Данил Гурьянов - Любовь языком иносказаний

— Вон женщина записывает.

Около невозмутимой худой женщины собрались только что подошедшие старухи, каждой из которых она писала на руке, между большим пальцем и запястьем, номер — в зависимости от очередности. Мы с Тамарой вслед за старухами стали в очередь к Невозмутимой. Вскоре у меня на руке появилось жирное, выведенное фиолетовой пастой «21» — мой порядковый номер в очереди за сахаром.

Среди вновь прибывающих женщин мы с Тамарой встретили несколько знакомых, с которыми мы уже стояли в других очередях, отоваривая талоны на другие продукты. Хорошо, что сегодня была суббота и нам не надо было идти на работу, потому-то нам и удалось занять очередь почти в самом начале. В будни же мы поспевали в магазины лишь под вечер, когда очередь по плотности или длине обычно захватывала все помещение гастронома.

Делегация из нескольких женщин от увеличивающейся очереди попыталась выяснить у персонала магазина, когда привезут товар. Продавщица вяло призналась, что хотя сахар и привезут сегодня, но во сколько точно — неизвестно. Значит, нужно ждать. Количество людей, занимающих очередь за сахаром, становилось все больше и больше. Мы разместились в гастрономе солидными группками, обсуждая в основном бытовые проблемы и политику. Все устали от перестройки с ее исчезнувшими товарами и появившимися талонами, какая-то женщина рассказывала, что вычитала в «Аргументах и фактах» шутливый вопрос одного из читателей: «Будут ли в будущем льготы тем, кто пережил перестройку?»

Вскоре мы расположились, оперевшись о стены, затем, сев на подоконники, некоторые женщины то и дело выбегали во двор магазина посмотреть, не приехала ли машина с сахаром. В два часа дня продавщицы выгнали нас на улицу, чтобы запереться на обед.

Мы с Тамарой, купив у торговки по беляшу, решили во время этого перерыва побродить по морозным улицам. И наш разговор все-таки сводился к тому, что произошло накануне.

— И чего ты теперь ждешь? — спросила меня Тамара, когда я ей во всем призналась.

— От него я не жду ничего, я вообще даже видеть его не могу! — сказала я, имея в виду Андрея.

— Подожди, не руби сгоряча, — остановила мой возмущенный поток слов Тамара. — Кто знает, может быть, вы еще сойдетесь, ведь ты даже не узнала, что он за человек, может быть, вы подходите друг другу? — она не обращала внимания на то, что я отрицательно мотаю головой. — Хочешь, я через своего козла передам этому Андрею, чтобы он тебе позвонил?

— Ты что, смеешься? — воскликнула я. — Я ни за что не буду искать с ним встречи. Пускай это делает он, если хочет.

Тамара хмыкнула.

— Все, что он хотел, он от тебя уже получил.

Я промолчала.

— Неискушенная ты, Нелька, ничего не знаешь. Разве можно так себя вести с мужчиной при первой же встрече?! Ведь если он не увидел в тебе особой красоты, страсти или души, то зачем же ему к тебе снова возвращаться после этого? Он решает, что все, что ты ему могла дать, ты дала, а на большее и лучшее ты уже не способна и потому начинает искать следующих. А умные бабы, Неля, сначала привяжут к себе мужика — прогулочки там всякие, свидания, беседы. После этого мужчина волей-неволей постепенно «прикипит» к женщине, какой бы она впоследствии ни оказалась. Здесь главное оружие — привычка!

Мы вернулись в гастроном, отыскали знакомые лица, встали в очередь. В пятом часу вечера наконец-то привезли сахар. Магазин, полностью захваченный широкой очередью, гудел как растревоженный улей. У прилавка образовалась давка, мы с Тамарой оказались в разных сторонах. Какие-то мужланы пробирались к прилавку без очереди, а издерганным продавщицам было все равно кого обслуживать. Видя перед собой плотные спины мужланов, я подумала, что никогда не смогу пробраться сквозь них до весов, хотя моя очередь подошла уже давно. Что же делать? До чего все надоело! Хотелось опустить руки, но… Но нужно бороться. Да, нужно бороться. Мне не привыкать. Вперед, в бой!

Хотя официально сейчас наступил март, первый месяц весны, но зима, видимо, и не собиралась подчиняться календарю. Она не уходила и была все так же морозна, но уже потеряла ту наивность и чистоту, которой когда-то только начиналась. Сейчас зима была уже уставшая и тяжелая, но тем не менее не желала сдавать свои позиции.

Я жила как и прежде: пробуждение, работа, ужин у экрана телевизора, сон. На работе старалась загружаться насколько возможно, тем более, что должность начальницы отдела прибавляла мне обязанностей и ответственности. Вечерами смотрела по телевизору «Спрут» и «Рабыню Изауру» в зависимости от того, какой из сериалов показывали. Словом, старалась выкинуть из головы мысли о Наиле, о своей жизни, хотелось лишь однообразно существовать, плыть по течению рутины, забыть о том, что жизнь может быть гораздо богаче.

Однажды на работе мне не понравился проект, который выполнил Наиль. На правах начальницы я стала критиковать его труд, разложив перед ним бумаги и указывая пальцем в слабые места. «Но это же никуда не годится! Это просто халтура! Почему вы так недобросовестно работаете?» — неожиданно я поняла, что слишком повысила тон. Я испугалась этого, замолчала и перевела взгляд с бумаг на Наиля. Он стоял молча и просто смотрел на меня. Наши глаза встретились, и снова все в моей душе перевернулось, снова я не могла забыть этот миг. Но что выражал его взгляд? Я была так не уверена в себе, что уже не знала. Может, любовь? А может, ненависть, презрение или безразличие?

Уже вечером, дома, я приняла важное решение и сразу же решила поделиться им с Тамарой.

— Я не хочу работать начальницей, — твердо произнесла я в телефонную трубку. — Пусть берут на мое место Алевтину, а я буду просто сотрудницей, как и раньше.

— Что-о? ты совсем уже сдвинулась? — помимо голоса Тамары до меня донеслось еще шипение сковородки и отдаленное пение Светочки — телефон у них стоял на кухне, и Тамара, видимо, готовила ужин.

— Эта проклятая должность встала между нами! — с обидой воскликнула я. — Не могу быть его начальницей, указывать ему что-то. Это не понравится любому мужчине!

— Ой, Нель, ну ты меня уже просто бесить начинаешь! — сорвалась Тамара. — Ну давай, еще всю свою жизнь принеси ему в жертву! Только, думаешь, ему это надо? Ты вообще хотя бы уверена, что он к тебе что-то испытывает? Может быть, ты действительно внушила себе, что небезразлична ему, только еще не знаешь об этом, потому что держишься за надежду! Представь, что все это может оказаться миражом, и ты себе скажешь: «А стоило ли это заблуждение жертв?», но ничего исправить уже будет нельзя, понимаешь, ничего! Ты этого хочешь? Нель, у него своя жизнь, у тебя своя, ну не позволяй ему себя уничтожить! Нель, ну не губи себя, пожалуйста, а?