Владимир Контровский - Рассказы Старого Матроса

— Это была… Нэн? — не выдержал кто-то.

— Да, это была она, ведьма Нэн, — я сразу её узнал. Она стояла от меня в десяти шагах и гладила ладонью вереск. На ней была светлая тонкая рубашка, не доходившая до колен, и ноги её утопали в траве — я не видел её ступней. Зато я видел её лицо, и волосы, и глаза, и кое-что ещё. Она была прекрасна, как только может быть прекрасна женщина, и мне не было страшно — совсем. «Нэнни…» — прошептал я. «За что ты так костеришь весь женский род?» — спросила она со смехом, а я стоял и молчал, как деревянный чурбан, только смотрел на неё. «Впрочем, можешь не отвечать, — сказала тогда ведьма, — я уже знаю. Тебя обделили лаской, бравый шотландский стрелок! Не беда, это поправимо». Сказала так — и скользнула ко мне по траве порывом ветра, не пригибая стеблей. «Вот она я, распутница Нэн, — возьми меня! Тебе нужна женщина — хочешь меня?». «Я люблю тебя…» — ответил я тогда, а почему — я и сам не знаю. И даже не шевельнулся, хотя Нэн стояла рядом — только руку протяни. А она была живая — он неё веяло теплом, а не могильным холодом.

Молодые люди слушали, затаив дыхание.

— И тогда её лицо переменилось, — продолжал Робин, — оно стало грустным. «А ведь ты не врёшь, шотландец, — сказала Нэн, чуть склонив голову набок и внимательно глядя на меня, — ты действительно в меня влюбился. Вот только тут я уже не могу тебе помочь, — она вздохнула, да так, что у меня защемило сердце, — ты человек, а я вересковая ведьма. Разные у нас с тобой дороги, парень. В таких случаях — когда в меня влюбляются по-настоящему — я иногда вселяюсь в девушек из рода людей. Но в Шотландии, не говоря уже обо всей Англии, очень много девушек — сумеешь ли ты меня найти?». «Я найду тебя, Нэн» — ответил я. «Ну, что ж, попробуй. Только знай — если ты не найдёшь меня, быть тебе одиноким холостяком». Сказала так — и пропала. А я побежал обратно и пил дома до утра, стараясь заглушить боль в сердце…

— И много ты тогда выпил, Робин? — оживился скептик. — А может, ты начал пить ещё раньше — до того, как ты якобы ушёл гулять в холмы? Может, твоя подружка выгнала тебя, потому что ты был уже ни на что не годен; ты продрых до утра в какой-нибудь канаве, и тебе всё это приснилось, а?

Он громко расхохотался, однако его никто не поддержал.

— Я шотландец, сэр, — вежливо, но с достоинством ответил егерь. — Я могу осушить не одну пинту эля, я могу прихвастнуть, но сейчас я рассказал вам правду — чистую правду. Я воевал с Наполеоном пятнадцать лет, побывал во многих боях, дрался в страшной битве при Ватерлоо, но пули меня миновали. Это сделала Нэн — она хотела, чтобы я нашёл ту девушку, в которую она для меня вселилась. Но я так и не смог её найти, и теперь доживаю старость в одиночестве — как она мне и обещала. Она не злая, ведьма Нэн, но человеку лучше с ней не встречаться…

Старый егерь замолчал и опять стал смотреть в огонь, окрасивший в багровый цвет его кустистые седые брови…

— Послушайте, мистер Линтон, — Джон Уиллис раздражённо чуть сдвинул назад свой излюбленный белый цилиндр, за привычку к которому его прозвали «Белой Шляпой», — я хочу, чтобы мой новый клипер был лучшим в мире, понимаете? А вы мне говорите, что он не будет самым быстрым!

— Послушайте, мистер Уиллис, — Херкьюлес Линтон, молодой, но уже известный инженер-кораблестроитель, опёрся локтями о стол, заваленный справочниками, таблицами и чертежами, и хрустнул пальцами, — самый быстрый не значит самый лучший.

