Анатолий Азольский - Степан Сергеич

— Монтажники взвоют, — усомнился Чернов. — Если будем процентовать на все девяносто, зарплата получится очень большой, бухгалтерия не пропустит. А меньше — монтажники законно возмутятся.

— Каждый блок закрепляй за определенным монтажником. Ему-то безразлично, сейчас он получит деньги или в следующем месяце, сумма-то не изменится.

— Ясно. Понятно. То есть так: ничего нового нет.

— Не понимаю…

— Я так и делаю… и делал.

— Так какого ж…

— Человек ты новый, кто тебя знает…

— Наряды и требования забери себе. Я инженер, и неплохой, займусь техническими вопросами.

— Так бы сразу и сказал.

Чернов выволок из стола начальника цеха половину папок и унес к себе.

За стеной равномерно, как машина, гудел цех, и это не позволяло сидеть бесцельно. Виталий нашел описание радиометра, прочитал, посмотреть схему его не удалось.

К Виталию влетел перепуганный Чернов:

— Виталий Андреевич! Не отпускай ты ее — Ритку Станкевич! Я не подписываю заявление ей на отгул, а она шепчет: «Отпустите, ради бога, что угодно за это сделаю, хотите — отдамся!» Не отпускайте, у нее два блока недомонтировано.

Не успела за ним закрыться дверь, как впорхнула сама Ритка Станкевич полы халата разлетелись, юбочка плещется у коленок, хитрое смазливое личико разъярено.

— Я говорю ему — отпусти! У меня дело, Виталий Андреевич!

— Не могу.

Она выслушала отказ, приоткрыв рот. Подошла ближе.

— Отпустите, ради бога. Хотите — отдамся! Только отпустите.

— Согласен. — Виталий пригладил волосы. — Отдавайся.

Ритка хмыкнула. Уныло посмотрела в окно. Медленно застегнула халат и ушла.

— Часто она такие номера выкидывает? — спросил, смеясь, Виталий у Чернова.

— Ежемесячно, у этой стервы нет ничего святого.

— Святое — это твоя невинность?

— Ее скорее. К ней тут многие подбивались — безрезультатно.

— Весело живете…

— Куда уж… Набрали красоток. Заметил — все одна к одной, на конкурс красоты посылать можно. Набирал Трайнин, первый начальник цеха, у него губа не дура, а до тебя здесь был Константин Христофорович Валиоди, не то узбек, не то грек какой-то… Одессит. Тоже любил окружать себя предметами роскоши.

Не-е, ты не подумай плохого, он свою жену на два батальона красоток не сменяет, оригинальный начальник…

Они стояли в проходе, говорили тихо. Монтажники и монтажницы справа, слесари-сборщики слева выжидательно поглядывали на них, прикидывали, что сулит им этот, по-видимому, важный разговор, что нового и необычного принесет с собой очередной начальник.

Чернов холил мушкетерские усы — это уже перестало вызывать раздражение.

— Мастер на сборке Яков Иванович Сараев, одновременно и диспетчер, бегает где-то по цехам, что-то вышибает… Диспетчером до него был Мишель Стригунов, умнейшая голова, но пил, как лошадь, выгнали по сорок седьмой, Баянников люто его ненавидел. Чтоб полностью просветить тебя, покажу еще одну… — Чернов не решился на слово, сделал паузу. — Технолог цеха Нинель Сарычева, не вздумай называть ее Ниной. Нинель Владимировна. Я, признаюсь, слабохарактерный парень, на меня можно надавить слезой и криком. Я поэтому перестал на нее жаловаться. Все запустила, не высыпается она, что ли…

Начнет составлять технологическую карту сборки — и бросит, и затеряет…

Вот она, кстати, проспалась, вылезла на свет божий… По сборочному участку прошла, кутаясь в шаль, невысокая женщина.

— Мерзнет, бедняжка, от безделья…. Муженек у нее работает в главке, а то бы давно вылетела отсюда.

— Вылетит, — обещал Виталий. — Этот пижон, который ноги на стол…

— Валентин Сорин. Он не пижон в смысле ног… Служил на тральщике, какой-то идиот не положил на пол радиорубки линолеум, а под полом машинное отделение, вот он и приучился поднимать ноги на стол. Мальчишка это Юра Крамарев, сосунок, но в радиотехнике разбирается здорово. Фомин муторный какой-то тип, спирт ему на руки не давай, через Валентина, тот поскромнее, не пьет…

— Тебе не кажется, что нужен еще один регулировщик?

— Давно кажется. Трудно найти. Голову надо иметь для такой работы и терпение, каждый месяц новые приборы, разработчикам наплевать на все, отправят схемы и думают, что усилители или еще что там работают, а усилители-то и не хотят работать…

Чернов рассказал много еще интересного и любопытного. В заключение спросил:

— Ну как, не откажешься руководить нами?

Ответил Виталий не сразу. Ритка Станкевич, истошно вопя, требовала справедливости, кричала, что не будет работать, пока не найдутся ее бокорезы.

— Наоборот, горю желанием.

Вечером появился мастер сборочного участка. Чернов подозвал его к себе.

— Яша, хозяин пришел. Скоро нам станет легче. Такого проходимца я еще не встречал, в институтах их теперь, что ли, готовят… Все знает, все тонкости, тот еще тип, с ним мы не пропадем, прогрессивку каждый месяц получать будем, на баб не падкий, выпить, видно, не дурак, кажется, нам повезло.

Яков Иванович, вдрызг разругавшийся со всеми мастерами первого цеха, протянул с облегчением:

— Пора уж…

Виктор Антонович Баянников сам привел нового регулировщика в цех и сказал Сорину:

— Валентин, это Александр Петров… Расскажи ему, чем вы здесь занимаетесь.

Сорин снял со стола ноги, Крамарев улыбнулся с детской приветливостью, а третий регулировщик, Фомин, воровато выглянул из своего угла и вновь скрылся.

Новичок, чем-то смущенный, был в драном свитере, только что полученный халат держал на сгибе руки, старался ни на кого не смотреть. Ему отвели место у крайнего окна.

— Чепухой занимаемся, — объяснил ему Сорин. — Как знаешь, есть четыре типа ядерных излучений: альфа, бета, гамма и нейтронное. Институт разрабатывает, а цех делает приборы для их обнаружения и измерения индикаторы, дозиметры, радиометры… Все они в сыром виде идут к нам, в регулировку, иначе — настройку… Ну, и попутно — усилители разные, рентгенометры. Понял?.. Как у тебя с образованием?

— Кое-что наскребется…

— Где до нас работал?

— Где придется… Выбор богатый.

До обеда Петров не работал. Получил приборы для настройки, монтажный инструмент. Сидел у своего окна с паяльником, прислушивался к разговорам.

Потом Сорин поставил перед ним блок.

— Усилитель, «Эвкалипт» называется, для врачей. Усиливает шум сердца.

Постарайся к вечеру сдать в ОТК.

— Ага, — сказал Петров и развернул принципиальную схему. Сорин стоял рядом до тех пор, пока не убедился, что новичок работает вполне квалифицированно.

Только далекий от производства человек мог решить, что все в регулировке совершаемое и концом месяца обозначенное плод чьего-то злого умысла или результат нерасчетливости, халатности.