Евгений Будинас - Дураки

Конкурс выиграл «Артефакт». Несмотря даже на то, что в нем участвовал один из самых известных в мире производителей ценных бумаг — английская фирма с французским названием «Де-лу-ра». Победила художественность, да и дешевле в «Артефакте» оказалось почти на два цента. Это по подсказке Петра Лукича Дудинскас успел скинуть цену, чем сэкономил МИДу двадцать тысяч «зеленых».

Теперь Ровченко подписал договор и выдал аванс без проволочек, из чего Гоша Станков заключил: что-то от порядочного человека в нем есть.

— Все-таки он делатель, — подтвердил свое мнение Станков и полгода спустя, когда заказ был выполнен и вся валюта перечислена на указанный Дудинскасом счет.

— Это да, — согласился Дудинскас. И пригласил Петра Лукича в Дубинки и даже лично обмахал его веничком — в знак полного и окончательного примирения.

На третий день после посещения деревни Петр Лукич Ровченко вынужден был оставить свою должность, причем совсем не добровольно. После чего, естественно, перешел в оппозицию [49] C первых жней Всенародноизбранный с такой последовательностью принялся поставлять оппозиции людей от власти, что тут можно заподозрить преднамеренность. Так, в рядах противников режима оказались три спикера парламента и вице-спикер, премьер-министр и вице-премьер, два председателя Госбанка, министр иностранных дел, два министра обороны, два — МВД и т.д. В этом специфика местной оппозиции и слабость: ее лидеры в своем большинстве — это люди, лично обиженные, обделенные властью или отстраненные от нее. .

Своими «телегами» Коля Слабостаров, полузащитник, навредил только себе.

Расходы-то на изготовление визы были вовсе не бюджетными. Деньги Ровченко брал из консульских сборов за рубежом. Брал с разрешения премьер-министра Капусты. Выручка от реализации виз пополняла казну. По самым скромным подсчетам, на тридцать миллионов долларов в первый же год, причем полученных извне, от иностранцев, а не от собственных граждан.

Сообразил Капуста и то, что валютный заработок «Артефакта», останется за рубежом, никак Дудинскаса не засветив. Ловкие ходы Михаил Францевич уважал, считать чужое не любил, а сложности жизни понимал. Как Дудинскас распорядится своим доходом — это его дело.

Виктор Евгеньевич и распорядился. Уже из аванса купил наконец эти злосчастные нумераторы, причем не какие-нибудь, а действительно дайзеровские, лучшие в мире, и приволок их из Германии точно к обещанному Ольге Валентиновне сроку.

Векторы интересов «Артефакта» и государства, таким образом, снова вполне сложились.

А вот Коля Слабостаров окончательно выпал из игры.

Какое-то время Капуста еще сомневался.

Но вот Дудинскас заявился со своим альбомом образцов, украшенным теперь еще и нарядной визой, и попросил... забрать его уникальное производство под государственную крышу.

— Сколько ты хочешь? — поинтересовался премьер-министр.

— Отдаю за так.

Капуста выслушал Виктора Евгеньевича как никогда внимательно.

Научившись производить ценные бумаги, что называется, на колене и даже неплохо зарабатывать на этом, Дудинскас, оказывается, уже расхотел вкладывать средства в собственное предприятие, в покупку дорогостоящего оборудования, хотя и понимал, что без этого «Артефакту» долго не продержаться. Время снимания сливок, когда платили исключительно за остроумие, уже проходило. Требовались капитальные затраты. Нужен был минимум миллион. Или они его вложат и захватят рынок, или будут перебиваться мелочевкой.

Но ему, как и Гоше Станкову, больше не хотелось играть в наперстки.

Деньги он всегда мечтал тратить на что угодно, на любые причуды, только не на эти мертвые станки.

К причудам он относил и свои любимые Дубинки, которые тоже требовали все больше энергии и средств.

Капуста воспринял все по-крестьянски просто. Он и сам ни в какой капитализм здесь не верил и ждал, когда пройдет приватизационная дурь. Он конечно же за частный сектор, инициативу и предприимчивость — такая мода. Но торопиться не стоит...

— Понимаю! — сказал он, — Ты хочешь делать бабки и красиво жить. Железки в собственность тебе не нужны. Еще раз полистав альбом с образцами, он спросил:

— Дензнаки печатать сможете? Дудинскас засмеялся:

— Детская задача! Если бы вы видели, как халтурно москвичи шлепают наши «огурчики»...

— Слушай, — сказал Капуста, — давай к чертовой бабушке закроем этот Спецзнак. А? Ничего, кроме как клянчить деньги и строчить «телеги», они все равно не умеют... А что? Будешь работать вместо них. Бензин наш — идеи ваши. Помещение предоставим на выбор, недостающее оборудование закупим и сдадим вам в аренду, заказы все твои. Пашите себе на здоровье, творите, зарабатывайте...

Тут же Капуста позвонил Лонгу и поручил подготовить проект постановления.

Виктор Евгеньевич растерялся. Казалось бы, это как раз то, за чем он пришел. Но не слишком ли сокрушительна победа? Не слишком ли много Капуста ему отваливает? О «крыше» для своего дела он действительно мечтал, но именно для своего. Он согласен был работать под Спецзнаком, рядом со Спецзнаком, вместе со Спецзнаком, но совсем не хотел это делать вместо него, что сразу превращало «Артефакт» в государственного монополиста, а его в государственного чиновника, обязанного обеспечить...

Нет, он хотел все-таки маленькое дело. Пусть маленькое, но свое. А ему предлагали отрасль. В отличие от Коли Слабостарова он понимал, что рано или поздно с него за это спросят. И деваться будет некуда.

Заметив его сомнения, Капуста проявил свою всем известную подвижность ума.

— А что у нас с этим... господином Доневером? — спросил Капуста.

Разумеется, господин Доневер пригласил на конгресс и Дудинскаса с супругой. Его — как «лучшего друга» и инициатора «совместного бизнеса», супругу — как «радушную хозяйку», оказавшую ему «столь восхитительный и незабываемый прием».

В самолет их Тушкевич не взял. Ему показалось это не совсем ловким, хотя самолет за ним прислал господин Доневер, причем по просьбе Виктора Евгеньевича: на такие вояжи у Тушкевича, от природы скромного и с новым положением главы государства не свыкшегося, попросту не было средств.

Петра Огородникова, посла Республики, в самолет он захватил, зато в Бонне, где они по пути оказались, не взял в свою машину. Тушкевич давал там свою первую в жизни пресс-конференцию за рубежом. Огородников высунулся: кинул какую-то реплику — смешную, да еще на прекрасном немецком. К нему тут же все и повернулись, засыпали вопросами. Тушкевича это обидело настолько, что дальше Пете Огородникову пришлось ехать в метро, и он, разумеется, приехал раньше. Когда Тушкевич появился на следующей, тоже запланированной встрече, вокруг Огородникова уже толпились журналисты, завороженные свободными манерами посла из неизвестной провинции. Тушкевича не сразу и заметили.