— Да что вы говорите! — в голосе судовладельца отчётливо прозвучало ехидство. — А я и не знал!

— Да, именно так, — спокойно повторил судостроитель компании «Скотт и Линтон», — ваш клипер будет лучшим в мире, но не самым быстрым.

Уиллис сердито засопел. Это было верным признаком того, что раздражение Белой Шляпы нарастает, однако Линтон остался невозмутим.

— Рекорд скорости установлен американцами, — терпеливо пояснил он, — их клипера «Флайинг Клауд», «Лайтнинг» и «Джеймс Бэйнс» выжимали при попутном ветре и двадцать, и даже двадцать один узёл, лёгко покрывая четыреста миль в сутки. Но какой ценой? Эти их винд-джаммеры — выжиматели ветра — это уже не корабли: это ветряные мельницы, бешено машущие крыльями. Парусность чудовищная, рангоут непомерно велик. Грот-рей «Джеймса Бэйнса» вдвое больше ширины корабля — сто футов длины! Он сборный — в лесах нет таких деревьев. А водоизмещение? Две-две с половиной тысячи тонн — это слишком много, мистер Уиллис, да ещё при таком хиленьком наборе корпуса, какой был у этих заносчивых янки. Гнать такую махину с такой скоростью — это безумие. Они, эти рекордсмены, служили всего несколько лет, а потом разваливались, надорвавшись, словно негр на плантации под бичом — под бичом океанских ветров. А море нельзя покорить — с ним нужно жить в гармонии.

— Эти американцы всегда и везде прут напролом, — буркнул Уиллис. — Покорять — это у них в крови… Я видел «Джеймса Бэйнса» одиннадцать лет назад, когда шёл из Кейптауна в Сидней, — он продирался сквозь волны вепрем, давя их и топча. Мерзкое зрелище, мистер Линтон.

— Вот-вот, — судостроитель кивнул в знак согласия со словами Белой Шляпы. — А наш клипер будет играть с волнами — он будет не кабаном, а лисицей, ловко скользящей в кустах. Когда-то люди восхищались подвигами моего тёзки Геракла, — судостроитель усмехнулся, — ах, герой поднял такой большой камень! А ведь поднять тяжёлый камень, чуть подержать его и бросить — это ещё не всё. Камень ещё надо отнести и уложить в стену Храма Красоты, а это не получится, если он будет слишком тяжёлым. Нужен вам минутный рекорд, о котором через год все забудут? Нет, мистер Уиллис, мой — ваш — корабль будет другим. Наш клипер будет верхом совершенства и проживёт долгую и красивую, — Линтон подчеркнул это слово, — жизнь. Этот клипер станет легендой… — глаза молодого инженера слегка затуманились. — А скорость, — добавил он, возвращаясь с небес на грешную землю, — скорость будет. Не двадцать узлов, конечно, но семнадцать-восемнадцать — наверняка, причём постоянно и без всякого вреда для здоровья нашей будущей красавицы. Всё равно быстрее него не будет никого — разве что тот клипер, который строит Худ в Абердине. Я видел его данные — они почти такие же, что и у нашего с вами корабля. Но это даже и хорошо — у нашего клипера будет достойный соперник. Кажется, он называется «Фермопилы».

— Да, я знаю, — проворчал Джон Уиллис. — Идиотское название… Хорошо, мистер Линтон, вы меня убедили. Используйте лучшие материалы: отличный чугун, выдержанное дерево — отборный ильм, тик, красную сосну, — мюнц-металл для обшивки. Это дорого, но я хочу, чтобы мой корабль стал истинным шедевром — легендой, как вы сказали.

— Он будет легендой, — заверил судостроитель. — Да, а что насчёт названия? Вы уже решили, как будет называть ваш новый корабль? Мне нужно название — мы заложим клипер на днях.