Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 4 2013)

Священник Сергий Круглов. Поэзия: глас хлада тонка. — “Православие и мир”, 2013, 29 января .

“„Газета” [Дмитрия Строцева] — книга стихов не совсем обычных, они написаны так, что напоминают в самом деле обрывки газеты, строчки, объявления, слоганы, взятые из шума и суеты сегодняшнего непростого дня. В этом смысле можно сказать, что „Газета” — один из лучших образцов современной гражданской лирики, оживотворенной взглядом христианина”.

Игорь Кузнецов. “Существуют второе, третье измерения, в которые нелегко войти, но они всегда где-то рядом”. Беседу ведет Дмитрий Стахов. — “Московский книжный журнал/ The Moscow Review of Books ”, 2013, 5 января .

“Египетские Боги и все египетское мироздание, оно никуда не исчезло. В моем понимании, если две тысячи лет назад пришел Христос, если возникла христианская религия, то тысячелетия других мировоззрений все же не канули в никуда. Они остались, пусть в форме архетипов, но на них мир зиждется. И в некоторых слоях мироздания все эти египетские боги продолжают существовать. Пока есть я, как человек пишущий об этом, пока есть египтологи, древние египетские боги существуют”.

“Если продолжить „выборную” тему, то опять вспоминается моя любимая Монголия. Мы там работали на выборах президента. Должен был состояться второй тур, во время которого, по местным законам, запрещена любая прямая агитация. И я просто взял и написал три сказки, в которых — будучи узнаваемыми — боролись наш герой-кандидат и его противники. И мои сказки дали прочитать нашей монгольской переводчице, с вопросом: поймет ли читатель, что это писал не монгол? „Это писал монгол”, — прочитав, сказала она. Для меня это было, наверное, самой высокой оценкой моего „литературно-мифологического творчества”. На самом деле, это я к тому, что некоторые вещи все-таки проявляются как-то архетипически, если ты соприкасаешься, бережно и с уважением, даже с „чужим” мифом”.

Вячеслав Курицын. Все же, увы, о конце света. А также о романе Евгения Водолазкина “Лавр”. — “Однако”, 2013, № 2 (151), на сайте журнала — 29 января .

“Я с трудом воспринимаю тексты, инкрустированные под старину, чураюсь стилизаций и архаики, но „Лавр” написан легко и воздушно, и вкрапления вроде „разумееше ли, еже чтеши, или токмо листы обращаеши?” исполнены столь тактично, что разуметь их несложно. Словно подыскивая для „токмо” и „паки” небесную симметрию, Водолазкин часто использует непроявленные, но откровенные канцеляриты: „Ввиду ограниченного набора медикаментов роль слова в Средневековье была значительнее, чем сейчас… Грань между врачом и знахарем была в ту эпоху относительной…”, что также получается очень мило”.

Курьезное хобби. Славист Джон Глэд об архиве Аксенова, агрессивности Бродского и американской редактуре Шаламова. Беседу вела Юлия Горячева. — “НГ Ex libris”, 2012, 17 января.

Говорит Джон Глэд: “Искусство есть цель сама по себе (нем. das Ding an sich ), а не средство для достижения другой, высшей цели. Если бы никакого ГУЛАГа никогда не существовало и Шаламов все бы выдумал, как Борхес в своих рассказах, „Колымские рассказы” все равно остались бы в истории как великое достижение искусства”.

“Труднее всех был Бродский. Посмотрите сами интервью с ним — сплошная дезинформация. Он раскалывается только тогда, когда приперт к стене. Сигареты — для дымовой завесы. Пальцы нервно запихивает себе в рот. Манера агрессивная, даже полуугрожающая. Хватается за сердце. Но таким он был в жизни, когда речь шла о нем самом. Когда о других — другое дело. Помню, как он хохотал до слез, рассказывая мне о своей реакции на интервью, которые я брал у Синявского, Розановой и Максимова”.

Лавр непросто открывался. Своего положительного героя писатель Евгений Водолазкин нашел только в Средневековье. Беседу вел Алексей Варламов. — “Российская газета” (Федеральный выпуск), 2013, № 3, 11 января .

Говорит Евгений Водолазкин: “Нынешний Петербург лишен столичной энергетики, его больше не окружает аура власти, но тем с большей силой в нем стала проявляться его метафизика. Одним из наиболее ярких ее выразителей мне кажется Михаил Шемякин. <...> Мне кажется, что московские пространства уже превышают те пределы, которые способна освоить человеческая душа. А Петербург — город маленький”.

Полностью интервью публикуется в журнале “Литературная учеба”.

Виктор Леонидов. “Мы — пленники здесь, на Западе…” Вечный оптимист о воскрешении России. — “НГ Ex libris”, 2012, 17 января.

О сборнике “Солженицынские тетради. Материалы и исследования. Выпуск 1” (М., “Русский путь”, 2012).

Среди прочего: “Наталья Дмитриевна Солженицына представляет в „Тетрадях” очерки писателя из его „Литературной коллекции”. Так назывались заметки, которые Солженицын набрасывал во время чтения тех или иных произведений. Как он сам писал, „заметки эти — вовсе не критические рецензии в принятом смысле… Каждый такой очерк — это моя попытка войти в душевное соприкосновение с избранным автором, попытаться проникнуть в его замысел, как если б тот предстоял мне самому”. Значительная часть этих очерков была уже опубликована в „Новом мире”. Однако здесь представлены записи, никогда доселе не печатавшиеся. И посвящены они Николаю Лескову и Виктору Астафьеву”.

Юрий Милославский. “Дымись дотла, душа моя, махорка”. — “Литературная газета”, 2013, № 1, 16 января .

“Я знал его [Бориса Чичибабина] всяким: „семипятничным”, мятущимся, таким-сяким и немазаным. Но всегда — подлинным. Он был человек естественно-эгалитарный, человек из толпы, из толщи народной, — в самом лучшем смысле этих неловких слов. По-пушкински не приемля интеллигентную чернь, он постоянно был ею предаваем, нередко прельщен и одурачен — особенно в последнее десятилетие его земной жизни, — но сознательно никогда к ней не пристраивался, не прикидывался и не фарисейничал. Его гражданское негодование было замешано на чистейшем духовно-нравственном составе и уж никак не на притворстве”.

“Что произошло с ним в последние годы — я судить не берусь. Правда поэтическая — если угодно, историко-литературная — состоит в том, что свои главные стихотворения Борис Чичибабин написал в пределе от поздних 40-х до середины 70-х XX века. С этим любят поспорить, — из вежливости или еще по каким-либо соображениям, но самому Борису Чичибабину это ни к чему. Последний раз видел его в 1991-м в Москве, а разговаривал по телефону — из страны в страну — в 1993-м. Разговора не получилось, но мы с ним и прежде не могли ни о чем столковаться.