Андрей Дитцель - Кентавр vs. Сатир

Вокруг Алика возникает маленькая группа. Алик поёт, рассказывает о Калифорнии, Байкале и типах искривлений позвоночника.

Потом все разбредаются по углам. Элла оказывается на кухне с Дашей и Машей, которые спорят о наличии астральной сущности человека. Даша убеждена, что помимо сущности физической существует лишь эфирный, он же ментальный, двойник. Маша ссылается на многоплановость бытия и на свое умение видеть ауру. Серёжа вроде бы нашёл общий язык с другими гостями. Устав от спора и призвав Маш-Даш поговорить о чём-нибудь земном, Элла оказалась в прихожей. Лучший любовник выходил из туалета: «А я почти потерял тебя!» Элла хотела войти, но там оставался кто-то ещё. «Вы что, по двое ходите?» — спросила Элла, заметив смущение и румянец на Серёжином лице. «Ку-ку, — распахнул дверь Алик, — мужчины иногда помогают друг другу, это же нормально?»

Элла не знает, что думать. Вроде бы все хорошо. Она романтически встречает Новый год с Серёжей. Лишь из-за зимней сессии они видятся чуть реже. Алик иногда звонит. Серёжа иногда сам по себе бывает в гостях у Даши-Маши и компании. Вот и сессия проходит. По этому поводу все снова собираются у Даши. Вечер затягивается. Элла и Серёжа остаются с ночевой. («Сибирское выражение с ночевой », — заметил недавно знакомый.) До последнего болтает, болтает, болтает Алик — и разочарованно взмахивает руками: «Теперь и мне лень тащиться по холоду и темноте… Даш, найдешь ещё одно одеяло?»

Элла просыпается под утро, ей кажется, что она слышит возню. Рядом никого нет. Элла осторожно встаёт и проходит на цыпочках на кухню.

Алик облокотился на кухонный стол и выставил задницу. Серёжа сосредоточенно работал тазом, как будто заколачивал в Алика гвозди.

«Свиньи», — громко и отчетливо произносит Элла и возвращается в постель. Она делает вид, что сразу засыпает, хотя это уже не получается.

Говорят, что Алик встречался с Серёжей, пока не уехал «делать мастера» в Тель-Авив, или Варшаву, или даже в оба места одновременно. «Говорят», потому что они давно не существуют для Эллы. Из всех подруг ближе всех к ней стала Маша. Элла как-то незаметно для себя стала с ней ласкаться — это казалось естественным, — и она удивилась словам Маши, что у той уже давно не было такого прекрасного секса. То, чем они занимались, было приятным и необязательным, слово «секс» для его описания подходило меньше всего. Правда, наступил день, когда Маша стала говорить совсем чудные вещи и задавать Элле совсем дурацкие вопросы. «Ну разве я давала повод думать, что мы вместе? — рассмеялась ей в глаза Элла — Ты же не хочешь присвоить меня? Давай лучше не будем видеться, если у тебя возникли ко мне какие-то чувства…»

В Машиных глазах выступили слёзы, и Элле вдруг стало её жалко. И саму себя стало жалко или, может быть, стыдно сделалось за себя, за неё, перед ней — разобраться в этом не получалось.

Стихи, между нами говоря, очень плохие. И очень хорошо для ноосферы земли, что поэтесса Даша больше стихов не пишет.

Рябинин, который заправляет Геоклубом, конечно, не такой харизматический лидер, как директор студцентра НГУ Матусян. Рябинин никогда не играл в КВН, не был гостем на вечеринках у Элтона Джона или, скажем, Марка Алмонда, не драл студенток или студентов в душевой общежития и никогда не попадал в скандальные колонки местной прессы. Рябинин — воплощение ценностей традиционных: любви к своему краю и семье: жене и двум маленьким сыновьям. Иногда Рябинин отпускает бороду и вообще становится похож на батюшку. Впрочем, не слишком харизматический, но всё-таки довольно пробивной человек, знающий молодёжных лидеров здесь и за бугром.

Ничего удивительного, что Алика и Рябинина связывают приятельские, если не дружеские отношения.

Серёжа, смазливый мальчик, с некоторых пор сопровождающий Алика вместо Эллы, становится в присутствии Рябинина совсем молчаливым и робким. «Но объясни, что в нём такое, отчего ты его боишься? — проводит Алик воспитательную беседу. — Он же открыто признаёт, что среди его друзей есть бисексуалы. И за легализацию легких наркотиков однажды выступал». Не очень понятно, почему с некоторыми людьми обязательно нужно дружить (как говорит Алик), но, действительно, Рябинин так открыт и радушно-болтлив, что Серёжа постепенно начинает доверять и доверяться. В гостях у рябининского семейства, пока Алик и хозяин дома обсуждают геополитику и экологию, Серёжа часто чирикает на кухне с хозяйкой. «Женщины, кажется, нашли общий язык», — шутит Рябинин, и Алик смеётся так, будто услышал лучшую в своей жизни шутку.

Собираясь на очередную студконференцию, Алик составляет для Серёжи письменные указания. Ну или план действий, памятку, если угодно. Примерно такую:

1) разделы III, IV easy English — проверю; 2) если случайно увидишь Машу, забери мой Dead Can Dance, «Spiritchaser»; 3) воздерживайся от общения с Эллой; 4) Прочитай «Лысую певицу» как все образованные люди; 5) передай Рябинину зеленый журнал:).

Вместо того чтобы встретиться из-за журнала где-нибудь наспех или на ходу, Рябинин зазывает Серёжу в гости. «И жена будет тебе рада», — добавляет он.

Вечер у Рябининых получился приятный, семейный, с просмотром мультфильмов, — сыновья по очереди сидели у Серёжи на коленях. Добродушная и болтливая жена приготовила какие-то хитро и остро фаршированные баклажанами кабачки (или наоборот). Напитком вечера, разумеется, была фирменная настойка «Рябиновка». Расчувствовавшийся и раскрасневшийся Рябинин поднял десятый, наверное, по счету тост за то, чтобы в этой стране когда-нибудь стало возможным регистрировать и такие отношения, как у Алика и Серёжи. Теперь стало окончательно ясно: он человек прогрессивных взглядов, несмотря на вновь отросшую православную бороду. Опьянение накапливалось.

Серёжа проснулся от горячего дыхания в затылок. Он помнил, что вроде бы сначала спать легли дети, а потом Рябинин с женой пожелали ему спокойной ночи и оставили в комнате. Но тогда он был на диване один. Дыхание явно не было размеренным, как у спящего. Вдобавок Серёжу очевидно лапали. Тогда он резко повернулся.

«Тссс! — горячо зашептал и стал делать знаки Рябинин — Жена услышит».

«Что тебе нужно?» — испуганно спросил Серёжа. «Ну, давай по-быстрому… я тебя… в жопу, как будто тебе трудно…» Рябинин стаскивал с сопротивляющегося Серёжи трусы.

«Отстань! Прекрати, прекрати… я закричу!»

Серёжа, судя по всему, действительно мог сорваться и перебудить весь дом. «Вот ты какой. И пошутить нельзя… А я пошутить хотел. Ну, спи, красавчик». — Рябинин поднялся и вышел из комнаты, бесшумно прикрыв дверь. Серёжу трясло от омерзения и от какого-то стыда. Особенно стыдно было перед женой Рябинина.