Валентин Черных - Женская собственность. Сборник

Мать принесла из погреба окрошку. Они выпили с отцом водки, как и положено при встрече. Мать тоже налила себе.

— Тебе хватит, — сказал отец.

— Я не пила, только пригубила, — начала оправдываться мать. — Сын ведь приехал!

— Помолчи, — оборвал ее отец и разлил ее водку себе и ему. И он понял, что порядок в доме прежний. — В отпуск? — спросил отец.

— В командировку.

— С Татьяной не помирились?

— А мы и не ссорились.

— Может, так оно и лучше. — И отец вздохнул, как ему показалось, с облегчением. И мать, и отец приезжали к нему в Москву. И боялись, что он приедет в деревню с Татьяной, Ольгой и ее негром. С тем, что Татьяна старше его, и намного, они бы смирились, Татьяна им нравилась, но появление негра в деревне — это обсуждение на несколько лет. Когда Мишель сказал, что он хотел бы побывать в нормальной русской деревне и пожить в деревянной избе, мать замолчала и, чтобы не увидели, вышла в коридор и перекрестилась, не приведи господь такое.

Он спросил мать:

— А если бы я женился на негритянке и у тебя были бы внуки-негритята?

— А ничего, — ответила мать. — Свыклись бы. Там же и твоя кровь, значит, и наша. А так женился на женщине, которая старше тебя, да еще и с замужней дочкой, да муж у нее негр. Перебор. А в деревне не любят, когда с перебором.

— Угол снимаешь? — спросил отец.

— Через министерство дали комнату в коммунальной квартире, подселением это называется.

— В министерстве платят так же мало?

— Так же мало.

— А я заглотнул больше, чем могу проглотить.

Он понял и не стал уточнять. Отец писал ему в Москву, что колхоз распался, землю раздали по паям. Многие пенсионеры сдали свои паи в аренду, сил обрабатывать уже нет, а продавать землю еще не разрешали. Отец к своему паю взял в аренду еще несколько паев.

— Вдвоем мы с тобой развернулись бы, — сказал отец.

Он снова промолчал. Конечно, развернулись бы. Он поездил по стране и убедился, что лучшими фермерами стали механизаторы, а самыми преуспевающими — семьи, где муж и жена были с высшим сельскохозяйственным образованием: он инженер, она агроном или зоотехник. В деревнях, в отличие от городов, сотни тысяч инженеров не сидели без работы.

— На сколько приехал? — спросил отец.

— У меня неделя от прошлого отпуска осталась.

Отец молчал, наверное, прикидывал, что он может успеть за неделю.

— Когда ты телеграмму дал, что приезжаешь, я Марине сказал об этом.

— И что она тебе ответила?

— Что будет рада увидеть. Она еще красивее стала.

Значит, отец не между прочим сообщил, что в деревню вернулась Марина с сыном и что, по слухам, она разошлась с мужем. Отец выстраивал свою комбинацию.

— Но скандал намечается, — продолжил отец. — Витька Васильев к ней по вечерам в открытую заходит.

— Поганец, — сказала мать. — У него же трое детей!

— Бросит. Он парень бедовый, — сказал отец и посмотрел на него.

И опять, как и много лет назад, против него был Витька Васильев. Он вспомнил их первую драку. Витька никогда не отступал, не отступит и сейчас.

Он по письмам отца знал, что Васильев, отслужив в армии два года, вернулся в деревню, был бригадиром, председателем колхоза и, как только начали создаваться фермы, первым в деревне взял землю, построил первый и пока единственный в деревне двухэтажный дом с гаражом внизу.

Отец разлил остатки водки. Они выпили.

— Пойдем в магазин, — предложил отец. — Одной мы не обойдемся.

— У тебя нет запаса?

— Сейчас и запасаться не надо. До ночи торгуют. И хорошая водка есть, в нос не шибает. Это мать все дешевку покупает. А мне нравится шведский «Абсолют». Пошли купим.

— Пошли, — согласился он.

Такого прохода по деревне он ждал несколько лет. За эти годы никто из деревни не закрепился ни в Москве, ни в Петербурге, который по-прежнему все называли Ленинградом. И никто из деревни, из района и даже, может быть, из области не работал в министерстве сельского хозяйства. По значимости, может быть, он не меньше даже областных начальников. Так, наверное, думали или должны были думать в деревне. И никто не знал, что его министерская должность то восстанавливалась, то упразднялась, как и управление, в котором он работал. Сейчас как раз собирались ликвидировать в очередной раз в связи с секвестированием бюджета.

Он впервые подумал о тех деревенских, которые проходили по деревне победителями, и никто не знал, что эти победы доставались сильным битьем по самолюбию и что в государственных и военных организациях никогда не было деревенской стабильности или хотя бы уверенности в самом ближайшем будущем. Отец же всегда был уверен хотя бы на год: если собрал картофель, накосил сена, то до следующего урожая хватит и себе, и свиньям, и корове.

Они шли по деревне с отцом, и он здоровался со старшими, кого знал с детства, молодые мужики здоровались с ним.

А в молодых женщинах он узнавал девочек, которые пошли в школу, когда он школу заканчивал. Он спрашивал о них отца и получал короткие и конкретные ответы.

— Не замужем, но очень хочет.

— Разводка уже. Муж бросил. Сбляданула.

— Хорошей женой будет. Скромная и работящая.

— Замужем за твоим двоюродным братом.

Возле магазина мужики пили импортное пиво из банок.

Ему с уважением жали руку костистыми мозолистыми ладонями. В отличие от него, бледнолицего, мужики загорели еще на весенней пахоте, совсем почернели на сенокосе и никуда не спешили. Они уже отработали свой двенадцатичасовой рабочий день. В деревне начинали рано, на рассвете, особенно на сенокосе при самой полной росе.

Он взял три бутылки «Смирновской», по московской привычке крутанул бутылку, чтобы по завихрению определить, не подделка ли. В Москве было много поддельной водки. Еще он взял две упаковки, по шесть бутылок в каждой, пива «Бавария». Столько пива и водки вроде бы ни к чему, но за ним наблюдали и завтра всем будет известно, что он не скупится и может выдержать не меньше деревенских. Три бутылки водки и двенадцать пива два крепких мужика усидеть за вечер смогут вполне.

Цены оказались ниже московских, наверное, из-за расстояния, все-таки на семьсот километров дальше от Москвы и ближе к границе, откуда весь этот импорт поставлялся.

Дом, в котором жила Марина, стоял на другом конце деревни. К нему надо идти направленно, потому что случайно можно было встретиться только в магазине или на автобусной остановке. Но такой случайной встречи можно ждать и неделю. В район она могла не ездить, в магазин ходила мать, а кино в клубе давно не показывали, всем хватало фильмов по телевизору. Здесь же, у магазина, отец открыл пиво. Когда он уезжал, в деревне был один магазин, в котором торговали хлебом, консервами, водкой, оцинкованными ведрами, резиновыми сапогами, косами, вилами, лопатами…