Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2013)

В отличие от Эсти, пробывшей замужем пятнадцать лет, Л. Ничюс не мог рассказать что-либо внятное о своей личной жизни. С кем-то, довольно редко, он встречался, кого-то якобы любил, с кем-то даже спал, но все это было не фундаментально и почти без чувств — по крайней мере, так ему виделось теперь. Эсти же рассказывала о своей семье ярко, сочно, красиво. Ей очень нравилось рассказывать и вспоминать. Она познакомилась с Арье, будущим мужем, в Технионе, они дважды расставались по ее инициативе, она переезжала с севера на юг и обратно, а он каждый раз следовал за ней. В результате она уступила его страсти и они поженились. Родилась единственная дочь Идит. И все бы хорошо, но Арье умер года три назад — вот просто взял и на ровном месте умер. Рак, за восемь недель человека не стало. Эсти от горя пролежала на кровати три месяца, кое-как сумела встать, но заботиться могла только о себе — дочерью пришлось заниматься бабушке, матери Эсти. Идит переехала к ней да так там и осталась. С одной стороны, плохо — Эсти и дочь сильно скучали друг по другу. Но хотя бы Гиватаим от Явне не так далеко, полчаса без пробок. Да и привыкли все уже — Эсти старалась побольше работать (страховая отказалась выплачивать деньги, потому что Арье в свое время не указал в декларации о состоянии здоровья, что курит, а курил он очень много), Идит училась, и менять школу ей не хотелось — только-только появились первые настоящие подружки. И вот, впервые за несколько лет, Эсти решила сходить на пляж, выпить чего-нибудь и потанцевать... o:p/

«Чего ты от меня ждешь?» — спросила она тем вечером. Л. Ничюс как раз уныло думал, что ровно через сутки он уже будет в самолете. «Я хочу быть с тобой. Навсегда». — «Так что ж, оставайся, живи». — «Сейчас мне надо домой...» — «Ну, значит, уезжай». — «Эсти, а ты выйдешь за меня замуж?» — внезапно решился он. Она ни единым взмахом ресниц не выдала своего удивления. Может, и правда не удивилась. «А ты что, хочешь жениться на мне?» — «Да, я очень хочу». — «И когда?» — «Я могу приехать через месяц». — «Ну, приезжай». — «И мы поженимся?» — «Поженимся, почему нет?» o:p/

И он действительно приехал. o:p/

Исполняя столь опасный кульбит, разворачивая свою жизнь на девяносто градусов (более резкого отклонения от маршрута не существует — поворот на сто восемьдесят градусов означает, что все остается по-старому, но идет в обратном направлении), Л. Ничюс все отлично понимал. Он подготовился к неизбежному: его решения не поймет и не примет никто, буквально никто. Так и вышло. Но он настроился на победу. Конечно, он и сам колебался, хотя и недолго. Только в самолете он слегка потерзался, стоит ли все это затевать. Однако едва он оказался в Москве, позвонил родителям, снова услышал литовский язык, на который перешел без проблем, но который олицетворял для него мировую тоску и хандру, и сообразил, что никакой Эсти сегодня он не увидит, все сомнения полностью исчезли. o:p/

Ближайшим же вечером он сел за иврит. Конечно, курс можно пройти на месте, но он не мог себе такого позволить — он поставил себе задачу за месяц наловчиться разговаривать на нем. Эсти так и сказала — учи, дескать, иврит, я с тобой на английском долго не собираюсь разговаривать, не хочу. Литовский, конечно, не легче, но там хоть буквы латинские, как и во всех прочих языках, которыми он смеха ради, без малейшей практической цели, занимался. Немецкий, латышский, итальянский, польский, венгерский — на всех этих языках он умел читать (то есть знал правила чтения) и вполне мог элементарно объясниться. Что ж, освоим и незнакомую письменность. Дня через два он позвонил Эсти. Она ехала с работы домой, но коротко поговорить удалось — и ни одного слова на английском, она его даже похвалила. Как только он положил трубку, весь в волнении после разговора с любимой женщиной, вдобавок на новом для себя языке, в кухню, где много лет стоял телефон, вошла мать. o:p/

