Джулия Тот - Гном

Вернувшись домой, Сережа наделал целую тарелку бутербродов, сварил целый чайник кофе и, выключив свет во всей квартире, отправился со всем этим в свою комнату, где, включив компьютер, сел за него с намерением не останавливаться, пока не завершит задуманное — единственную свою возможность выжить и жить.

Сергей совершенно потерял ощущение времени: он ложился спать и вставал, глядя на часы, только чтобы выползти в магазин, и понятия не имел, сколько дней он так живет. Возвращаясь в дом, он снова садился за компьютер и писал до изнеможения глаз, до отказа мозга думать, а пальцев — печатать. Книга о жизни дипмиссии глазами не его, а просто ребенка, видящего и слышащего правду, как она есть, знающего все скрытые отношения и правила этого особого мира, была единственным его спасением, и он, останавливаясь всего на несколько часов, чувствовал себя виноватым, что потерял это время. В том, что книгу напечатают, Сергей не сомневался ни минуты: факты были реальными, время — бесконтрольное, и скандальная, хорошо написанная история в хламе литературы для чтения в метро не потеряется.

Поставив последнюю точку, Сергей, совершенно счастливый, под лучами утреннего слабого осеннего солнца, забылся сном человека, спасенного только-только от смерти.

Проснувшись, он включил радио — теперь ему необходимо было знать, какой сегодня день. Он шел распечатывать книгу, чтобы еще сегодня разослать ее по издательствам, когда до боли знакомое чувство мечты, разлетающейся маленькими пылинками во все стороны, сковало его страхом. Сергей понял, что совершенно упустил из виду — когда книгу примут к печати, ему придется ехать в издательство, встречаться с людьми, и он испугался, что книгу не напечатают, что книгу украдут, решив, что мелко-беззащитный, он все равно сделать не сможет ничего, и, взобравшись, как ребенок, на стул в кухне, он опять был вынужден придумывать что-то.

Глядя перед собой, он грустно и как-то отвлеченно от себя, уже без страха подумал:

— Чтобы эту проблему решить, авантюра какая-то нужна, а авантюриста я знал только одного — Димку, но он — далеко и… — остановившись на полмысли, Сергей посмотрел на телефон, понял, что нашел выход и, схватив трубку, стал набирать номер друга в Питере, который до сих пор помнил глазами.

Трубку сняла женщина, но Сергей уже не боялся побеспокоить Димину жизнь — ему нужно от него только одно, совсем маленькая помощь, и он надеялся, что друг не откажет.

— Здравствуйте, могу я с Димой поговорить? — Сергей пытался унять внезапное волнение в голосе, но потом решил не обращать на это внимания.

Женщина довольно резко начала:

— С кем? Телефон правильно набирайте, тогда поговорите… — Но, прежде чем Сергей успел отчаяться и положить трубку, вдруг поспешно почти прокричала: — Подождите, вы Штурмана что ли ищете?

— Да, — Сережа почувствовал, что нежных чувств эта особа к мужчине с фамилией Штурман не питает, но надеялся, это не помешает ему поговорить с другом.

— Так он здесь уже два года не живет. Влип он, Дима твой, бандитам задолжал, вот и поменялся со мной на мою комнату с доплатой, чтобы расплатиться. Спился уже наверное — он тогда сильно заливать начал за борт от отчаяния, — она замолчала, явно ожидая реакции звонившего, но ошеломленный, Сергей только смог спросить:

— Пожалуйста, дайте мне телефон, где вы раньше жили, где сейчас Дима живет.

Женщина засмеялась так весело, словно перед этим поведала не о трагедии человека, а анекдот рассказала:

— Нет там телефона, коммуналка это старая. Я не знаю, может, конечно, Дима твой в себя пришел и первым делом телефон провел…

Не в силах слушать бред на другом конце провода, Сергей прервал женщину:

— Я не хочу вас так беспокоить, раз телефона нет, адрес продиктуйте мне, пожалуйста.

Она, прерванная на полуслове, почему-то не разозлилась, а только бросив «ладно», быстро продиктовала ему адрес и, пожелав скептически удачи, бросила трубку, не дождавшись благодарности.

Сергей смотрел на листочек с адресом и думал о сказанном женщиной о Диме: он боялся, что за два года, прошедших со времени, о котором она говорила, с его другом могло произойти непоправимое, и тогда никто уже не поможет осуществить ему задуманное, и решил как можно скорее добраться до дома, записанного на бумажке. Понимая, что ехать на вокзал за билетом будет жестоким для него испытанием, все равно — оделся быстро, как только мог, и, застегивая спасительную куртку, уже спускаясь по лестнице, мысленно проверял, все ли взял.

Шлепая по грязным осенним улицам к метро, Сергей несколько раз, замечая стайки подростков, склонял голову пониже и пытался обойти их как можно дальше, только бы добраться до вокзала и вернуться уже с билетом без происшествий. В метро, стоя полуобернувшись к двери, он был совершенно защищен от посторонних взглядов и добрался до билетных касс совершенно успокоившимся. Когда очередь поднесла его к окошку кассы, он стянул капюшон назад и попросил один билет до Ленинграда на ближайший поезд, в котором будет любое свободное место. Кассирша, как всегда, делала все не глядя, и только подавая билет и принимая деньги, по все той же привычке подняла голову, но никого не увидев на обычной высоте, медленно опустила взгляд и уставилась на Сергея. Потом неожиданно-весело, так, что вся очередь стала заглядывать вперед, раскатисто выкрикнула:

— Ты карлик что ли? Вот напугал… — она хохотала, а Сергей тихо, но словно печатая слова, ответил:

— Карлик… Билет, пожалуйста, дайте.

Женщина замолчала так же в секунду, как залилась смехом, и недовольно буркнув: — Надо же, обидчивый какой! На природу не обижайся — бесполезно! — выдала ему билет и сдачу и, громко выкрикнув: — Следующий! — уже не обращала на него никакого внимания. А Сергей, идя к выходу, видел краем глаза, что все, стоявшие за ним и слышавшие глупость кассирши, поворачиваются и кивают друг другу на него со знанием дела:

— Карлик…

— Нет, это не карлик, это — лилипут, у него лицо человеческое, а у тех…

Сергей почувствовал какую-то детскую злость — ему захотелось высказаться и по поводу их, не испорченных интеллектом лиц, и кассирши, не утомляющей себя какими бы то ни было мыслительными процессами, но вспомнил — впервые за все эти годы — слова, сказанные столько лет назад Диминым дедом, и именно сейчас, на ходу, поверил старому генералу — здесь ему не выжить, и поспешил домой — собрать вещи и вернуться на вокзал к вечернему поезду.

C небольшой спортивной сумкой на плече, Сергей шел по платформе, пытаясь увидеть номер вагона, не задирая слишком высоко голову — чтобы капюшон не съехал. Увидев, наконец, что он добрался, Сергей почувствовал себя плохо, увидев у открытой двери вагона толпу из провожающих, помогавших отъезжавшим втаскивать вещи, и лестницу к двери, первая ступенька которой была на высоте, которую он мог преодолеть либо только с чьей-то помощью, либо под хохот толпы — закинув сначала наверх сумку и, подтянувшись, как обезьяна, затем вскарабкаться сам. Замедлив шаг, Сергей пытался подойти к вагону, когда народа у лестницы станет поменьше, но стоявшая внизу проводница уже заметила его: