Данил Гурьянов - Любовь языком иносказаний

Боже, какая я дура.

Зазвенели бокалы, снова появился шум голосов, затем опять раздались крики «Горько!» Ульяна и Наиль встали, поцеловались, улыбнулись всем, сели под шум аплодисментов, снова заиграли музыканты, все опять начали есть и разговаривать.

Я механически положила себе что-то в тарелку, но не могла и думать о еде, потому что сгорала от стыда: как я могла сказать такие унизительные и разоблачающие меня слова? Как? На меня просто что-то нашло. Теперь я надеюсь только на то, что мои слова никто не понял!

Музыканты, расположившиеся со своими инструментами в углу зала, вдруг стали играть зажигательный мотив «Ламбады». Усидеть под популярную мелодию было просто невозможно, и потому постепенно все стали вставать из-за столов, чтобы задвигаться в танце. Улыбки, смех, визги, крики, жирные пальцы, пьяные физиономии, энергичные движения — все это окружило меня, когда я окунулась в толпу танцующих, завлекаемая полной розовощекой Тамарой и ее худым икающим Геной. Неожиданно откуда-то появилась вдребезги пьяная Вера Сергеевна с красным как помидор лицом. «У-ух!» — Начала выкрикивать она, разводя в стороны локти и по-русски притоптывая каблуками. Несмотря на мелодию «Ламбады», Вера Сергеевна начала визгливо выкрикивать частушки. Наши женщины тут же окружили ее, чтобы тоже притоптывать каблуками в такт и поддерживать своими голосами ее «У-ух!» Музыканты были вынуждены остановиться.

пронзительно и на весь зал начала Вера Сергеевна следующую частушку,–

Весь зал ахнул, кто-то взорвался смехом, в основном же все по-идиотски заулыбались. Вера Сергеевна продолжала выкрикивать «У-ух!» и, поставив руки в бока, кружилась на месте.

— Озорница наша, озорница! — слащаво смеясь и пробираясь к начальнице, восклицала Ульяна. — Дай я тебя поцелую, голубушка моя!

— Я тебе не голубушка! — отрезала Вера Сергеевна, продолжая кружить на месте, но уже делая это напряженно.

Ульяна захихикала:

— Шутница! Шутница наша! Ну давайте все танцевать! Музыку! Музыку!

Вера Сергеевна внезапно остановилась и, уставившись на Ульяну пьяным взглядом, тяжело произнесла:

— Вот за то, что ты мужиков отбиваешь, я тебя никогда не прощу! — не соблюдая координацию, Вера Сергеевна помахала перед лицом Ульяны пальцем. — Никогда!

Внутри меня все словно оборвалось. Значит, Вера Сергеевна давно догадалась о моих чувствах к Наилю.

— Вы что говорите, Вера Сергеевна? — Ульяна по-простецки удивилась и затем делано махнула рукой. — Господи, с ума уже все посходили, — с этими словами она хотела отойти от Веры Сергеевны, но та схватила ее за руку.

— Правда-матка глаза режет, да?

«Вера Сергеевна, миленькая, не надо! — кричала я в мыслях начальнице. — Переживу я и это, что же вы так реагируете?»

Ульяна стояла бледная и с внезапно постервеневшим лицом.

— Так, Вера Сергеевна, успокойтесь, — говорил Наиль, пытаясь встать между женщинами, словно они намеревались подраться.

— Что я тебе сделала? — зло и громко вдруг сорвалась Ульяна, не обращая внимания на Наиля. — Что ты меня так ненавидишь?

— Мужиков не надо отбивать.

— Ты че говоришь-то?! Кого я отбила?!

— Наиля, — Вера Сергеевна говорила тихо, переводя дыхание.

— У кого это я его отбила, дура?!

— Ты сама знаешь.

«Вера Сергеевна, не надо, пожалуйста, не надо!» — я стояла в невероятном напряжении.

