Роберт Уильямс - Корень всех зол

— Мы поссорились, — признался он, когда мы встретились в субботу. Чувствовалось, что он расстроен — в нем не было и следа обычной живости, и слова из него приходилось чуть ли не клещами тащить. Разговорился Джейк, только когда мы уже оказались в верхней комнате «дома с привидениями». — Он сказал, у меня изо рта воняет.

— Ничего подобного, — заверил я его.

— Правда ведь, не воняет? — Мальчишка посмотрел на меня с надеждой.

— Нисколько, — подтвердил я. — Когда ссорятся, вечно говорят всякую ерунду.

— Он сказал, что от меня вообще всегда воняет и что одежда у меня старье.

— Ну, Джейк, было бы из-за чего переживать. Тряпки они и есть тряпки. Смотри, я ведь тоже хожу черт-те в чем, и ничего.

Джейк внимательно оглядел меня, но не сказал ни слова.

— А больше ты ни с кем не мог бы подружиться? — спросил я.

Тут он разревелся, безудержно, по-детски, сотрясаясь всем телом. Слезы в три ручья, пузыри из носа… Мне оставалось только приобнять его и дать ему выплакаться. Он прижимался горячей мордашкой к моей груди, будто пытаясь зарыться в меня. Я гладил его по спине, говорил, что все хорошо, но это не помогало — ему просто нужно было как следует поплакать и утешиться. Когда он наконец успокоился, я спросил, сказал ли он маме.

— Она все у себя в комнате сидит. Стив больше не заходит, вот она и переживает.

— Вы с ней прямо два сапога пара, — пошутил я.

Джейк кивнул. Слезы принесли ему облегчение, он как-то даже слегка повеселел. Я решил, что после такого всплеска эмоций ему лучше побыть на свежем воздухе, и мы отправились в заросший садик у дома. Там мы немного поиграли, как будто я зомби и хочу поймать Джейка, а ему надо от меня убегать — в общем, было весело, но когда пришло время идти домой, он опять притих.

Мы шли обычной дорогой, но, не дойдя до Фокс-стрит, Джейк вдруг свернул и зашагал к главной улице.

— Эй, ты куда? — окликнул я его.

Он притормозил и обернулся.

— Нужно купить жареной картошки с рыбой. На ужин.

Ясно.

— Значит, вы сегодня с мамой этим ужинаете?

— Нет, я себе. Сегодня суббота, значит, она пойдет прошвырнуться и есть не будет.

— А с кем же ты останешься, если она уходит?

— Ни с кем. Да все нормально, я не против. Надо же ей хоть иногда отдыхать.

Я поймал себя на мысли, что таким, как она, нужно вообще запретить иметь детей. Расставшись с Джейком, я двинулся к себе домой, где меня ждал обычный безмолвный субботний вечер — я и мама, каждый за своей книгой. Вот только читать у меня в тот день не особо получалось — я все думал об этой женщине, все пытался понять, что она собой представляет. Кем надо быть, чтобы вот так просто выставить ребенка на улицу и велеть раньше пяти не возвращаться? Все, что я знал от Джейка, — что ей двадцать шесть, живут они вдвоем, и по вечерам, когда она идет развлекаться, он остается один. Заочно она мне уже не нравилась, но я понимал, что спешить с выводами не стоит. Всегда нужно давать людям шанс — мало ли как может оказаться на самом деле. Нельзя заранее осуждать человека, не зная о нем всего. Совсем потеряв интерес к чтению, я предложил маме сыграть в домино, но она только отмахнулась и вновь погрузилась в свою книгу. Я оставил ее за этим занятием и пошел спать, хотя было еще рано.

В следующую субботу мне представилась возможность увидеть мать Джейка своими глазами. Я сидел в библиотеке, когда он зашел вернуть книги. Он подбежал поздороваться, но надолго не задержался — снаружи его ждала мама, он помогал ей с покупками. Я подождал пару минут и вышел следом, отправившись за ними в город. Вот, значит, в кого Джейк такой тощий — та тоже была кожа да кости, щупленькая, как какая-нибудь олимпийская гимнастка. Выглядела она не старше некоторых моих ровесниц, и я сперва даже подумал — может, у Джейка есть сестра, о которой он забыл мне рассказать? Жиденькие прямые волосы свободно падали ей на спину, одета она была в серый спортивный костюм с надписью «Секси» на спине, однако форма явно не соответствовала содержанию. Я старался держаться подальше, чтобы Джейк не увидел меня и не окликнул, но идти за ними по пятам было и необязательно — он говорил мне, что они всегда закупаются в дешевых магазинчиках на пятачке за зданием мэрии.

Мы еще даже не дошли до места, мне и этого хватило, чтобы увидеть, какая из нее мать. Джейк мог убегать вперед, без присмотра переходить оживленные перекрестки, идти по самому краю тротуара, почти вплотную к мчащимся грузовикам и легковушкам — она бо`льшую часть времени болтала по телефону и не обращала на сына ни малейшего внимания. Пару раз она на него рявкнула, когда его уносило уж совсем неизвестно куда, но в основном он был предоставлен сам себе, пока не пришло время тащить сумки. На обратном пути Джейк слишком сильно махнул одной, и половина покупок высыпалась на землю, прямо в канаву. Мамаша обернулась на шум, посмотрела, покачала головой и пошла себе дальше. Джейку пришлось собирать все одному. Наконец, сунув в сумку последнюю упаковку, он вприпрыжку бросился догонять мать, ушедшую далеко вперед.

Я вернулся в библиотеку, но злость, переполнявшая меня, не давала ни на чем сосредоточиться, так что в конце концов я отправился домой. Позже тем вечером, поразмыслив над увиденным еще раз, я подумал — ну а чего от такой ждать? То, что Джейка никто не встречал из школы, что он вечно один торчал в библиотеке и по субботам тоже оставался предоставлен самому себе, уже о многом говорило. Ясное дело — родила ребенка слишком рано и не знает, что с ним делать. Как ни противно то, что я увидел, я был даже рад. По крайней мере, теперь известно, чему придется противостоять.

Моим любимым «исчезанием», помимо того первого, с Нептуном, была Айова. В Айове меня звали Роланд Харри, и я держал собственный хозяйственный магазинчик. Идею я почерпнул из фильма, который учительница по английскому, миссис Лайон Дин, как-то заставила нас посмотреть под самый конец занятий. Не помню, как он назывался, да и в сюжете мне толком разобраться не удалось из-за общего нытья и дуракаваляния. Помню лишь, что там рассказывалось про какую-то необъятных размеров толстуху и ее семью, которые жили в маленьком городке в американской глубинке. У одного из сыновей было не все в порядке с головой, и он любил залезать на вершину водонапорной башни, а старшему брату каждый раз приходилось его спасать, снимать оттуда, в общем, возиться с ним. И даже когда он сердился и злился на выходки брата, чувствовалось, что он все равно его любит. Вот это мне понравилось, но меня заинтересовал не только сам сюжет, но и пейзажи — бескрайнее синее небо, прямые, уходящие вдаль дороги, необозримые желтые поля и тихие пыльные улочки городка. Он казался таким уютным, таким мирным — место, где можно родиться, прожить всю жизнь и умереть, не столкнувшись ни с какой бедой, если только самому ее не искать. Где, сидя вечером на веранде и наблюдая, как солнце опускается к горизонту и безмятежный день подходит к концу, знаешь, что то же будет завтра, и послезавтра, и всегда.