Алина Дворецкая - Черный глаз

— Мы сейчас заедем к одному моему приятелю в гости, ненадолго, — сказал Пашка, — а потом поедем домой, хорошо?

Сердце у Инги вдруг учащенно забилось. К какому другу? Зачем? «А твой друг будет дома?» — хотелось спросить ей. Она кивнула и сделала вид, что занята горячим яблочным пирожком.

— А что это у тебя мордочка стала такой хитрой? — спросил Пашка. — Чувствуешь, что сюрпризом пахнет?

Друг был дома, гигантский такой мужчина в сером вязаном жилете, он шумно приветствовал Пашку, пахло шерстью и рыбой, у Инги кружилась голова, и она все ждала, что друг пойдет куда-нибудь за выпивкой и оставит их вдвоем, но вместо этого он вынес из дальней комнаты огромную меховую шапку и положил ее Инге на колени со словами: «Ну что ж, выбирайте».

Обалдевшая Инга заглянула в шапку… и увидела копошившихся два, три, четыре бежевых комочка. Комочки разевали розовые рты и попискивали. Это были персидские котята. Появилась их мать, большая, курносая, потом другая кошка, голубого цвета, появилась на столе длинная бумага кошачьего паспорта.

— Как называть будем? — спросил громадный друг, принимая из рук у Инги выбранного ей котенка.

— Боже мой, так неожиданно, — сказала расчувствовавшаяся Инга. — Я думала, это как-то сложно… в кошачьем клубе…

— Василий — председатель «кошачьего клуба», как ты это назвала, — сказал обрадованный ее реакцией Пашка.

Даже имя у «кошачьего» друга было кошачье.

Инга перебрала в памяти все известные ей звериные имена… почему-то вспомнился одноклассник, разбившийся на мотоцикле перед выпускным вечером, первая ее любовь, он так смешно мяукал на уроках… Лидия Ильинична, толстая математичка, заглядывала под столы и спрашивала возмущенно: «Кто принес кошку? Я прекращаю урок, если вы не выгоните кошку!»

— Никита, — сказала Инга.

— Ничего себе, — удивился Пашка. — Ты же не ребенка называешь! Хотя… Вась, знаешь что… напиши там: Никита Мурашов.

Василий засмеялся.

— Какой еще Мурашов? — не поняла Инга.

— Это фамилия Пашкина, — пояснил Василий, заполняя паспорт.

— А зачем моему котенку твоя фамилия? — возмутилась Инга.

— Ну как же, — ответил Пашка с серьезным видом, — ребенка ты мне отказалась рожать, вот пусть тогда котенок вместо ребенка, я человек честный, пусть сын будет под моей фамилией.

Василий захохотал громче, а Инга покраснела — до кончиков ушей.

В машине котенок спал на заднем сиденье, свернувшись клубочком в старом шарфе. Шарф отдал Василий, от него воняло нафталином на всю машину. «Чтобы кошек моль не ела», — пошутил Василий, заворачивая кота. Счастливая Инга то и дело оглядывалась назад.

— Красивый у нас сын, — сказал Пашка, смеясь. — Правда? — и свернул с трассы на боковую дорожку — в лес.

— Куда ты? — спросила Инга.

— Я понимаю, — сказал Пашка, — что когда женщину с сыном забирают из роддома, то сразу к ней нельзя приставать. Но на самом деле хочется, Ингуся.

Она посмотрела ему в глаза и испугалась чего-то. Он выключил радио и сидел, наклонившись вперед, странно улыбаясь.

— Шуточки у вас, Павел, уж очень неожиданные, — сказала Инга.

И неловко потянулась влево, чтобы поцеловать его в губы.

Он довез ее до дома, до самого подъезда.

— Я тебе помогу сумки поднять наверх.

— А Игорь?

— Скажу, что случайно встретил тебя и Катьку на остановке у вокзала. Вот, подвез. Разве я могу допустить, чтобы жена друга ехала в общественном транспорте с такими сумками?

— Ну, — сказала Инга, видя, что он собирается выходить из машины, — и когда же тебе вновь захочется увидеть жену друга?

— Вновь? — не понял Пашка. — Жизнь длинная. Даст Бог — увидимся, городок небольшой.

Он был серьезен и холоден, и Инга вдруг напугалась — сама не зная чего.

— Нет, — повторила она, — а с тобой-то мы теперь когда увидимся?

— Ты о чем? — спросил Пашка, как будто все еще не понимая.

— Ну как… — она попыталась улыбнуться, — у нас с тобой теперь общий сын, и не только…

— Инга, — сказал Пашка с легкой укоризной, — ну о чем ты? Ты женщина замужняя, я мужчина женатый… Так нельзя.

— Что значит нельзя? — изумилась Инга. — Так ведь ты же… ты… — она искала, но не находила слов.

— Инга, ты же знаешь, ты очень красивая женщина, — сказал Пашка тихо. — Ты мне понравилась. Ну и… вот.

— Вот, — согласилась Инга, — ну а дальше-то что ты хочешь делать?

— Дальше я ничего не хочу, — сказал Пашка, опуская глаза. — Я получил, что хотел.

— Да ты чего? — сказала Инга зло. — Ты что — вот такой, да? А зачем ты…

— Да, я такой, — перебил ее Пашка. — Мы же оба этого хотели, разве нет? Что тебе еще надо?

— Мне? — она выскочила из машины, не помня себя, начала дергать ручки задней двери, хватать сумки, пакет с пальто, шарф с размяукавшимся котенком. — Мне — ничего!

Когда она побежала к подъезду со всем своим добром, он даже не стал ее останавливать.

…Максим с радостным визгом носился вокруг испуганного котишки, Инга деланно-оживленно примеривала новое пальто, крутилась во все стороны, демонстрируя его Игорю, Игорь хвалил покупку, целовал взлохмаченные Ингины волосы… она не видела ни его глаз, ни своего отражения в зеркале… все плыло перед глазами, как тогда, когда она была пьяна. Нельзя, невозможно было быть такой дурой!

Паспорт «Никиты Мурашова» Инга запрятала на самую дальнюю полку, в папку с аттестатом о среднем образовании и телеграммами родственников многогодичной давности. Сначала хотела выбросить, но потом решила: нет уж, пусть лежит, при чем тут котенок, он же не виноват, что его хозяйка такая дура! Бедненький чистокровный перс, Максим просто замучил его в первые два дня, котенок жалобно мяукал, а потом привык, но жить пушистику у Инги суждено было совсем недолго — двух недель он не прожил. Инге вздумалось морить тараканов. Она купила на рынке средство какое-то в прозрачном футлярчике, специально попросила, «чтобы безвредное для кошек». «Не причиняет вреда домашним животным», — было написано в инструкции. Инга от души посыпала белым порошком плинтуса, решетки, канализационные трубы и ушла на работу. Вечером Максим первым заметил, что с котенком творится что-то неладное.

— Мама, а что Никита молоко весь день не пил? — закричал он.

— Ну не пил и не пил, не голоден, значит, — отозвалась Инга. — Сейчас я ему попробую кусочек рыбки предложить, большой уже котенок.

Но Никита не стал есть и рыбу. Он сидел на своей подстилочке в большом кресле, и глаза у него были грустные-грустные. Потом его стошнило прямо на кресло, и Инга испугалась, вспомнив про тараканий мор.

Пришел Игорь.

— Что-то наш кот приболел, — сказала Инга. — На кресло наблевал, не ест ничего.

— Так это от тараканьей еды, — сразу же отозвался Игорь. — Нажрался, наверно, твоего порошка.