Валентин Черных - Женщин обижать не рекомендуется. Сборник

Подписав договор, я отказалась от своих материнских прав. Никогда я не должна была делать даже попыток увидеть своего ребенка. Если ребенок окажется с дефектами, договор утрачивает силу, но деньги, уплаченные мне за время беременности, не возвращаются. Если я попытаюсь избавиться от ребенка, или если ребенок не родится по моей небрежности, или если я передумаю и захочу оставить себе ребенка, то я выплачиваю все полученные мною деньги и еще несколько миллионов за упущенную выгоду.

Расписка в получении мною денег была заверена у нотариуса. Договор был оформлен, по-видимому, на девичью фамилию роженицы, которую она после рождения ребенка тут же сменит на фамилию мужа. Я не знала, кто они, и никогда не узнаю. Я поняла, что он занимается каким-то бизнесом, потому что во время подписания договора ему позвонили по сотовому телефону и он обсудил проблему с арендой складских помещений.

Когда они вышли, я тут же вызвала параллельный лифт и успела спуститься вниз до того, как они отъехали. Я впечатала в память номер их джипа «чероки», который помню и сегодня, через семь лет.

И началась моя жизнь биологической машины. Утром я уходила на лекции в институт, потом шла в бассейн, возвращалась домой, обедала, спала и смотрела телевизионные сериалы по черно-белому телевизору «Рекорд» — по такому я смотрела мультяшки в пять лет. Я как будто вернулась в детство, но вела себя как взрослая женщина. Через свою однокурсницу, у которой брат работал в ГАИ, по номеру машины я узнала, что фамилия моего будущего ребенка будет Пименов, а отчество — Филиппович. Олег Филиппович Пименов занимался торговлей недвижимостью и строительным бизнесом. Но Игорь тоже был Пименов и тоже Филиппович. После дополнительной проверки я установила их родство. Выходило, что старший брат хотел усыновить ребенка своего младшего брата.

Через неделю позвонила роженица и напомнила:

— Вы обещали медицинскую карту отца ребенка.

— Приезжайте, я ее достала. Это вам будет стоить триста долларов.

— Сто, — сказала роженица.

— То, что стоит триста, не может стоить сто. — И я повесила трубку. Я потратила триста: цветной телевизор стоит двести семьдесят, в десятку обошлась ксерокопия карты, двадцать я дала своей подруге Елизавете, которая участвовала в операции «Медицинская карта».

Добыть ее оказалось совсем нетрудно. Игорь мог пользоваться или районной поликлиникой по месту жительства, или университетской. Он оказался в университетской. Я позвонила в регистратуру и попросила записать мужа к кардиологу. Его записали на утро. Значит, его медицинская карта будет в двенадцать часов у врача. Елизавета достала белый медицинский халат, я его надела и вошла в кабинет врача-кардиолога, которая выписывала рецепт очередному пациенту.

— Любовь Ивановна, Карп Нефедович просит у вас карту Пименова, после него Пименов придет к вам.

Она кивнула на стопку карт, я взяла карту Игоря и вышла. В двух кварталах от поликлиники была контора, где за плату делали ксерокопии. На всю операцию у нас ушло двадцать минут. Карту я вернула в регистратуру.

По взгляду роженицы я поняла, что она сразу отметила замену черно-белого телевизора на цветной.

— Давайте карту.

— Давайте деньги.

— Мы вас еще не обманывали.

— Береженого Бог бережет.

— О Боге-то хоть не надо! — Роженица достала три сотенные и положила на журнальный столик. Я отдала ей ксерокопию медицинской карты. Я была уверена, что она хоть бегло, но просмотрит ее. И ждала реакции. Увидев фамилию, имя, отчество она должна была перелистать карту и вернуться к первой странице. У нее могли задрожать руки, покраснеть уши, она могла начать расспрашивать, где я познакомилась с Игорем, но она перелистнула карту, положила ее в сумочку и напомнила:

— Послезавтра у вас консультация в Институте гинекологии.

— Я помню.

Крутая тетка, но я когда-нибудь буду покруче. Вряд ли она позвонит Пименову-старшему на работу. Она дождется, когда он вернется, и они спокойно обсудят эту новую для них ситуацию, потом вызовут Игоря и расспросят его обо мне. А еще более вероятно, что они ничего не скажут Игорю, узнают от его приятелей о нашем романе и еще больше ограничат свое общение со мною. Но Пименов-старший обязательно нарушит решение семейного совета. Не может не нарушить. Он слишком умен, чтобы поверить в такую случайность. Теперь мне оставалось только ждать. Наконец Пименов-старший позвонил и предложил:

— Не хотите ли пойти в Консерваторию и послушать Шнитке?

— Вместе с роженицей? — спросила я.

— Кто это?

— Я так называю вашу жену.

— А под какой кличкой прохожу я?

— Пахан.

Он рассмеялся.

— Роженица уехала на симпозиум в Швейцарию.

— Тогда с удовольствием.

Я предпочитаю обычную эстраду, но в Консерватории хорошо держалась и не заснула. Он отвез меня домой и не вышел, чтобы открыть мне дверцу, явно ожидая приглашения.

— Хотите чаю? — предложила я.

— С удовольствием.

Я быстро приготовила легкий ужин.

— Как поживает Игорь Филиппович? — спросил он.

— Вы об этом знаете больше.

— Значит, вы знаете, что мы братья?

— Да.

— Расскажите, как вы спланировали эту многоходовую комбинацию?

— Это случайность. Я поняла, когда узнала вашу фамилию.

— Какие будут еще случайности?

— Случайности уже будут вряд ли, все остальное просчитывается и прогнозируется.

— И каков ваш прогноз?

— Вы женитесь на мне. У нас будет двое, а может быть, трое сыновей. И мы будем жить долго и счастливо.

Он молчал. Он никогда не отвечал сразу. Может быть, ответ у него и был готов, но собеседник паузу расценивал как обдумывание, поэтому его отказ никогда не казался оскорбительным. Но сейчас он был оскорбительно грубым.

— А вот этого не будет! Не все можно купить за большие сиськи. Выходите замуж, с квартирой вам это будет сделать легче. Но забудьте нас навсегда. А если когда-нибудь напомните о себе, я приму такие ответные меры, что вы и в Тамбове не скроетесь.

Конечно, я перегнула. Но он должен был знать, что его ожидает.

Сына я родила в конце мая. Когда мне его принесли утром и он жадно втянул мой сосок, а через минуту мгновенно уснул, доверчивый и беспомощный, я поняла: не отдам. Он мой.

Забирать меня из роддома он приехал на новом «мерседесе». Машину вел предельно осторожно. В квартире у меня стояли цветы, холодильник был заполнен. Нанятая медсестра приходила каждый день. По договору я должна была кормить месяц. Через месяц он и она приехали, чтобы забрать ребенка.

— Прошу прощения, но я передумала: парень остается со мной. Он мой. Я верну потраченные вами на меня деньги в течение двух лет. Расписку заверим у нотариуса.

— Эти деньги ты не заработаешь и за десять лет, — сказала спокойно роженица.