Лайза Клаусманн - Тигры в красном

Она наколола один из кубиков, которые Ник нарезала с безупречной точностью, и вгрызлась в него. Вспомнила, как она впервые ела дыню в Калифорнии, вскоре после того, как туда переехала. Эйвери повел ее на завтрак в «Кабана-Клаб-Кафе» в отеле «Беверли-Хиллс». Шел 1945-й год, и Хелена еще ни разу не завтракала в ресторане, она даже не подозревала, что люди так делают. И уж точно не возле бассейна, разве что в какой-нибудь темной сомнительной закусочной, если ты — странствующий коммивояжер. Ей принесли ломтик канталупы, по крайней мере, так ей показалось. А может быть, то была мускусная дыня. Как бы то ни было, когда Хелена откусила ее, внутри все словно заискрилось, только так она могла это описать. Она никогда прежде не пробовала такого фрукта и после всех этих лет военного рациона подумала, что умерла и попала в рай. Или на какую-то роскошную версию Марса.

Таким казался Лос-Анджелес первые пару месяцев. Все было новым, удивительным и чужим. Эйвери писал ей, когда она еще жила в Кембридже, что нашел дом, но, забрав ее на железнодорожной станции, он сказал, что они поселятся в гостевом домике знаменитого голливудского продюсера. (Продюсер. Даже после того как узнала его имя, Хелена всегда думала о Билле Фоксе как о Продюсере, точно он — персонаж из сценария.)

Разумеется, церемония в мэрии не блистала роскошью, но, сказала она себе, Эйвери очень занят, а значение свадьбы переоценивают. На ней была кремовая шляпа, которую ее уговорила купить продавщица в «Буллоке». Хелена не знала, куда потом подевалась эта шляпа.

После того как мировой судья объявил их мужем и женой, Эйвери отвез ее в гостевой домик на Блу-Скай-роад. По приезде она остановилась в маленьком отеле, и теперь, хотя бунгало оказалось тесным и темным, она была так рада наконец собственному жилью, что даже не заметила его недостатков. Эйвери отвел ее в спальню, где на кровати лежало расшитое серебряными нитями платье без бретелек. Подкладка платья была из кремового атласа и вставка на левом бедре из такого же атласа. Хелена рассмеялась в голос. Ник так гордилась своим платьем с вишенками, видела бы она сейчас эту рокошь.

Эйвери протянул ей платье, Хелена разделась до сорочки, лишь на миг испытав стыд от того, что стоит раздетая перед своим новым мужем, и надела платье. Оно идеально подошло.

— Откуда ты знаешь мой размер? — Хелена чуть не задохнулась от радости.

— А я снял твои мерки, — подмигнул ей Эйвери. — Я же говорю, что у тебя такие же размеры, как у Джейн Рассел, [31] Джейн Рассел (1921–2011) — голливудская актриса, секс-символ 1940–1950-х гг. только ты немного пониже. — Он взял ее за руку и покружил. — Прекрасно. А теперь я выведу тебя в город и буду тобой хвастаться.

Он повел ее в «Сирос». [32] Ночной клуб в Голливуде (1940–1957), популярный среди кинозвезд. Хелена в жизни не видела ничего подобного. Снаружи — невзрачное, серое строение, просто бетонная коробка с неоновой вывеской. Но внутри — шкатулка с драгоценностями, с маленькой сценой, окутанной золотыми занавесями, с огромными многоярусными люстрами. Она увидела Марлен Дитрих с каким-то французским актером, и Джимми Стюарта, и толстую, свирепого вида женщину, про которую Эйвери сказал, что это знаменитая светская колумнистка. Ей пришлось сдерживать себя, чтобы не шептать возле каждого столика, мимо которого они проходили: «Кто это?»

— Я хочу познакомить тебя с Биллом Фоксом, — сказал Эйвери. Тогда он об этом промолчал, но, разумеется, это Продюсер добыл им столик в «Сирос».

— Ну-ну, — сказал продюсер, когда Эйвери представил их друг другу. — Это и есть твоя Джейн Рассел.

— Разве я тебе не говорил, Билл?

— Да, говорил. Ну-ну.

Он кивнул — казалось, с одобрением.

Хелена ощущала себя такой же красивой, как и любая другая женщина в клубе. Не толстая, не слишком бледная и не провинциальная. Она больше не была той Хеленой, чей дом всегда меньше, а отец — всегда беднее. Она была белокурой Джейн Рассел в шелковом платье, облегавшем ее как перчатка. Она была очаровательна.

— Здравствуйте, рада познакомиться. — Хелена протянула руку. — Мне очень понравился дом. Спасибо, что разрешили нам пожить в нем.

— Гостевой домик, — поправил Продюсер, пригладив кончиком пальца полумесяцы своих усов. — Да, у нас с Эйвери есть общий старый друг.

— О. — Хелена посмотрела на Эйвери, но тот лишь улыбнулся.

— Ладно, дети, развлекайтесь. — Продюсер повернулся к своему столику.

Эйвери потянул Хелену за руку:

— Наш столик сзади.

Хелена замешкалась, не поняв, действительно ли разговор закончен.

— И, милочка, — добавил Продюсер, не оборачиваясь, — не забудь вернуть платье в костюмерную к понедельнику.

Когда Хелена спустилась по дорожке, Дейзи уже ждала ее в машине с работающим мотором. Хелена оглянулась через изгородь на коттедж, который когда-то был ее домом. Который Ник забрала у нее. Украла. Теперь там жила молодая бездетная пара, они огородились новеньким белым штакетником, чтобы не сбегал их пес, ласковый и глупый. Хвост его пребывал в вечном движении, а черная шерсть такая шелковистая. Хелене пес нравился.

Дейзи окликнула ее, Хелена оторвала взгляд от коттеджа и направилась к машине. «Жук», как Дейзи называла автомобиль, был маленьким и тесным, ярко-желтого цвета. После каждой поездки Хелена чувствовала себя претцелем. [33] Традиционный немецкий крендель затейливой формы, чрезвычайно популярный в Америке.

Открыв дверцу, она услышала знакомый псевдо-аристократический выговор Бобби Кеннеди, звучавший из радио.

Теперь уже ясно, что бомбардировка Севера не сможет положить конец войне на Юге.

— Знаешь, никогда не понимала этих Кеннеди, — сказала она, втискиваясь на узкое сиденье. — Что за дурацкий у них выговор. Ни у кого такого больше нет.

Дейзи повернула ручку радио. Новости сменила какая-то бряцающая музыка. Хелена вздохнула. Дейзи нажала на газ и с дикой скоростью рванула к Северной Летней улице. Хелена заметила, что племянница босая. Она скрестила ноги и тут же почувствовала себя ханжой. Почему она ощущает себя такой старухой?

Дело было не только в Дейзи. В конце концов, в свои двадцать лет она еще ребенок. Хелена посмотрела на профиль племянницы, ветер ерошил короткие светлые полосы. Удивительно, подумала она, насколько Дейзи теперь независимая. Девочкой она буквально пожирала глазами Ник. Было видно, насколько это дитя боится не оправдать материнских надежд. А теперь такая беспечная, такая безмятежная. И к Ник теперь относится так же, как Хьюз, с долей снисходительности. И к тому же, напомнила себе Хелена, она выходит замуж. Молода, красива и заполучила своего мужчину. Ей больше не о чем беспокоиться. Она грезила об этом мальчике годами, сперва рисовалась перед ним, потом игнорировала его, пока, наконец, он не ответил ей взаимностью. Хелена хмыкнула. Дейзи целеустремленная, этого у нее не отнимешь.