— Ничего я не знаю! Что ты несешь! Жрет тут на халяву и еще будет че-то вякать! — зло прокричала Ульяна.

— Ульяна!.. — Наиль еле сдерживал ярость. — Хватит… Вера Сергеевна, успокойтесь.

— Нет, мы это не будем заминать! — нервно выкрикнула Ульяна. — Вот пусть она перед народом говорит, у кого я тебя отбила! Пусть говорит! Кем она меня выставляет, сволочь такая!

— А я скажу! — приняла вызов Вера Сергеевна.

Мне казалось, что я сейчас умру со стыда. Мне нужно как-то вмешаться, успокоить их, ведь это все происходит из-за меня!

— Ну, говори, говори! — вспотев, не отступала Ульяна. — У кого я его отбила, а?

— У Алевтины, — осторожно произнесла Вера Сергеевна.

В зале стало тихо, слышалось только икание тамариного Гены.

«А причем тут Алевтина?» — растерянно подумала я. Причем тут Алевтина?! Я не понимаю… Я непроизвольно посмотрела на Алевтину. Та стояла с каменным лицом.

— Мне эти твои медвежьи услуги… — вдруг злым голосом начала Алевтина, обращаясь к Вере Сергеевне, — вот уже где сидят! — сорвалась она на крик и стремительно поспешила к выходу.

— Довольна? — ехидно обернулась Вера Сергеевна к Ульяне.

— Она же мужу рога ставила, кого ты защищаешь? — с ядом произнесла Ульяна.

— Аля разводиться собиралась, — Вера Сергеевна замолчала, раздираемая желанием высказать все, но не зная, с чего начать. Ее голова нервно подрагивала, вдруг она с горечью махнула рукой: — Быть в этом Институте больше не могу! Гадюшник проклятый! Ой, да тьфу на вас всех! — Вера Сергеевна поспешила вслед за Алевтиной.

Ульяна вдруг начала громко и по-театральному судорожно плакать. Наиль увел ее куда-то. Тамара своим наигранным жизнелюбием попыталась вернуть праздник, попросила музыкантов играть снова. Через пять минут в зале воцарилось прежнее веселье, многие танцевали, остальные, собравшись кучками за столами и посмеиваясь, обсуждали происшедшее. Вскоре вернулась Ульяна, поддерживаемая Наилем и с мученической улыбкой на лице. Всем своим видом она пыталась изобразить несчастную жертву, которая героически пытается вынести все, что выпало на ее долю. Ульяна и Наиль сели на свои места, Наиль что-то говорил Ульяне, она же начала есть.

Я все никак не могла осмыслить происшедшее. Что же это получается, значит, у Наиля уже был роман и с Алевтиной? Но ведь этого даже я не заметила! Представляю, как эта холодная и расчетливая Алевтина прикладывала все усилия, чтобы ее адюльтер с Наилем оставался в тайне.

Я сидела за столом, но развернувшись лицом к танцующим. Мне вдруг захотелось истерично засмеяться. Да, Наиль времени даром не теряет, хотя, впрочем, он никому и ничего не обязан, а уж мне тем более, и его вины здесь нет. Он, видимо, стал встречаться с Алевтиной, но это заметила Ульяна, забеспокоилась и прибрала Наиля к своим рукам. Ах, стервы, устроили тут из-за него побоище! Они же просто смешны! Нет, я до такого унижения не опущусь. Предпочитаю, чтобы за меня сражались, а не я за кого-то. То же самое, но уже в отношении себя, видимо, предпочитает и Наиль, судя по бьющимся из-за него женщинам. Внезапно меня озарила догадка: а может мы с Наилем потому и не можем сойтись, что каждый из нас ждет инициативы от другой стороны, не представляя себя в роли «просящего о любви»? А может, каждого из нас просто пугает возможность оказаться отвергнутой стороной? Не знаю, не знаю… Так много всего!