Лори Нелсон Спилман - Жизненный план

Из-за ширмы появляется Ладонна и опускается в соседнее кресло.

— Только что звонила Кирстен, просила тебя позвонить ей до пяти часов.

Я загораюсь надеждой. Может, миссис Робинсон передумала? Или суд отклонил ее просьбу?

Я передаю Остин Ладонне и несусь по коридору к стойке администратора. Остин останется со мной, я это чувствую. Впрочем, когда-то мне казалось, что я беременна. И что Брэд мужчина моей мечты.

— Кирстен, это Брет Боулингер, — говорю я, набрав номер. — Что случилось? Я сейчас в больнице и могу спуститься в ваш ка…

— Нет, в этом нет необходимости. Я хотела лишь сообщить, что слушание назначено на завтра, на восемь утра, судья Гарсиа.

— Так ничего не изменилось?

— Нет. Тиа Робинсон вернулась в город. Только чудо помешает ей выйти завтра из здания суда без права опеки над внучкой.

Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы сдержать крик отчаяния.

— Мне жаль, Брет, я лишь хотела, чтобы вы не питали надежд.

С трудом пролепетав слова благодарности, я кладу трубку и плетусь по коридору в палату. Мимо меня проходит мужчина со штативом для капельницы.

— Прогноз неутешительный? — спрашивает он.

— Смертельный, — отвечаю я, давясь слезами.

В неонатальном отделении я застаю Джин Андерсен, прижимающую к груди розовый пакет.

Увидев меня, она поднимается навстречу.

— Ну, посмотрите, что там. — Она протягивает мне подарок. — От всех женщин «Джошуа-Хаус».

Я принимаю пакет, но не могу заставить себя произнести слова благодарности.

Джин смотрит на меня во все глаза:

— Вы здоровы?

— Мать Санкиты забирает ребенка.

— Но Санкита просила вас воспитывать девочку. Она сама мне сказала.

— Слушание завтра, судья Гарсиа. Эта женщина ненормальная, Джин. Я боюсь за Остин. Вы можете пойти со мной? Расскажите судье о просьбе Санкиты.

Мисс Андерсен тяжело дышит и молчит.

— Только зря потрачу время, — говорит наконец она, зло усмехаясь. — Кому сейчас есть дело до воли Санкиты? Все это лишь слова, у нас нет доказательств. Так что сумасшедшая бабушка выиграет у школьной учительницы.

Я несколько секунд молчу и смотрю прямо в глаза Джин:

— Значит, нам надо убедить судью Гарсиа, что я действую в интересах Остин. Мы скажем, что Санкита не хотела, чтобы ее ребенок жил в Детройте, чтобы… — Я замолкаю, видя, как Джин качает головой.

— Считаете, все играют по правилам, да? Думаете, стоит вам мило улыбнуться и рассказать правду, как судья сразу же сделает по-вашему? — Глаза ее превращаются в узкие щелочки. — Нет. Боюсь, на этот раз будет иначе.

Я срываюсь и начинаю рыдать.

— Послушайте меня внимательно. — Джин больно сжимает мою руку. — Ваши крокодиловы слезы помогали вам всю жизнь, но получить ребенка они вам не помогут. Если вам действительно нужен этот ребенок, боритесь за нее. Это будет бой без правил, вам ясно?

Я всхлипываю и утираю глаза.

— Я буду бороться. Обязательно буду.

Я с удовольствием приму участие в боях без правил, жаль только, что все оружие у меня игрушечное.

Стены зала заседаний суда округа Кук выкрашены в цвет картонной коробки, и он производит впечатление заброшенного помещения, что очень соответствует и моему внутреннему состоянию. Шесть рядов пустых скамеек, разделенные проходом, повернуты лицом к кафедре и месту для свидетелей. Справа пустующие стулья для присяжных, сегодня их не будет. Вердикт будет выносить судья Гарсиа.

Брэд просматривает записи, а я кошусь на стол справа, где вполголоса переговариваются миссис Робинсон и назначенный судом адвокат мистер Крофт. Я поворачиваюсь и в очередной раз оглядываю пустые скамьи. Никому нет дела до этого процесса. Даже мисс Джин.

Ровно в восемь часов судья Гарсиа занимает место на кафедре и призывает к порядку. Мы узнаем, что миссис Робинсон не будет сегодня давать показания. Я не юрист, но понимаю, насколько опасно давать этой женщине слово. Кроме того, дело это несложное, и она ничего не выиграет своими показаниями.

Неожиданно на трибуну вызывают меня.

Я даю присягу, и Брэд просит меня представиться и объяснить, какое я имею отношение к Санките Белл. Я выдыхаю и убеждаю себя, что решение не было принято заранее и я смогу многого добиться во время слушания дела.

— Меня зовут Брет Боулингер. Я работала с Санкитой пять последних месяцев и была ей не только учительницей, но и подругой.

— Вы можете сказать, что у вас были близкие отношения с Санкитой? — спрашивает Брэд.

— Да, я очень ее любила.

— Санкита говорила с вами о матери?

Я кошусь на миссис Робинсон, сидящую футах в двадцати от меня.

— Да. Она рассказывала, что ее мать переехала в Детройт, а она приняла решение остаться. Санкита говорила, что не хочет такой жизни для себя и своего ребенка.

Брэд опирается локтем на край трибуны, со стороны может показаться, что мы с ним беседуем за столиком в «Кларке».

— Расскажите о происшествии в больнице.

— Да, конечно. — По шее тонкой струйкой стекает пот. — Это было после операции, около шести часов вечера. Я сидела одна у постели, и Санкита внезапно пришла в сознание. Она просила меня взять ребенка. — Я замолкаю на мгновение и закусываю губу. — Я пыталась убедить Санкиту, что она будет жить, но она настаивала. Понимала, что умирает. Санкита заставила меня дать слово, что я не брошу ее дочь.

Брэд протягивает мне носовой платок.

Я промокаю глаза и смотрю на миссис Робинсон — на ее лице не отражается ни одной эмоции.

— Я намерена сдержать слово.

— Благодарю, мисс Боулингер. У меня больше нет вопросов.

Приторный аромат одеколона мистера Крофта достигает трибуны на десять секунд раньше самого адвоката. Он степенно подтягивает коричневые брюки и только тогда поворачивается ко мне. Размеры его живота сравнимы с размерами живота Санкиты несколько недель назад.

— Мисс Боулингер, кто еще слышал, как Санкита просила вас взять ее ребенка?

— Никто. Мы были одни в палате. Но она раньше говорила об этом Джин Андерсен из «Джошуа-Хаус».

Адвокат машет передо мной вытянутым пальцем.

— Прошу вас отвечать да или нет. У вас есть свидетели того чуда, о котором вы говорите? О том, что Санкита вышла из комы, чтобы взять с вас слово не бросать ее ребенка?

Он думает, что я лгу! Я ищу глазами Брэда, и он кивает мне, подсказывая продолжать.

Я старательно вглядываюсь в серые глаза за стеклами очков и произношу:

— Нет.

— Санкита понимала, что умирает?

— Да.

Мистер Крофт кивает.

— Значит, она хотела, так сказать, расставить все по местам.

— Именно.

— Санкита производила на вас впечатление умной девушки?

— Да, она была умница.

— Значит, она не могла не догадаться оставить письменные указания?

Мне кажется, из комнаты разом выкачали весь воздух.