Амир-Хосейн Фарди - Исмаил

— Кажется, возникла серьезная проблема.

Голос его был низкий, в словах заметен акцент.

Сон Исмаила улетучился. Он поерзал и, посмотрев на солдата, сказал:

— Обнаружился технический дефект, обуславливающий повторение мелодии.

— Обнаружился бы тот человек, который поцеловал бы его, наверное, проблема решилась бы!

— В том-то и проблема, что человек не находится.

Услышав их голоса, солдат повернулся и посмотрел на них. Его большие глаза были красными и мокрыми от слез. Он был высок и худ. Лицо маленькое, брови густые, губы мясистые, правильной формы, шея длинная, фигура изящная. Поняв, что говорят о нем, он смутился и сел на свое место.

Усатый попутчик спросил:

— Командир, сколько месяцев отслужено?

Солдат несчастным надтреснутым голосом ответил:

— Шесть. Шесть месяцев!

— Ну, самое трудное позади, осталось всего-ничего.

— Да что ты, как ничего?! Осталось восемнадцать месяцев!

Смяв свою шапку, солдат бил ею по ладони другой руки.

— Ты обручен, невеста есть?

— Нет.

— О ком же пел тогда?

— Просто так. Тоскливо стало. Вечер такой длинный, пустыня, поезд тащится — сердце разрывается!

Исмаил посочувствовал ему:

— Ничего, друг, полагайся на Аллаха, ты ведь не в тюрьме — ты в армии!

Солдат надел свое кепи и вздохнул. Усатый попутчик, чуть понизив голос, сказал Исмаилу:

— Я лет семь назад в армии служил — в то самое время, когда английские империалисты отторгли от Ирана Бахрейн и устраивали прочие провокации. Мы в горах Курдистана проходили службу. Иногда обменивались огнем с иракской армией. Один из дежурных офицеров однажды не выдержал. Во время утреннего развода он открыл огонь очередями по расположению и таким образом совершил революционную казнь нескольких наймитов империализма и капитализма.

— А сам — что? С ним что потом было?

— А сам он с криком «Да здравствует героический народ Ирана» стал шахидом.

С удивлением Исмаил покачал головой, пробормотав:

— Удивительно.

— Вот так. Это был молодой закаленный офицер. Он выполнил свою часть исторического долга.

Исмаил обеспокоенно оглянулся на солдата, который мог слышать их разговор. Солдат уже храпел с приоткрытым ртом. Рассмеявшись, Исмаил заметил:

— Командир уже заснул!

— Рано или поздно проснется! — потом попутчик спросил: — В Тебриз направляетесь?

— Да.

— Вы оттуда?

— Никак нет.

— Студент?

— Нет.

— Так значит, в командировку какую-нибудь служебную?

— Нет, просто так еду.

— То есть… С какой целью все-таки?

— Сказал билетному кассиру: дайте билет до любого пункта. У него были в Тебриз. Ну я и взял. Просто так.

— Удивительное путешествие!

— А вы в Тебризе постоянно живете, я правильно понимаю?

— Да, постоянно. Позвольте представиться: Камель Дадаш-заде, рабочий тракторного завода. Человек немного книжный, немного киношно-театральный, шашлычно-танцевальный и вообще веселый.

Исмаил расхохотался.

— А я, с вашего разрешения, Исмаил Сеноубари. Житель Тегерана, служащий. Человек немного книжный, немного…

— Путешествующий!

— Ну, не знаю.

— Не скромничайте. Но все, что делается, делается к лучшему.

— Может быть… Не знаю.

— Сколько дней вы у нас пробудете?

— Понятия не имею!

— Есть у вас там кто-то, какие-нибудь родственники — ближние, дальние, или знакомые?

— Никого нет!

— Следовательно…

— Ну, куда идет приезжий? — как бы вслух размышлял Исмаил.

— В мечеть! — подсказал ему Камель.

— Так раньше было, — возразил Исмаил. — Теперь, скорее всего, в гостиницу, кемпинг. Приткнусь где-нибудь.

— Например, в уютном домике у меня, я живу с матерью.

— Нет, благодарю, я не хочу вас стеснять.

— Вы нас вовсе не стесните, гостем будете!

В этот момент солдат начал говорить во сне. Он скрипел зубами и скороговоркой бормотал: «Я вчера был в наряде, друг, не хочу, не хочу…»

— Так что, принимаете мое приглашение?

— Может, я уже завтра вернусь, или в другой город поеду, пока неясно, — чтобы сменить тему, Исмаил указал на книгу и спросил: — Интересная?

— В высшей степени!

Исмаил протянул руку, чтобы взять книгу. Камель не без колебаний отдал ему ее. Исмаил открыл титульный лист и прочел заглавие: «Как закалялась сталь». Спросил:

— О стали, металлургии?

— Нет, друг мой, о людях, да к тому же о каких людях!

— Это художественная проза?

— Да, это роман, литература высшей марки!

Солдат открыл глаза и с тоской осматривался.

Камель тихо сказал:

— Осторожно, чтобы не увидел.

— Почему, контрабанда?

— Найдут, будут неприятности, режим у нас обидчивый.

— Как книги по шариату?

— Примерно; но тут еще строже: САВАК, тюрьма, казнь.

Солдат снова встал и подошел к окошку, открыл его. В лицо ему ударил ночной ветер, заставив закрыть глаза. Он запел: «Поцелуй меня, поцелуй меня на прощанье, и да хранит тебя Бог, я иду навстречу судьбе…» Солдату стало холодно, он закрыл окно, спросил:

— Где мы едем?

Камель ответил:

— Сейчас едем по остану [29] Остан — провинция, область в Иране. Зенджан.

Солдат зевнул и сел на свое место. Исмаил в свою очередь встал и подошел к окошку. Поезд шел среди гор. Он спросил:

— А что это за местность?

Камель встал рядом с ним. Он был выше Исмаила. Сказал:

— Гора Кафелан, скоро будет Девичий мост. Красивые места.

— Девичий мост, так и называется?

— Да. Рассказывают, что девушка, влюбленная в чабана, перешла с той стороны реки на эту, и так далее. Но важно не это, а то, что здесь был рубеж сопротивления народной армии, противостоявшей натиску наймитов империализма [30] Имеются в виду события после окончания Второй мировой войны, когда в восточном Азербайджане, столицей которого является Тебриз, победили просоветские силы, решившие отделиться от Ирана и присоединиться к СССР. .

— И далеко еще до моста?

— Нет, сейчас будет. Героический народ Ирана всегда боролся за свою свободу, и всегда находились те, кто отдавал за это жизнь!

Через некоторое время он сказал: «Вот он, Девичий мост, смотри, среднего пролета нет. Когда народная армия отступала, его взорвали, чтобы не дать наймитам империализма перейти реку».

Исмаил с интересом всматривался в жидкий сумрак за окном. Увидел мост с провалом посередине и большую реку под ним, а кругом — спящие во тьме громады высоких гор. Вполголоса сказал:

— Жаль!

— Другого выхода не было. Нужно было уничтожить мост, чтобы самим не быть уничтоженными.

— Мне девушку жаль. Нельзя разрушать мост любви!

— Иногда человеку приходится жечь за собой мосты, даже мосты любви.

Исмаил, вернувшись к своему месту, сел и закрыл глаза. Пробормотал чуть слышно: «Мост, поток, Сара-невеста, белое платье, ревущие воды, мутные, пенистые, поток, Сара, Сара». И вдруг Сара бросается в поток. Горы дрожат, скалы рушатся, крик Сары теряется в шуме потока. Небо рыдает.