Гоце Смилевски - Сестра Зигмунда Фрейда

— Я стал другим. И теперь не могу быть таким, как прежде.

Те же самые слова в разных местах и разные времена произносит бесчисленное множество людей.

Женщина кричит: «Меня нет! Меня нет! Меня нет!» Те же самые слова в разных местах и разные времена произносит бесчисленное множество людей.

Я некоторых людей — хрупкая субстанция, разъедаемая кислотой существования.

Джон Клэр пытается заснуть и бормочет строфы из своего стихотворения «Аз есмь». Бормочет отрывки этих строф, бессвязно, беспорядочно: «Аз есмь! Однако ж кто изволит знать о том?.. Забылись обо мне и верные друзья… за горестным столом… Все страсти жития суть тени… Но я еще… В животный океан, пучину явных снов… Где нет отрады мне, ни смысла животу… Как если б я чужой был краху своему… Душа же просится — и зов непостижим — В страну бесстрастную… В свидание с Творцом и Господом моим… В мой колыбельный мир, в неколебимый сон… Под головой земля — весь мир над головой». Он произносит эти слова будто колыбельную, пока ворочается в постели в тесной палате дома для умалишенных в Нортгемптоншире.

Есть люди, чье Я когда-то давно осознало, что не имеет права на существование, а сейчас оно изгибается под давлением реальности и, деформируясь, создает не-реальность. Люди с таким Я существуют в реальности, но смотрят, чувствуют и мыслят по-другому, создают какую-то свою не-реальность, и когда реальность обращается к ним, эти люди, прежде чем принять ее сигналы и сообщения, трансформируют их в другие сигналы, в другие сообщения. Каждый из них двойствен — одна часть его, одна часть его Я, создает мир фантазий и существует в нем, а другая часть Я взаимодействует с реальностью, которая для него не существует и является тюрьмой, удерживающей его.

Есть люди, которые считают, что мысли, возникающие у них в голове, вовсе им не принадлежат. Один человек спрашивает о своих мыслях: «Кто это думает?» Второй уверен, что все мысли, рождающиеся у него, ему в голову поместил кто-то другой. Одна девочка убеждена, что некоторые ее мысли, в сущности, навязаны ей чужими, и поступает противоположно им — если сначала она думает: «Я перейду улицу здесь», она сразу же сопротивляется и переходит улицу в другом месте; если ей приходит мысль: «Время поесть», в следующий миг она решает голодать до завтрашнего дня; если она думает, пока пьет воду: «Смотри, чтобы чашка не выскользнула у тебя из рук», она тут же бросает чашку на пол. Подобные убеждения у разных людей в разных местах встречаются бесчисленное множество раз на протяжении всех времен. Одна женщина окунает голову в ведро с водой, надеясь таким образом утопить все чужие мысли, чтобы потом на их месте появились ее собственные.

Есть люди, которые думают, что события, происходящие с ними или с другими, — всего лишь плод их воображения, но они верят в них, как в реальные. Они придумывают параллельные жизненные истории со своим участием, участием людей, с которыми они живут, людей, которых встречают, даже людей, мимо которых проходят: некоторые из них уверены, что женщина, выглядывающая из окна на улицу, по которой они ходят, замышляет против них нечто подлое; другие — что она каждый день мечтает об их любви. События реального мира и их фантасмагорических фантазий сталкиваются и разбиваются, а они пытаются доказать свою не-реальность: один работник почты уверен, что его дочь не уезжает в другой город, чтобы встретиться со своим женихом, а отправляется на какой-то далекий остров; одна швея выбросила только что прочитанное письмо от своей сестры, в котором та ей пишет, что хочет ее увидеть, а женщина уверена, что сестра сообщает о скором приезде их отца, умершего много лет назад; один студент, пока смотрит на книгу перед собой, прокручивает в уме истории из жизни своих коллег и профессоров — самые невероятные события, которые могли бы произойти с ними.

Есть люди, которые заменяют собственное Я чьим-то другим Я. Некоторые из них, смотрясь в зеркало, видят там Иисуса, Наполеона или же какую-нибудь правительницу. Люди, пытающиеся разуверить их, кажутся им завистниками, не желающими признавать их величие, или отсталыми существами, которые не в состоянии разглядеть реальность.

Есть люди, перед которыми некоторые вещи или явления предстают в ином облике, — один мужчина видит, как облако протягивает к нему руку, одна женщина боится трещин в тротуаре, потому что они кажутся ей открытыми ртами, одна девочка считает, что у ее соседки голова старика. Для некоторых людей и пустота приобретает определенный облик — оттуда появляются привидения и чудовища, люди и звери, незамысловатые пейзажи, которые умиляют или ужасают.

Есть люди, которые слышат то, что другие не могут слышать. Некоторых из них по ночам будит стук в дверь, другие постоянно ссорятся с невидимым собеседником, третьи зажимают уши, потому что не могут терпеть кошмарный визг.

Я некоторых людей — хрупкая субстанция, разъедаемая кислотой существования, и там, где повреждение наиболее сильно, открывается иная реальность.

«…Даже в состояниях, далеких от реальности внешнего мира, в таких, как состояния галлюцинаторного бреда, пациенты осознают, когда приходят в себя, что все это время в каком-то уголке их духа скрывалась полноценная личность, которая, как некий равнодушный наблюдатель, наблюдала за протеканием болезни» (Зигмунд Фрейд. Высказывание о психоанализе).

Есть люди, чье Я когда-то давно осознало, что не имеет права на существование, сейчас же оно распадается, столкнувшись с реальностью, и многие вещи воспринимает равнодушно.

Есть люди, которые считают других нереальными. Они думают, что люди, мимо которых они проходят, люди, с которыми встречаются, люди, с которыми живут, лишь порождение сна, чьего-то воображения, они просто не существуют — их телесность не доказывает, что они настоящие. Подобные убеждения у разных людей в разных местах встречаются бесчисленное множество раз на протяжении всех времен.

Есть люди, которые сами себя считают нереальными — они ощущают себя неживыми — предметами. Одни из них убеждены, что их кто-то придумал, другие — что они являются частью чьего-то сна, третьи — что их изготовили, как изготавливают какую-то вещь. Есть и такие, кто вообще не пытается объяснить собственную нереальность. Такое не-ощущение себя у разных людей в разных местах встречается бесчисленное множество раз на протяжении всех времен. Отчаянна их потребность испытать нечто, что реально, нечто, что можно пережить. Некоторые ищут это в боли. Один молодой человек загоняет иглы под ногти, выдирает волосы, царапает щеки, бьется головой о стену. Когда его спрашивают, зачем он это делает, он отвечает: «Чтобы быть живым». Но ни одна боль не будет достаточно сильной — даже если бы он выколол глаза, даже если бы подвергся самой мучительной медленной смерти; потому что его Я давно мертво, и, если что-то может его оживить, это точно не боль.