такое же, может быть, именно такое, какое было на Валерии, когда я увидела ее на выставке Лемпицки во Французской академии. Тот же шелк в волнистую диагональную полоску, словно раздуваемую ветром, такие же ниспадающие линии с легкими сборками у талии. Домой я возвратилась с пакетом, который тут же разорвала, и надела платье — копию того, что видела на Валерии. Прекрасная провокация для встречи Джано.

Верите или нет, но он ничего не заметил. Даже не заметил, что у меня новое платье. Поскольку мне это кажется невозможным, приходится признать, что Джано поразительный и ловкий притворщик.

Не могу понять, что задумала Кларисса. Затеять разговор о Валерии — по-моему, это, скорее всего, провокация, на которую ее сподвигла какая-нибудь убедительная сплетня. Когда я думаю, что всегда принимал с иронией постоянные эротико-сентиментальные провокации Занделя в ее адрес, то отчего теперь какой-то новый злой дух побудил Клариссу испытывать мое терпение, поднимая столь скользкую тему, как мои отношения с Валерией. Было у нас этакое молчаливое согласие: ни Зандель, ни Валерия не могли занимать в наших разговорах слишком много места, чтобы не ставить под сомнение нашу супружескую жизнь. И тут я совсем не понимаю, какой смысл выставиться в таком же или почти таком же платье, как у Валерии? Провокация? Издевка? Метафора? Напоминание? Конечно же это чрезвычайная выходка, рассчитанная на мою столь же чрезвычайную реакцию. Frangar или flectar? [12] Сломить или согнуть? ( лат .) Я склонен больше к flectar, то есть к гибким компромиссам, а не к разрыву. Есть какие-то сомнения? По крайней мере, в этом вопросе мне придется прийти к согласию только с самим собой.

С тех пор, как Зандель начал умирать, у Клариссы выбита почва из-под ног, она в состоянии нервного кризиса. Мне жаль ее нервов, но дело в том, что, утратив контроль над собой, она ставит под сомнение нашу супружескую жизнь.

Это платье в стиле модерн, как у Валерии, мне кажется результатом ментального сдвига, отклонения, симптомом психического расстройства. Flectar, конечно же flectar, повторяю я. Совершенно идиотская школьная дилемма: в каком ухе звенит? Так-то мы играем нашей совместной жизнью.

Во всяком случае, после высказанной на прошлой неделе угрозы Кларисса больше не касалась темы «Валерия». Единственное отступление — демонстрация этого платья. Возможно только одно драматическое решение наших, открыто выставленных на обсуждение, проблем. И Кларисса хорошо знает, что это означает: а означает это, что остается распахнуть двери перед четырьмя всадниками Апокалипсиса.

Умирает Зандель или нет, а я свинья, потому что пошла на презентацию книги Луччи Нерисси. Прочитала о ней в газете и сразу же решила пойти в книжный магазин «Новые страны», неподалеку от Монтечитторио, где проводилась презентация.

Подходя к витрине магазина, я уже раскаивалась в том, что зашла так далеко. Заглянула внутрь через стекло. Там было человек десять, почти все женщины, и двое мужчин, сидевших за столом перед публикой, наверное, ведущие; Луччи Нерисси стоял рядом с ними. Он ястребиным взором разглядел меня через стекло, бросился наружу, подбежал ко мне и обнял.

— Чью добрую волю мне благодарить?

Я улыбнулась, довольная тем, что он вспомнил мою остроту.

Нерисси завел меня в магазин. Мое присутствие в этом месте почти вопреки моему желанию похоже на то, что я сама поднесла ему себя на золотой тарелочке. Я так хорошо это осознала, что даже разволновалась, представляя себе, как закончится вечер, и подумала, найдет ли Луччи Нерисси место, куда он сможет меня отвести, или на нашем пути окажется жена и какие-нибудь другие препятствия. В этот момент я уже приняла решение, оставалось только ждать, как он организует нашу встречу.

Скажу проще: Луччи Нерисси мне нравился, нравился именно физически, я мечтала заняться с ним любовью. Да, сказала я себе, предать Занделя, такого больного, — это колоссальное свинство, но и понимала, что человек, который сумеет заменить его (я не претендую на бог весть что, просто мне нужен сильный и приятный любовник), возможно, спасет от крушения мое супружество, державшееся после болезни Занделя лишь на вялой и усыпляющей рутине. Я была до такой степени взволнована, что постаралась минимизировать значение этого события: в сущности, говорила я себе, в настоящий момент вырисовывается просто возможность потрахаться.

Джано отличный муж еще и благодаря Валерии — как ресурсу на всякий случай, — так же, как я была отличной женой до настоящего момента благодаря существованию Занделя. И это равновесие внезапно нарушилось из-за его поездки в Нью-Йорк, а потом из-за болезни, которая окончательно вынесла его за скобки. Вот почему я подумала о спасении моей семейной жизни, когда прочитала в «Мессаджеро» пару строк, сообщавших о презентации в книжном магазине «Новые страны» книги Луччи Нерисси «Подозрительное равновесие» — об опасности манипуляций культурой. Именно это я поняла из выступлений обоих ведущих и из слов самого Луччи Нерисси. А я-то думала, что он пишет романы.

Какой красивый голос, говорила я себе и слушала Луччи, не вникая в то, что он говорит, какой красивый голос. Я понимаю, как птицы используют свои трели в качестве средств обольщения. Даже слоны и крокодилы издают громкие любовные призывы. Голос Луччи Нерисси возбуждал меня настолько, что я едва не испытала оргазм прямо там, в магазине. Я поговорила с женой нашего аптекаря, которую часто встречаю, прогуливаясь между пьяцца Навона и Пантеоном, где мы ведем с ней доверительные беседы.