«Ar nesutrukdћiau tau paskambindamas?» [7] — спросила она. o:p/

Переключатель в голове послушно щелкнул. o:p/

«Ne, tikrai ne» [8] , — ответил Л. Ничюс. o:p/

o:p /o:p

Второй же разговор с Эстер оказался гораздо тяжелее. После приветствий и обмена вопросами о житье-бытье Л. Ничюс спросил, извинившись, что говорит на английском: «А сколько у вас времени проходит от подачи заявления о свадьбе до свадьбы?». Эсти несколько раз уточнила, что он имел в виду, а потом чуть раздраженно спросила в ответ: «То есть ты правда собрался на мне жениться?» — «Да, правда», — спокойно ответил он. Он предполагал, что такой вопрос возникнет. «Тогда у меня для тебя плохая новость: в Израиле регистрируются только религиозные браки, а для нас с тобой это невозможно». Этого Л. Ничюс никак не ожидал — настолько глубоко в суть вопроса он углубиться не успел. «И что же делают простые израильтяне?» — «Едут на Кипр, в Чехию, Украину или Россию», — ответила она. «В Россию?» — оживился Л. Ничюс. «Да, только я никуда, кроме Праги, не поеду, предупреждаю». — «А почему?» — «Почему... Я тут кое-что узнала. Проблем будет больше у меня, чем у тебя». — «Проблем? Каких проблем?» — «Ну, бумаги, бюрократия... — Эсти явно злилась, ей не хватало английских слов, чтобы все четко описать. Последнее слово Л. Ничюс вообще на слух еле опознал. — Мне нужно будет сделать много, больше, чем тебе, потому что ты живешь не тут». — «Так может, лучше в Москве? Тут проблем меньше...» — «Я не поеду в Россию, это исключено». — «Но почему?» — «Я не хочу». — «Значит...» — «Значит, что либо мы с тобой поедем в Прагу, либо мы не женимся». Л. Ничюс угрюмо замолчал. «Мотек, ты где?» — спросила через полминуты Эсти. «Тут... А что такое мотек?» — «Это не что, это кто! Это ты», — засмеялась она. «Послушай, а ты вообще хочешь выйти за меня замуж?» — прохрипел он наконец. «Я? За тебя? Конечно!» — Ее настроение менялось мгновенно. «Ты говоришь, что будет много проблем...» — «Да, но я постараюсь все сделать. А за это мы поедем в Прагу. Я очень давно хочу там побывать». — «А в первый раз где ты выходила замуж?» — «На Кипре...» o:p/

Ну и что прикажете делать в такой ситуации? o:p/

Чтобы упомнить все дальнейшие события, их нужно было бы записывать. Вначале Л. Ничюс так и делал. По крайней мере, он составил план и старался ему следовать, но, конечно, очень скоро его забросил. Вспоминая потом этот отрезок жизни, герой нашей повести с удивлением отмечал, что вся суматоха, кутерьма и прочий кавардак царили в его голове, и только. На работу он ходил, как и всегда, нигде и ни с кем не гулял — опять же, как обычно, ел, пил, спал ни больше, ни меньше прежнего. Но в голове... o:p/

Он тайком учил язык. Он изучал страну — читал о ней все, что мог найти в интернете, включая отзывы туристов. Он постоянно думал о датах, когда лучше сделать то, а когда — это. Он подсчитывал и переподсчитывал, во сколько это все обойдется. Он изучал документ, где подробно излагалась процедура «воссоединения семьи» в Израиле, и буквально серел от ужаса — как это все заморочено. Он готовил речь для родителей. И много чего еще... Эти дела и заботы заполнили Л. Ничюса, как камни в колодце, а в пустое пространство между камнями затекла вода страсти. Мысли об Эсти помогали ему, и все сложности показались пустяками, потому что он любил ее. o:p/