Кайли Фицпатрик - Гобелен

Брови брюнетки поползли вверх.

— Вы друг Николаса? Могу я узнать, как вас зовут?

— Мадлен.

Она встала, бросила прощальный взгляд на монитор и нажала на кнопку интеркома рядом с дверью, из-за которой вышел Николас во время первого визита Мадлен в архив.

— Ник, вас хочет видеть Мадлен.

Тон брюнетки заметно смягчился, когда она обратилась к Николасу, и Мадлен позволила себе улыбнуться.

Наверное, у брюнетки был к нему свой интерес.

Вскоре послышались шаги, и появился Николас. Его иссиня-черные вьющиеся волосы были распущены. Одет он был в выцветшую голубую рубашку, делавшую его голубые глаза еще светлее.

— Привет, Мадлен. Я вижу, вы набрались мужества и готовы взглянуть на изнанку Кентербери. Идемте.

Он повернулся к двери, кивнув брюнетке, которая одарила его нежной улыбкой. Мадлен последовала за ним, попрощавшись с брюнеткой, чья улыбка стала куда менее искренней.

Воздух на лестнице, окруженной каменными стенами, оказался холодным и влажным, к тому же слегка отдавал плесенью. Освещение было довольно слабым, и Мадлен заметно отстала от Николаса, который уверенно шагал по знакомым ступеням.

— Добро пожаловать в мой офис, — сказал он, обводя рукой тускло освещенную комнату с низким потолком.

Размер помещения было довольно трудно оценить, поскольку углы оставались темными, и Мадлен не знала, стоят ли там полки, которые тянулись от пола до потолка на тех участках стены, куда доставал свет.

На освещенной части пола стояли три грубо сколоченных стола, потрескивающих под тяжестью хрупких пожелтевших документов — многие из них были защищены от внешнего мира пластиковыми футлярами. Лежали здесь и книги, — некоторые были переплетены вручную, часть уже покрылась плесенью. Среди них попадались почти такие же толстые, как и современные исторические книги.

— Как видите, мне не приходится особенно настаивать на том, чтобы мне продлили контракт, — сухо сказал Николас, проследив за взглядом Мадлен.

Он отошел в угол комнаты, где стояла скамья и все необходимое для приготовления чая и кофе.

— Кофе? — предложил Николас. — Настоящий, не растворимый, не беспокойтесь, — добавил он, увидев, что Мадлен колеблется. — Я не стал бы оскорблять нормандку, предлагая ненатуральный продукт.

Мадлен кивнула, и он принялся насыпать кофе в автомат, а потом включил кипятильник.

— Пожалуй, тут слишком много всего, — сказала она, указывая на столы с грудами книг и документов и бесконечные ряды полок.

Николас пожал плечами.

— Да, наверное. Но я уже привык.

Он залил кипящую воду в кофеварку и подошел к одному из столов.

— Я вам сейчас кое-что покажу.

Он взял один из пластиковых футляров и вернулся к Мадлен.

Затем вытащил из кармана пару хлопчатобумажных перчаток и натянул их. Пергамент, который он аккуратно достал из футляра, был исписан руническими значками.

— Вчера вы упоминали рунический алфавит, и я подумал, что вам будет интересно взглянуть на это. Для меня текст остается полнейшей тайной, хотя я знаю некоторые руны. Как вам, вероятно, известно, в те времена создать шифр не составляло никакого труда — ведь грамотными были очень немногие. Я сумел лишь понять, что здесь есть стихотворение, в котором упоминается тисовое дерево. Тис считался наиболее священным деревом… Этот манускрипт отправится к одному типу в Лондон — он даже в туалете разгадывает кроссворды.

Мадлен посмотрела на страницу, которую Николас осторожно держал затянутыми в перчатки руками, — он привык обращаться с древними пергаментами.

— Вы знаете, когда это было написано?

— Скорее всего, в шестнадцатом веке. Этот документ относится к самым ранним записям, сделанным в Восточном Суссексе, значит, принадлежит к периоду от тысяча пятьсот тридцать восьмого до тысяча пятьсот пятидесятого года.

— И это близко к Кенту, верно?

Николас кивнул.

— В Восточном Суссексе находится одно из моих самых любимых мест. Там, в деревне с названием Йартон, есть маленькая церковь, известная благодаря своим средневековым настенным росписям. Сейчас на стенах церквей осталось совсем мало фресок. Очень печально.

Слова Николаса вызвали у Мадлен воспоминания. Однажды летом Лидия возила ее в такое место — посмотреть красивые фрески в старой церкви.

— По большей части они уничтожены, — продолжал Николас, — или закрашены во время Реформации. Еще одна смехотворная святая война, которая ничему нас не научила, — неожиданно страстно завершил он свои спокойные комментарии.

Мадлен удивленно приподняла брови, что не укрылось от внимания Николаса.

— Да, я знаю, мне платят вовсе не за то, чтобы я высказывал свое мнение о причудах истории!

Мадлен рассмеялась:

— Вы неправильно меня поняли. Я лишь подумала о том, что до сих пор не видела, чтобы вы высказывали свое мнение так… экспрессивно.

— Да, большую часть времени я веду себя как циничный ублюдок.

Он усмехнулся. Мадлен видела, что Николас и не думает обижаться.

— Ну а как ваши дела? — спросил он, застав Мадлен врасплох.

— О, все хорошо. Ну, может, не так быстро, как мне бы хотелось. Мне следовало быть…

— Вовсе нет, ведь вы же приехали сюда. Скажите, а у нас в архиве вам что-нибудь понравилось? — Николас качнул головой в сторону лестницы.

— Не совсем. Кажется, вы хвалили здешних работников!

Он громко рассмеялся. Очевидно, слова Мадлен его изрядно позабавили.

— Вам не повезло — сегодня дежурит Пенелопа. Она иногда бывает… суровой. Выпускница Оксфорда, — добавил он, словно это все объясняло.

— Но с вами она не особенно сурова!

Мадлен заметила, что ведет себя так, словно они с Николасом знакомы уже очень давно.

Не слишком ли я фамильярна, подумала она. Однако Николас, как ей показалось, с удовольствием продолжил разговор в таком же тоне.

— Неужели вы думаете, что она в меня влюблена?

Мадлен кивнула, и оба рассмеялись.

Тут она вспомнила, что Николас может ей кое в чем помочь.

— Вчера вечером я говорила, что моя мать интересовалась нашим семейным бизнесом — похоже, наши предки серьезно занимались вышивкой.

Он кивнул:

— Да, я помню. Если найду что-нибудь стоящее, то добровольно прерву кодекс молчания. Как называлась компания?

— «Бродье». Позднее — «Бродер».

— Хорошо. Но я ничего не обещаю, потому что погряз в бумажной работе. Вы ведь останетесь здесь до конца недели?

Она кивнула. Наступило неловкое молчание.

Николас вернул покрытый рунами пергамент обратно в пластиковый футляр и заговорил с Мадлен, не поднимая на нее глаз.

— Я собираюсь взять на неделе выходной. Хотите поехать со мной за город — например, в Йартон? Быть может, вам стоит сменить обстановку, а для меня подобные поездки — любимое времяпрепровождение.