Владимир Контровский - Рассказы Старого Матроса

Реванш был взят 30 июля. У Павилосты, в районе с малыми глубинами, стреляя из позиционного положения, «С-7» на глазах у береговых постов наблюдения двумя торпедами потопила транспорт «Кате», 1.600 брт. Последняя оставшаяся торпеда была использована для атаки одиночного судна у мыса Стейнорт утром 5 августа. Им оказался финский пароход «Похьянлахти», 700 брт, шедший с грузом картофеля. Торпеда прошла мимо, и командир подводной лодки атаковал судно артиллерией. Решение было рискованным: исправить 100-мм орудие не удалось, а топить транспорт, пусть даже небольшой, из «сорокапятки» зенитными осколочно-трассирующими снарядами — дело долгое. И всё-таки Лисин рискнул.

Чтобы сделать из «Похьянлахти» решето, на него пришлось потратить 180 снарядов и более получаса времени. Транспорт загорелся и медленно начал погружаться. От гибнущего судна отвалили две шлюпки, в одной из них находился его капитан с комплектом судовых документов и карт. Взяв на борт пленных, «С-7» 11 августа благополучно вернулась в базу, завершив один из самых удачных походов советских субмарин в Великую Отечественную войну: лодка потопила четыре судна (9.200 брт) и одно (2.000 брт) повредила. Весь экипаж «С-7» был награждён, командир представлен к званию Героя Советского Союза, а сама лодка должна была стать гвардейским кораблем.

Лисин оказался одним из самых результативных советских подводников — его «С-7» на Балтике уступила только «С-13» Маринеско и «Л-3» Грищенко и Коновалова. Причём немаловажно, что такого результата Лисин добился всего за один полуторамесячный поход, проведя несколько торпедно-артиллерийских атак. Маринеско потопил два крупных судна — «Вильгельм Густлов» и «Генерал Штойбен» — общим водоизмещением 40.000 тонн, что резко увеличило итог, а на боевой счёт «Л-3» были записаны не только торпедированные суда, но и подорвавшиеся на выставленных ею минах (а таковых было немало).

В свой последний поход «С-7» вышла 17 октября 1942 года. 21 октября подводная лодка благополучно форсировала минные поля. Следует отметить, что гидролокаторов на советских субмаринах не было, и лодки шли вслепую, слушая скрежет минрепов по обшивке и надеясь, что «рогатую смерть» не подтянет к корпусу. Вечером того же дня «С-7» дала короткую радиограмму о выходе в Балтийское море. Сообщение состояло всего из пяти слов, передатчик лодки был в эфире меньше минуты, но вражеской службе радиоперехвата этого хватило. Из Мариенхамна вышли финские субмарины, и в ночь на 22 октября 1942 года в Ботническом заливе «С-7», заряжавшая аккумуляторную батарею, была обнаружена и атакована финской подводной лодкой «Весихииси». «Финка» выпустила торпеду, которая попала в кормовую часть «С-7». «Эска» мгновенно затонула, унеся с собой на дно почти весь экипаж: сорок два человека. Финны подобрали четверых, выброшенных взрывом за борт: троих матросов и командира — капитана 3-го ранга Лисина. Так Сергей Прокофьевич попал в плен, где, по иронии судьбы, узнал о присвоении ему звания Героя Советского Союза (это случилось 23 октября 1942 года, уже после гибели «С-7»).

Осенью 1944 года Финляндия вышла из войны, и Лисин был освобождён из плена. А дальше — дальше было так, как и случалось в те времена: герой-подводник был подвергнут жёсткой проверке в спецлагере НКВД. Говорили, что имелись листовки с фотографиями, на которых он был запечатлён в компании финских и немецких асов-подводников. Лисину повезло — в полном смысле слова — проверка не обнаружила в его действиях «состава преступления» и «признаков измены Родине». В январе 1945 года Сергей Прокофьевич был восстановлен в звании, получил свою Звезду Героя и направление на Тихоокеанский флот. Там он принимал участие в войне с Японией и командовал дивизионом подводных лодок.

Сергей Прокофьевич Лисин, 1972 год

Затем Лисин перешел на преподавательскую работу, готовил будущих офицеров-подводников. Стал доцентом, кандидатом военно-морских наук и начальником кафедры в Высшем морском училище имени адмирала С.О.Макарова. Вышел он в отставку в 1970 году в звании капитан 1-го ранга, однако продолжал работать в ЛВИМУ.

Последний раз я встретился с Сергеем Прокофьевичем Лисиным в январе 1976 года. По окончании четвертого курса я был на индивидуальной практике — плавал электриком на сухогрузе Балтийского Морского пароходства «Новгород» — и «немного» опоздал вернуться с этой практики. «Новгород» работал на австралийской линии, и я, уйдя в рейс в июле 1975 года, возвратился в Ленинград в первых числах января 1976 года. Мои однокашники тем временем успешно завершили последний семестр, сдавали зимнюю сессию и готовились отправиться на военно-морскую стажировку. Мне же, безнадёжно от них отставшему, светил академический отпуск.

Вот при таких печальных для меня обстоятельствах я и встретился с Лисиным — наша встреча состоялась в буфете столовой училища на Косой линии Васильевского острова. К моему удивлению, Сергей Прокофьевич меня узнал, тепло со мной поздоровался, и я в ответ на его вопрос «Как дела?» выложил ему все свои беды-невзгоды. Лисин немного подумал и сказал коротко:

— Пошли к Броневицкому (напоминаю, что завкафедрой ВМП был капитан 1-го ранга Броневицкий, брат мужа Эдиты Пьехи).

Сергей Прокофьевич зашёл в кабинете Броневицкого, а я остался ждать в коридоре, тревожно озирая свою форму одежды — всё ли в порядке?

Спустя какое-то время (недолгое) Лисин выглянул и кивнул мне:

— Заходи.

Каперанг Броневицкий посмотрел на меня взглядом немецкого подводника, увидевшего в перископ госпитальное судно и проклинающего Гаагскую конвенцию, запрещавшую торпедировать суда под флагом Красного Креста.

— Экзамены сдашь, курсант? — сурово спросил он.

— Так точно! — ответил я.

Вопрос был решён. Я занялся «свободной охотой» на преподавателей и когда мои сокурсники вернулись со стажировки, я уже подобрал все «хвосты», в том числе и военно-морские, и защищал диплом вместе со всеми.

Я был искренне благодарен Сергею Прокофьевичу за помощь, но, каюсь, редко его вспоминал. Молодость торопится жить, спешит вперёд и не оглядывается назад. А зря…

Умер Сергей Прокофьевич Лисин 5 января 1992 года, успев пережить развал страны, которой он служил всю жизнь.

Мир его праху…

…Ветер, ветер, ветер — густой, тугой, солёный ветер нёсся над морем; весело играл, похохатывал, умывая буйное лицо своё пригоршнями пены, сорванной с круто выгнутых спин тяжёлых океанских валов, катящихся к горизонту за ответом на вечный вопрос: «А что там, на краю земли? И есть ли он, этот край?».