Данил Гурьянов - Любовь языком иносказаний

— Несколько лет семейной жизни и ты превратилась в философа, — улыбнулась я.

— Неудачной семейной жизни, — поправила меня Тамара. — Когда все плохо, начинаешь думать, думать, думать… Не знаю, может, мои выводы неверны, но они полностью объясняют наши отношения с Геной. — Тамара на секунду запнулась. — Когда мы с ним познакомились, он, видимо, подыскивал себе жену, я подошла под требуемые параметры, и тогда он пустил в ход все свое оружие — обаяние, нежные слова, красивые поступки, этот его набор никогда не менялся, менялись только женщины. А я, доверчивая, попалась на эту удочку… Эх, вот если бы не было у мужчин тщеславия, а у женщин доверчивости, то тогда все браки заключались бы без обмана, без иллюзий и ни одного развода не было бы, правда, Нель!

— А ты не думаешь, что без этих качеств мужчина и женщина станут непривлекательными друг для друга? — задумчиво спросила подругу я.

— Ты хочешь видеть Наиля тщеславным? — лукаво глядя на меня, ответила она вопросом на вопрос.

Я немного помолчала.

— Просто я испугалась твоих слов относительно мужчин… Мне всегда казалось, что Наиль делает мне какие-то знаки внимания, и это всегда давало мне такой стимул жить! Но здравый смысл постоянно говорил мне, что никаких знаков внимания Наиль мне не оказывает, что я сама все это напридумывала. И вот представь, что я испытаю, если окажется, что Наиль действительно делал мне авансы, но при этом был полностью ко мне безразличен, и мотивом его поступков было лишь желание убедиться, что не только проститутки типа Ульяны от него без ума, но и такие «синие чулки», как я, тоже! — последнюю фразу я произнесла с ядом и даже отчаяньем, настолько глубоко я прочувствовала реальность этой ситуации.

— Конечно. Поведение типичного охотника, — поддакнула Тамара, довольная моим согласием с ее теорией. — Ему от тебя даже близости, может быть, не надо, ему достаточно видеть, что ты по нему сохнешь, и это придает ему значимость в собственных глазах. Точно. Поэтому-то он никогда и не пытался по-настоящему сблизиться с тобой!

Я закрыла глаза. Боже, как больно…

Возникла небольшая пауза.

— Неля, если ты сейчас заплачешь, то я просто умру! — вдруг приглушенным и подрагивающим голосом произнесла Тамара.

Я мелко закивала головой и быстро отвернулась. Главное, справиться со слезами беззвучно, иначе нас обеих прорвут рыдания. Я закрыла лицо руками и боялась даже выпустить воздух. Что-то подсказывало мне, что Тамара испытывает и делает то же самое.

Слезы ушли. Мы с Тамарой несмело и нервно улыбнулись друг другу.

— Выкинь его из головы, освободись, — первой нарушила молчание Тамара, говоря мне это осторожно, словно прощупывая почву.

Я зябко поежилась.

— Тамар, помнишь, как однажды, еще до твоей свадьбы, я говорила о разнице между любовью и влюбленностью?

— Ну?

— Так вот, я бы, наверно, могла выкинуть Наиля из головы, если бы была в него только влюблена, а я же его люблю.

— По-моему, раньше ты говорила другое.

— Да, я говорила, что любить человека можно только зная его. А разве я не знаю Наиля? Мы работаем вместе уже почти пять лет, все это время я незаметно наблюдаю за ним, постоянно открываю в нем какие-то приятно удивляющие меня качества. Пусть я не знаю, любит ли он читать газеты за ужином, предпочитает ходить по дому в тапочках или босиком, но я отлично знаю — какой он среди людей, и уже это дает мне право любить его, а не просто быть влюбленной. И я люблю его! Тамара, я именно люблю его!

Тамара обеспокоено смотрела на меня.

