Андрей Титов - Тайм-аут

— Понятно. Что с желудком и кишечником?

— Пока не вскрывали.

— Ну так вперед. Стас, не хочешь попробовать?

— Нет, спасибо.

— Ты какой-то хмурый сегодня. Все нормально?

— Угу.

— Ну смотри. — говорит Биня и выходит из секционной.

— Правда нормально? — спрашивает Макс. — А то не стесняйся. — кивает в сторону утопленника. — Расскажи товарщу, как тяжело тебе приходится. Его, кстати, неплохо бы обратно перенести, Мань, подсоби, а? Я опаздываю страшно.

— Ага, щас. — отвечает Маня и начинает утробно гоготать.

Всегда было интересно, откуда берется эта веселость у толстух? Чем питается? Я никогда особо не жаловал жиробасов, как образчик необоримой лени и наплевательского отношения к себе, но быть толстым мужиком — это полбеды, с возрастными тоже все ясно, молодая толстая баба же — явление за пределами моего понимания. Взять ту же Маню. Если и отважился какой-нибудь смельчак свернуть горы (в прямом смысле) и заправить своего червяка куда надо, то было это не иначе как в полуобморочном от количества выпитого состоянии этак декаду назад. Что тут веселого, казалось бы? Ан нет, с утра до ночи веселятся. Или это замаскированные рыдания? Попытка привлечь к себе внимание? Самое странное, что очень редко за этим гоготом можно услышать фальшь. Похоже, им и вправду весело. Загадка.

Воздух поражает восхитительной прохладной свежестью, настолько сладостной и желанной, что я решаю не спускаться в метро на ближайшей станции, а дойти до следующей. Незнакомое состояние… Лень думать, лень чувствовать. Хочется просто идти, бесконечно долго, не встречая никого, ни на что не глядя.

Под конец смены отвращение и тошнота сменились неприятным, тревожным чувством, рассеявшись на воздухе, оно вновь начало подступать по мере спуска в метро. Подземка напоминает преисподнюю, всасывающую и изрыгающую души одновременно. Трупная вонь, тщетно соскабливаемая мной в душевой Бюро, усиливается с каждым метром, ни на секунду не покидает ощущение, что на меня кто-то косо смотрит. На середине маршрута, женщина, несколькими минутами ранее севшая рядом, поднимается и пересаживается на другое место.

По пути домой я заглядываю в магазин и покупаю проволочную щетку и кусок хозяйственного мыла, которыми поочередно тру себя в душе. Позже состояние становится значительно хуже, облупившийся, в желтых потеках потолок начинает напоминать рыхлую кожу утопленника. Едкое, гнусное пламя разъедает изнутри грудную клетку, пробирается к гортани, отдаваясь в руках и ногах, сердце колотится. Боюсь смотреть в темноту прихожей, не дает покоя смутная уверенность, что через секунду в ней начнут проступать очертания… В попытке унять сердцебиение, я вспоминаю как маленьким мальчиком, проснувшись среди ночи, дрожал от страха, вспоминая прочитанную накануне повесть «Красная Рука, Черная Простыня, Зеленые Пальцы». Не смешно ли? Нет, мне совсем не до смеха. В парах сомнамбулического безумия, в окружении призраков гниющих тел, порванных, разбитых, обезображенных лиц, я вопрошаю в пустоту: «Какого х-я?». «КАКОГО х-я?!»

«Какого х-я?» — раздается за двумя картонными прослойками стен. Шаги по коридору. Стук в дверь. Не мою.

— Да? — я узнаю голос лысого парня в майке.

— Олег, это ты сейчас сморкался в раковину на кухне? — дядя Миша.

— Да, но… Я спешил, а ванная занята была.

— Ну так может ты теперь и ссать в нее будешь, коли туалет занят?

Я почти физически ощущаю как к горлу лысого подкатывает неприятный горький комок.

