Видиадхар Найпол - Средний путь. Карибское путешествие

В моем купе кормили младенца. У младенца текло из носа, рот сочился слюной, он причмокивал, хлюпал и часто рыгал.

«Квартплату? — спрашивал тот, кто кормил младенца.

— А я те говорю, и так много. Больше, чем раньше, не стану платить. Он грит, черный, грит, щас я поднимаюсь и получаю свою квартплату, или я тебя выкидываю с комнаты. Я грю: „Хорошо. Поднимайся, бакра [6] "Белый, чужой" (вест-инд.). “. Ну поднялся, я ему как дам, бац! Он по ступенькам — бам-бам-бам! Я там мимо проходил на той неделе смотрю, висит объява, зелеными буквами: „Не для цветных“. Зелеными. Я те грю, парень, прям как Сторк».

В Саутгемптоне пассажиры еще больше поредели. Человек с прической в стиле Ната Кинг Кола только провожал жену и ребенка, а сам оставался здесь один на один со злобными домохозяевами, прорабами и табличками «Не для цветных».

Нас направили в не самую роскошную комнату ожидания океанского терминала, рядом с вагонным депо, в мрачных отсеках которого мы видели мигрантов, прибывших сегодня утром на «Франсиско Бобадилья»: пестрая плотная масса толпилась за деревянными ограждениями так тихо, словно стояла за стеклом. Мы стояли у дверей и смотрели. Никто не пересек порог пассажирской комнаты ожидания, отделявший нас от иммигрантов. Пристальные взгляды, оценивающие вновь прибывших, выражали любопытство и неодобрение, жалость и насмешку, руки как будто ощупывали одежду, в которой не так давно мои спутники сами прибыли сюда: тонкие белые фланелевые брюки, небесно-голубые тропические костюмы, долгополые пиджаки с широкими плечами и те широкополые фетровые шляпы, которые совершенно неизвестны в Вест-Индии, но зато de riguer [7] Обязательно (фр.). для иммигрантов из Вест-Индии в Великобританию. На дешевых фанерных чемоданах значился полный адрес, всегда заканчивавшийся крупно написанным словом АНГЛИЯ. Они неподвижно стояли в темноте, вокруг суетились носильщики в темных пальто и железнодорожные чиновники, и была тишина.

Негр с разбитым лицом, высокий, похожий на тотем, стоял посреди комнаты ожидания. Рядом стоял низкий негр в коротких штанах, с длинными руками и большими глазами; время от времени он поворачивал голову, выражение глаз у него никогда не менялось, рот был открыт, большие неуклюжие руки сложены на груди. Толстый англичанин дал сигарету человеку с разбитым лицом и зажег ее. Это было проделано очень заботливо, и я задумался, что у них могут быть за отношения.

Пока что мы стояли подавленные, такие же тихие, как мигранты за ограждениями. Но уже пошел шепоток, разносящий слухи. Семьсот, тысяча, тысяча двести мигрантов прибыли на «Франсиско Бобадилья». Два поезда повезут их в Лондон, а оттуда они разъедутся по адресам, которые с такой гордостью вывели на чемоданах их руки, непривычные к письму.

«Вам вряд ли захочется ехать со всеми этими вест-инд-цами, — сказали мне в агентстве. — Даже докеров тошнит, когда они спускаются с этих кораблей. А чтобы затошнило нашего британского докера — это нужно постараться».

«Франсиско Бобадилья» и в самом деле находился в ужасающем состоянии. У команды не было времени прибрать за семьюстами мигрантами. Краска облупилась, железо начало ржаветь. В каюте первого класса, такой тесной, что я мог открыть чемодан, только сидя на койке, повсюду комья пыли. Графин зарос грязью, горячая вода не текла, свет не включался. Я вызвал стюарда, и когда спустя изрядное количество времени он появился — старый, усталый человек, — я пожалел, что побеспокоил его. Я сказал ему только о свете и пыли. Он стал возражать, я настаивал, пришлось упомянуть и о горячей воде.

«Luego, luego» [8] Те-Солент — пролив, отделяющий остров Уайт от южных берегов Великобритании. , - сказал он.

Это слово казалось более резвым, чем mañana [9] Завтра (исп.). . Когда через некоторое время я проходил мимо его каморки, то увидел, что он дремлет на стуле.

Но в этом были свои плюсы. На этом внешнем рейде пассажиров было немного, и большинство тех, кто выстроился вдоль палубных ограждений, пока мы двигались вниз по Соленту [10] Сейчас-сейчас (исп.). , плыли вторым классом. Когда звучал гонг, они исчезали в своей столовой внизу. Пассажиров первого класса было всего девять, и мы расселись за тремя столами в углу большой ободранной залы.

Усаживаясь, пожилой цветной мужчина заметил, просто чтобы начать разговор:

«Знаете, а многие эти черные парни на Тобаго чертовски умны».

Мы были в Вест-Индии. Слово «черный» имело точный смысл: я был среди людей, у которых глаз был наметан на все оттенки черного. И пожилому мужчине, цветному, то есть смешанных европейско-африканских кровей, с чертами и цветом кожи, приближающимися к европейским, ничего не грозило. Черных за столом не было. Жена цветного мужчины, сообщили нам, была испанкой, Коррея был португальцем из Британской Гвианы, а Филипп, происходивший из Тринидада, где у него был «маленький бизнес», мог вполне быть и белым, и португальцем, и цветным, и евреем.

«И многие черные парни из Б.Г. [11] Британская Гвиана — зд. и далее. тоже не дураки», — сказал Коррея.

Получил свою оценку и ум черных парней из Тринидада, с Ямайки и Барбадоса; а затем все занялись поисками общих знакомых. Выяснилась, что таковые были у Корреи и Филиппа в одной футбольной команде, проехавшей с турне по Вест-Индии в 1920-х.

Коррея был маленьким лысым человеком. Он носил очки, имел острый крючковатый нос и потерял все зубы. Но когда-то он был голкипером. Голос у него был громоподобный.

«Помнишь Скиппи?» — спросил он.

«Не помню, когда я последний раз видал Скиппи», — ответил Филипп.

«Ну, больше не увидишь. Схватил плеврит, сукин сын, и помер. Франки, и Берти, и Рой Уильямс. Все дали дуба, сукины дети!»

Официант, немолодой и печальный, не умел говорить по-английски.

«Нет, ты на это посмотри, а, — загрохотал Коррея, — и я четырнадцать дней должен торчать на этом пароходе. Эй, ты, слушай, парень, слушай. Хочу помидоров. Понял? Помидоров. Проблемы у меня с брюхом, — объяснил он нам.

— Понял? Моя. Хотеть. Помидоры. Моя хотеть помидоры. Прям не знаю, где они берут людей, которые не петрят по-английски».

Испанская леди не говорила по-испански, Коррея сам не говорил по-португальски. Вест-индцы говорят только по-английски и при встрече с иностранцами демонстрируют то же языковое высокомерие, что и все англоговорящие.

За соседним столом сидели молодая пара из Северной Ирландии и английская библиотекарша. Библиотекарша была расстроена. Она считала, что «Франсиско Бобадилья» — это круизный лайнер, и заказала билеты в оба конца. Только сейчас она узнала, что мы направляемся в Вест-Индию, чтобы забрать еще семьсот мигрантов.