Виктор Пономарев - Записки рецидивиста

— Пей, мой дохлячок.

Залпом я выпил содержимое кружки. Зинаида Михайловна протянула мне хлеб и колбасу, я стал закусывать. Почувствовал, как по моим жилам потекла живительная влага, лоб и спина покрылись испариной, а на душе стало легко и радостно. А врач села около меня, положила руку мне на голову, спросила:

— Ну как?

— Хорошо. Как Христос по душе босиком прошел.

— Ты можешь сделать мне массаж, как прошлый раз? Это я только тебе доверяю.

— Какой разговор, Зинаида Михайловна. Могу хоть три порции. Для вас я все с вас, — пошутил я.

Намочил полотенце, раздел женщину до основания, положил на кушетку и стал обтирать и массировать с головы до ног и с обеих сторон туловища. Она только блаженно кряхтела и улыбалась, закатив глаза. Окончив наружный массаж, я лег на нее и приступил к внутреннему. Она только повторяла:

— Не торопись, успокойся, Дима. Ты такой горячий…

После окончания сексуальной процедуры я поднялся, накрыл рентгенолога халатом, сел рядом. Отдышавшись, она открыла глаза, посмотрела на меня и сказала:

— Что ты со мной сделал? Я такой никогда не была. Я просто с ума сошла на старости лет. Так хорошо мне еще никогда не было. Но Бог простит меня на том свете за все мои грехи. Жить-то мне осталось совсем немного. Я ведь, Дима, еще и больная, белокровие у меня от длительного облучения. А с тобой я вроде вторую молодость почувствовала, и мне снова жить захотелось. Ну, а умру — от судьбы никуда не сбежишь.

Зинаида Михайловна заплакала. Я стал успокаивать ее, вытер слезы, сказал:

— Не надо плакать. Надо радоваться, что судьба хоть на миг свела нас в такой ситуации. Это вам за все спасибо, за вашу любовь и доброе отношение ко мне. Я в жизни-то ничего хорошего не видел, одна грубость и жестокость, и воспитание свое получал на ножах и пистолетах. Я и свободы толком не видел, с детских лет по тюрьмам и зонам. А завтра я опять могу оказаться в подвале в каменном мешке, когда наверху солнце всходит и заходит, а в моей тюрьме темно. И своих пять лет я уже оставил в подвале. Поэтому, пока счастье нам улыбается, Зинаида Михайловна, мы будем по возможности встречаться и делать радость друг другу.

Врач обняла меня и крепко поцеловала. С этих пор главный рентгенолог Зинаида Михайловна стала моей тайной любовницей. В ее лице у меня появилась достойная замена Наде, которая ушла на зону из дурдома и досиживала свой червонец за мужа, которому за измену отрубила голову. Более того, с этих пор я стал ходить постоянно в подпитии, Зинаида Михайловна «подогревала» меня спиртиком. Как ее дежурство, я шасть к ней на сексотерапию и спиртоприем.

Я сидел у ребят в соседней палате, когда в нее вошла высокая худощавая женщина с голубыми глазами и распущенными почти до пояса белыми волосами. Первое, что пришло мне в голову, увидев ее: «Ну, точная копия колдуньи из одноименного кинофильма». Женщина обратилась к больным:

— Ребята, может, кто пожелает ко мне на работу пойти? Парни вы бывалые, поэтому я к вам и обращаюсь. У меня был человек Миша тоже со строгого режима и с пятнадцатью годами сроку. Так по моему ходатайству ему половину срока скостили, и он ушел на свободу.

— Ударно трудился — досрочно освободился, — пошутил кто-то из зеков.

— А что делать? — последовал вопрос.

— В морге трупы вскрывать, — сказала Колдунья. Такое погоняло (кличку) я ей уже присобачил мысленно.

Все в палате хором задумались, потом начали высказывать свои мнения вслух, возмущаться.

— Мне эти жмурики тысячу лет не нужны.

— Да лучше в зоне быть, чем в трупах ковыряться.

— Я мертвяков с детства боюсь.

А я молниеносно сообразил: «Это как раз то, что поможет мне уйти от нового срока и тормознуться в сангородке. Да не только мне, у меня-то „катушка на размотке“, считай, около трех лет осталось. Больше Николаю подходит, он только начал мотать „три петра“. А там и я возле него, может, пристроюсь помощником».

Вслух я сказал:

— А что тут такого? Живых надо бояться, а не мертвых. Извините, а как вас звать? — обратился я к блондинке.

— Юлия Сергеевна.

— Юлия Сергеевна, можно вас на минутку, — сказал я, взял ее под локоть и повел в коридор.

В коридоре я сказал:

— Записывайте фамилию.

Она вытащила блокнот, ручку.

— С вами будет работать Коля Ульянов, мой товарищ. У него сроку пятнадцать лет, и он только начал. А у меня пара лет с небольшим осталось. Я начну, он пока поучится, а потом заменит меня. Будем вдвоем работать и лечиться заодно.

— А кто у вас лечащий врач?

— Алевтина Николаевна.

— О, это моя хорошая подруга, мы вместе учились в медицинском. Я с ней поговорю. Думаю, она будет не против.

Юлия Сергеевна записала мою и Колину фамилии, сказала:

— А сейчас пойдемте со мной, я ознакомлю вас с работой.

Мы спустились вниз, пошли между третьим и терапевтическим отделениями, подошли к небольшому кирпичному зданию с бетонными ступеньками, это и был морг. Около него была клумба с цветами. Здесь росли розы, георгины, гладиолусы, и было очень красиво. Я даже притормозил немного, залюбовался.

— Что, нравится? — спросила Колдунья.

— Очень. Давно таких красивых цветов не видел.

Зашли в морг, вдоль коридора стояли банки, колбы, склянки, в них плавали кусочки человеческих органов. Прошли в большую комнату, посередине стоял длинный стол, обитый желтой клеенкой. Тут же лежал и шланг, на стене висели фартук и перчатки. Мне без объяснения стало ясно, что к чему. Другая дверь из этой комнаты вела в кабинет Юлии Сергеевны. Мы зашли в него. Интерьер кабинета состоял из стола с микроскопом на нем, диваном с белым покрывалом, нескольких стульев. Диван стоял возле стены, а в противоположном углу была высокая деревянная перегородка, за которой от стены шла труба с душем.

— Здесь я и работаю, ставлю точные диагнозы болезней и смертей, — сказала врач.

— Юлия Сергеевна, вы замужем? — почему-то спросил я.

— А почему это вас так заинтересовало?

— Да я просто так спросил.

— Была замужем, да муж сбежал от меня, когда узнал, где я работаю. Ночью поднялся тихо и ушел, больше я его не видела. А у вас есть кто, семья?

— У меня вообще никого нет. Сам я из детдома, сел в четырнадцать, так и сижу всю жизнь. А кончится срок, на север повезут, у меня еще пять лет ссылки.

Мы вышли на улицу.

— Вот вам ключи от морга, у меня есть свои. Завтра и начнем работать. Как вы считаете?

— Конечно, — ответил я. — Сегодня я поговорю с товарищем. Думаю, согласится. Это его единственный шанс скостить срок.

Я вернулся в отделение, вошел в палату. Коля лежал на кровати и читал, я сел на кровать и рассказал ему обо всем, что я сделал. Коля смотрел на меня расширенными глазами, выпалил:

— Ты что, в своем уме?