— Сколько пар живут вместе, — воодушевленно продолжала я, — знают все о своих характерах, общем быте, но их души порой так и остаются чужими друг для друга, неразгаданными! Такие пары могут сколько угодно говорить, что у них любовь, но я всегда буду считать, что это только привязанность, общение, превратившееся в привычку, в образ жизни. Я не связана с Наилем никакими бытовыми привычками, мало того, как ты сама же мне говорила, у каждого из нас своя жизнь, но я беспрестанно с трепетом думаю о нем! Разве это не любовь? — Я улыбнулась сама себе. — Любовь, конечно, любовь!

Тамара неуверенно качнула головой и вопреки своим предыдущим высказываниям на этот счет вдруг произнесла:

— Дай-то Бог.

— Только «Испахан» — важно произнесла Люда, стоя за прилавком парфюмерного отдела. — Они сирийские вообще-то, но сделаны по французской технологии.

Я посмотрела на своего спутника, он утвердительно кивнул головой.

— Берете? — вальяжно уточнила Люда и коротко направила: — В кассу.

Когда Володя отошел и мы оказались без посторонних, у Люды пропала необходимость нести свой имидж, и ее голос потеплел:

— Че не заходишь-то? — спросила меня она.

— Да подруга с мужем разводится — ответила ей я, имея в виду Тамару. — Вот пару дней у меня с дочкой жила, сейчас к матери переехали в другой район.

— А сама-то как? Че это за хлыщ с тобой?

— Да это Володя, мы учились вместе.

С Володей мы не виделись много лет и вот сейчас встретились в универмаге, он искал подарок жене. У нас с Володей всегда были хорошие отношения, и я искренне обрадовалась, увидев его, а так как на прилавках достойных товаров не было, я решила помочь ему, обратившись к Люде.

Когда Володя принес чек, Люда уже достала духи из-под прилавка, и я рассматривала красивую фиолетовую коробочку. Мы улыбчиво распрощались с Людой, и в этот момент я увидела проходившего мимо Петра Петровича. Обычно он очень радовался любой встрече со мной и расплывался в улыбке, но в этот раз, увидев меня со спутником, хмуро кивнул головой и поспешил скрыться в толпе. Володя продолжал благодарить меня за то, что я помогла ему достать подарок, начал рассказывать какую-то смешную историю, но мое настроение было уже непоправимо испорчено.

Дело в том, что Петр Петрович был другом Наиля, а кроме того, как я давно подозревала, испытывал ко мне нежные чувства. Он до сих пор был неженат, и я порой думала, что вдруг его отношение ко мне такое же трепетное, как у меня к Наилю. Возможно, зная, что такое тайная любовь, мы с Петей могли бы сблизиться, к тому же у нас было много общего. По крайней мере я не сомневаюсь, что если бы я захотела, мы с ним могли бы создать семью. Однако, упустив юношеские годы, я теперь требовала от судьбы воссоединения по настоящей любви, замужество по принципам «пора», «надо» или «лучше, чем ничего» меня не устраивало. А настоящую любовь я испытывала только к Наилю и, глядя на доброго Петра Петровича, убеждалась в том, что сердцу действительно не прикажешь. Именно поэтому я не хотела обнадеживать Петра Петровича, чтобы не причинить ему потом боль, и поэтому предпочитала выдерживать между нами дистанцию. То, что он увидел меня сегодня с Володей, наверно, расстроило его, но это только послужит ему на пользу. Чего же я боялась, так это того, что Петр Петрович, жалуясь на свою судьбу, расскажет Наилю, что видел меня в универмаге улыбающуюся, с духами в руках и с хорошо одетым мужчиной рядом. Наиль сделает единственный вывод, который напрашивается, но я не хочу, чтобы он ошибочно думал обо мне, чтобы считал, что я радуюсь жизни без него, ведь это не так! Мне плохо без него! Мне никто кроме него не нужен! Я люблю только его!