— Еще раз повторится что-нибудь подобное, я подниму вопрос о твоем выселении. — подчеркнуто строго и деловито, как учитель ученику, произносит дядя Миша.

— Это каким образом? — с вызовом спрашивает Олег.

— Да таким, б***ь! — дядя Миша мгновенно свирепеет, образ учителя отваливается от него как засохший навоз от сапога, — Ты тут никто, б***ь! У тебя хотя бы договор есть об аренде?

Олег, поняв оплошность, на этот раз благоразумно молчит.

— Вооот. — расплывается дядя Миша в оргазмической ухмылке. — А я здесь собственник, б***ь! Понятно? Скажи спасибо, что мы тут терпим сборища ваши бесконечные.

Олег что-то неразборчиво мямлит, не удостоив его ответом, победной поступью дядя Миша идет обратно в комнату. На полпути его окликает незнакомый мне женский голос.

— Дядь Миш, это вы скрутили температуру в колонке?

— Да, я. Там 56 градусов было, пламя как в плавильне.

— А обязательно до минимума? — в интонации возмущение граничит с искренним любопытством — Вы понимаете, что начинает холодная вода течь? Мы, кажется, уже разговаривали по этому по…

— Хорошо, что ты завела разговор, — перебивает ее дядя Миша, — мне уже остоебенело напоминать, что колонку нужно аккуратно использовать. Ты понимаешь, что…

— Дядь Миш, я уже говорила, что ставлю перед душем комфортную для себя температуру, — на этот раз в голосе девушки только металл, компромиссные варианты дядя Миша явно упустил, — а потом убираю как было. Что вам неймется-то все время?

— Я здесь хозяин, надо будет, обойду всех, соберу подписи и выс…

— Хозяин чего? Конуры, в которой сидите сутками? Ну вот в ее пределах и командуйте. В общем, я вас по-хорошему последний раз предупреждаю — не трогайте колонку, пока я в душе, иначе у нас с вами будет конфликт. Поскольку вы не моетесь, симметричными действиями вас не испугать, но поверьте, я найду способ прищемить вам яйца, и мало не покажется!

— Ты что се…

— Разговор окончен.

— Оставив ошеломленного дядю Мишу обтекать, девушка возвращается в, судя по звуку, одну из угловых комнат.

Кошмары разом отступают. «Все-таки есть на свете справедливость.» — думаю я с улыбкой. Какое облегчение!

«Привет, дорогой!

Спасибо, очень смешная идея:) Для короткометражки сложновата, но я пообщалась с преподавателем, он разрешил нам с Томасом сделать комикс! Томас — это мой одногруппник, мы с ним в паре сдаем проект.

Очень жаль, что ты задерживаешься, хотя погода ужасная, дожди идут не переставая, как в фильме «Семь», не хочется лишний раз выходить из дома. Томас говорит, что в такую погоду самое большое количество убийств, поскольку дождь и вообще любая хмурая погода как-то действует на подсознание, особенно на нездоровое. Страшно возвращаться после занятий!

Позавчера ходили с подругами на выставку работ Дианы Арбюс, потрясающе! Ходили вечером и затем разъехались по домам, я до самого утра не могла уснуть, перед глазами стояли эти лица.

Приезжай скорее! Жду с нетерпением!

Целую!

Очередным ненастным вечером я решаюсь разобрать антресоли у входа. Каково же оказалось мое удивление, когда я обнаружил, что пространство в полтора кубических метра почти полностью занято книгами. Купив в ближайшем хозяйственном магазине деревянный стеллаж, я размещаю их поочередно на полках. Лесков, Набоков, По, Джек Лондон, Чехов, Горький, Достоевский, Фолкнер… Вот это клад! С книгами обнаруживается еще примерно такой же объем различной мелочевки и непонятных бумаг, не представляющих ценности. Забив ими прочный пластиковый мешок, выношу его на лестницу, попутно сталкиваясь с симпатичной светловолосой девчонкой.